Обмен мужьями Правдивая история нестандартной любви - Луиза Леонтиадес

Он сказал: “Пожалуй, будет нормально, если я обниму тебя?”

Я улыбнулась в ответ. Я ничего не сказала, что означало “да”. Я посмотрела в его глаза и он начал наклоняться ко мне. Медленно. Медленно. Ожидание нарастало каждым ударом пульса, и в какой-то момент я уже не могла больше сдерживаться. Поцелуй вышел трепетным. Неуверенным и дразнящим. Он как-бы застенчиво флиртовал. Губы, зубы, язык… Поцелуй Жиля обычно был глубоким и страстным. Два способа целоваться. С новым любимым и со старым.

Они оба были чудесны. И очень различны.

Я крепко вцепилась в него, чтоб не упасть. Всплески эмоций проносились вверх и вниз по моему телу. Я чувствовала запах табака из его рта, он казался подобным горькому вкусу лекарства и при этом радовал. Его язык, просто так, легонько дотронулся до моего и втянулся обратно. Он сдерживался, играл, в то время как я жаждала большего. Мне нужна была уверенность в поцелуе, её требовало моё подобие здравого смысла. Мне нужны были эндорфины для того, чтоб успокоить бешено бьющееся сердце. Но в этом новом отважном мире не было ни возможности управлять им, ни страховочной верёвки.

Когда мы вернулись внутрь, никто не произнёс ни слова о том, что произошло или не произошло снаружи. Но они знали. И мы знали, что они знали.

Когда мы возвращались в нашу квартиру, мы с Мортеном держались за руки. Жиль и Елена шли под руку, но это выглядело не слишком близким физическим контактом. Я начала немного нервничать. Разумеется, я не могу заставить Жиля вступить в отношения. Но и мы с Мортеном не сможем быть вместе, если вместе не будут они с Еленой. Я внезапно осознала опасность отношений с парой. Разумеется, это была утопия. И-да, совершенно нереалистичная. И скрытое давление будет огромным, независимо от его источника.

Войдя, Мортен набросился на компакт-диски и спросил, можно ли включить музыку. Я занялась бессмысленными делами. Я положила оливки на две тарелки, решила, что они выглядят жалко и ссыпала их в одну мисочку. Я нарезала сыр и авокадо. Было исключительно важно разложить их на совершенно равных расстояниях от центра тарелки. А когда я сделала это, я услышала Дефа Леппарда.

В сопровождении стонов Жиля.

— Чей это диск? — спросил Мортен, заходя на кухню, чтоб полюбоваться моим творчеством, которое в тот момент заключалось в раскладывании чипсов аккуратными концентрическими кругами.

— Разумеется, луизин, — ответил Жиль, поражённый тем, что кто-то может подумать, что он слушает такую обычную музыку.

— Блестяще! — воскликнул Мортен. Это их четвёртый альбом — мой любимый. Знаешь ли ты, что на его запись ушло четыре года, так как их барабанщик потерял руку в аварии и они ждали, пока он научится играть ногой?

Два человека, любящих Дефа Леппарда всего в метре друг от друга. Такую страсть нельзя сымитировать. Мортен понимает в этом… и совершенно без помощи Google.

Жиль понимал, что он побит. Он вышел, говоря: “Ежегодно самовозгораются десятки людей. Просто об этом не объявляют широко”.

Я засмеялась, а Мортен выглядел сбитым с толку.

— Тебе придётся посмотреть множество фильмов, чтоб понять как мы с Жилем общаемся. Мы не только смешиваем французский с английским, но часто разговариваем цитатами. Это была цитата из Spinal Tap. Их барабанщик взорвался на сцене. Это было действительно трагично.

Мортен улыбнулся и сказал: “Ещё по сигарете?”

Мы мёрзли на терассе. Было достаточно холодно, чтоб видеть дыхание. И достаточно холодно, чтоб использовать это как повод просунуть руки под все слои его одежды и согревать их на его покрытом гусиной кожей теле. Тело, до которого я так долго хотела дотронуться, было здесь. И здесь же была я, и я прикасалась к нему. Как будто эти четыре недели были всей моей жизнью, а всё предыдущее время я провела в коконе. Запустив руки под его рубашку, я почувствовала себя как бы летящей. Но я по прежнему была испугана.

— Что мы будем делать, если они друг другу не понравятся? — поделилась я своим беспокойством.

— Ну, после всего их общения в последние недели, трудно поверить, что они не подружатся.

Он сказал это настолько угрюмо, что можно было бы подумать, что дружба это наихудшее из возможных состояний.

­— Но ваш идеал — быть с другой парой. Если это не будем мы, вы продолжите поиск. И я вас поддержу. В конце концов, я хочу, чтоб каждый жил в своей мечте.

— Это очень здорово с твоей стороны и я понимаю о чём ты. Но я не могу обратить всё вспять. Я влюблён в тебя. Не в кого-нибудь другого. — Он посмотрел на звёзды и выдохнул дым своей ментоловой сигареты. Но я всё равно готов очень на многое ради Елены. Она была совершенно раздавлена предыдущими отношениями.

За последние недели я узнала об этом всё. Роб и Лидия, совершенная пара. Мечта, превратившаяся в кошмар. Я прищурилась, пытаясь разглядеть комнату через кусты. Но это казалось неправильным, подглядыванием и я сказала, отвернувшись: “Возможно, между нами ничего и не будет. Наша способность к любви, возможно бесконечна, но не время. Ты не сможешь часто бывать в Париже, если Елена и Жиль не захотят продолжения.”

Мортен с досадой затоптал окурок. “Отстой,” — пожаловался он. “Мы уже разговариваем про конец отношений, хотя толком и не были вместе.”

Мы пошли к дверям, ведущим во внутренний дворик. Но Мортен резко рванулся назад, как только открыл их, врезавшись спиной в мой нос.

— Ой! — завизжала я.

— Шшшшш! — прошептал он, показывая на окно. Они целуются.

Я заглянула внутрь. Да, совершенно точно, они целовались. И, определённо, используя языки. Мы с Мортеном взглянули друг на друга. Оказалось, что очень трудно шептать улыбаясь.

— Не будем им мешать. Я чувствовала, что если их оставить наедине, все будет развиваться естественным образом. И, как бы то ни было, я не чувствовала ревности. Я достаточно хорошо знала Жиля, чтоб понимать, что он не будет делать ничего, что не захочет. Он был весьма упрям. В точности, как его отец.

Мы с Мортеном прокрались мимо них в прихожую. Тут образовался выбор: какую комнату выбрать. В наличии имелось две спальни и ванная. Одна из спален была наша. Моя с Жилем. Место, где мы занимались любовью всего за четыре часа до этого. Я не могла пойти туда и заняться сексом на постели, пропитанной нашим потом и любовными соками. Это было наше священное место. И там грязные простыни. Для меня, сильно задним умом это две почти равные против. Итак, мы отправились в гостевую спальню.

Как известно, неделя с вебкамерой показала несколько вещей. Одна из них состояла в том, что можно видеть не только лицо. Чертовски возбуждающе и очень неприлично.

Другая состояла в способности предсказывать будущее. Однажды вечером Мортен лежал на животе, опираясь на локти, смотрел вниз в камеру и написал мне: “Как ты думаешь, когда мы увидим друг друга с этих точек зрения в реальности?”