Обмен мужьями Правдивая история нестандартной любви - Луиза Леонтиадес

— Никто не заставлял тебя это делать. И я думал, что это было очень здорово.

— Это не было здорово. Это было ужасно. Я всегда прилагала все усилия. Мы даже поженились исключительно моими стараниями. Когда мы занялись бумагами, у тебя начались приступы паники и ты предлагал всё отложить. Собственно, я и предложила, чтоб мы поженились, когда получила хорошо оплачиваемую работу.

— Я собирался сделать тебе предложение. Это было в моём плане.

— Да, но ты не сделал.

— Но я собирался.

— Но ты не сделал, — отрезала я, делая ударение на “не”.

— Ты просто, как всегда, успела первой! — ответил он, встряхивая головой.

Моя обида постепенно догорала, и у меня осталось мало того, что можно было бы подкинуть в этот огонь.

— Ну, это много говорит о нас. Возможно, ты не хочешь никакой полиамории. Возможно, ты просто хочешь быть с Еленой. Возможно, ты просто больше не любишь меня. Так что, раз я всегда первая, давай рассмотрим это. Давай обсудим развод!

Страшное слово на букву “Р”. Грех Жиля состоял в том, что он разделял музыкальные вкусы с женщиной, с мужем которой у меня была эмоциональная связь.

— Собственно, я это уже сделала. Я привела нас к разводу при помощи полиамории, — сказал я в полном отчаянии.

— Это не так, — ответил он, утомлённый моей демонстративностью, но я не могла остановиться.

— Как ты можешь так говорить? — вопрошала я. Я изменила тебе, я поощряла тебя к поиску другой женщины. Более того, именно я и нашла её!

— Я не хочу менять тебя на кого-то, — настаивал он. Хотя, конечно, это здорово, что я разделяю некоторые свои увлечения с Еленой. Но вы очень разные. Полиамория это дополнение, а не замена. Очнись, ты же знаешь это.

Теоретически я это знала. И поддерживала всем сердцем. И хотела, чтоб Жиль был счастлив. Но не хотела жертвовать для этого своим счастьем.

— Гляди, Луиза, мы с тобой любим друг друга. Но мы не могли продолжать идти прежним путём. Сейчас ты наслаждаешься переотрытием тех граней своей личности, которые не подходили для наших отношений. И со мной происходит то же самое. Понятно, что это вызывает боль, учитывая твою потребность быть всегда совершенной во всём. Но помни: я люблю тебя независимо от того, любишь ли ты Джонни Митчелла или Монти Пайтонов.

— Но мне нравятся Монти Пайтоны, — тихо произнесла я.

— И я рад, что помог тебе узнать это, — сказал он, обнимая меня. И теперь мы можем узнать очень много нового с Мортеном и Еленой.

— Я чувствую, что теряю тебя, — всхлипнула я.

Он обнял меня сильнее. “Ты не теряешь меня, а я не теряю тебя. Ты делишь меня, но это не значит, что меня у тебя оказывается меньше. Я люблю тебя с прежней силой, даже сильнее, чем раньше, так как ты дала мне возможность более полно понять мою собственную личность с кем-то другим”.

Возбуждение новых отношений отчасти состояло именно в исследовании общих и различающихся аспектов наших личностей. Того, что могло бы остаться скрытым, если бы не другой человек. Но столкновения и трение между нашими характерами, наблюдавшиеся в начале наших отношений с Жилем, постепенно сошли на нет. Всё переплавилось в удобство и любовное доверие, прекрасное само по себе. Но теперь речь шла о четырёх людях, пытающихся сохранить гармонию, которой они уже достигли в первоначальных парах, так что мы снова вынесли на свет те грани себя, что когда-то вызывали трение. В то время как моногамия позволила нам угнездиться в удобной и застойной середине, полиамория оказалась искрящейся эволюцией и революцией.

Чего у нас с Жилем точно больше не будет, так это застоя.

Я стала ходить в тренажёрный зал, что было эпохальным событием само по себе. Я сбросила три килограмма за первую неделю. Мой ужас от перспективы сравнения с моделью, пересилил моё нежелание шевелить жопой.

— Моя жена попробовала всё, — сухо заметил Жиль: кроме того, чтоб меньше есть и больше двигаться. Но у неё появился новый парень!

К счастью, это было в его интересах, так что он скоро перестал высмеивать меня.

На следующей неделе мы начали разговаривать по телефону. Я звонила Мортену в обед, когда он занимался ходьбой. Очевидно, он тоже пытался набрать спортивную форму.

“Мы просто выпьем и поболтаем. Никаких ожиданий.” — говорил он.

Примерно тогда мы придумали друг для друга новые термины. Сокращения, столь распространённые в наших профессиях. Он был программист, я — финансовый аналитик. В процессе работы мы использовали очень много кодовых обозначений и постоянно расстраивались из-за того, что наши начальники ввели в оборот так много непонятных аббревиатур. Так он стал моим ПВП, а я — его ПВД. Что означало “поли-виртуальный-парень” и “поли-виртуальная-девушка”. Это также выражало нашу надежду на совместное будущее и смех над презираемой нами конформностью.

Вебкамера

Наши отношения были виртуальными, но, похоже, мы были уже влюблены. И если любовь это поток окситоцина, переполняющего организм, то чего-чего, а это у нас было в изобилии. Наши аббревиатуры, какими бы дурацкими они ни казались, явно показывали, за последние две недели мы оба изменили течение наших жизней.

Однако, мы были напуганы. Мы не встречались. Мы даже не видели друг друга.

Но в третью неделю это изменилось. При помощи приобретённой мной вебкамеры.

— Но ты прекрасна, — выдохнул он, после того, как мы добрых пять минут беззвучно смотрели друг на друга. Я не могла говорить. Поэтому я написала в окно чата: “Как и ты.”

Я прикоснулась к экрану в том месте, где были его губы… мне хотелось поцеловать их. Его голубые глаза были светлее моих. Они были того самого цвета, как солнце, отражающееся от океана. Огонь и лёд.

Мы поглядели друг на друга ещё. Я была тронута изгибом его скул и уверенностью его взгляда. Его улыбка была кривоватой. Сексуальной. Я почувствовала волнение внизу живота, непохожее на что-либо случавшееся со мной раньше, но инстинктивно поняла его как проявление сумасшедшего желания. Моё тело заныло. Я почувствовала буйство. Перерождение. Отчаянное желание почувствовать, как его тело прижимается к моему. Телесное влечение было в моём мире почти неважным. Но теперь не осталось ничего, кроме него. Я и десять минут назад знала, что влюблена. Но теперь я влюблялась сильнее. И сильнее. И сильнее. Он наклонился и поцеловал камеру.

— Непонятно, почему ты воспринимаешь себя так негативно, — сказал он. Ты меня так напугала. Ты сказала мне, что похожа на огромную итальянскую мать семейства. И я влюблялся в кого-то, чью физическую привлекательность я не мог оценить.

Я, наконец заговорила:

— Я была толстой, но за последние две недели я сбросила шесть кило.