Самоубийство исключается - Сирил Хейр

— Я нашел человека, который вам нужен, — сказал он. — Его зовут Элдерсон. Вы сможете зайти познакомиться с ним завтра утром?

Он сообщил адрес на Шафтесбери-авеню.

— Спасибо, — поблагодарил Стефан.

Положив трубку, он рассмеялся.

— В чем дело? — спросила Анна.

— Я... прости, — проговорил он, пытаясь побороть приступ безумного хохота, — но это сильно смахивает на идиотизм... Чертовски глупое положение, верно?

— Не вижу в этом ничего смешного!

— Может, ты и права. Завтра я приду в себя, а сейчас... ха-ха-ха!

И таким странным был эффект перенапряженных нервов, что, когда Мартин вернулся с прогулки, он застал Анну также во власти истерического хохота.

Глава 8

ДВА СПОСОБА ЧАСТНОГО РАССЛЕДОВАНИЯ

Вторник, 22 августа

«Джэс. Элдерсон, частный сыщик» — извещала запачканная металлическая табличка на грязной коричневой двери. Стефан совсем запыхался, поднимаясь по крутой лестнице, и теперь отдыхал, стоя перед дверью и пытаясь себе представить этого Джэс. Элдерсона. Ни разу в жизни не видев частного сыщика, он тем не менее считал, что человек вряд ли преуспеет в таком занятии, если не имеет в своей внешности чего-то от ищейки. Узкое, как у хорька, лицо, чувствительный нос с подрагивающим кончиком, маленькие пронзительные глазки и общая манера поведения — коварная и пронырливая, — вот таким он представлял себе портрет частного детектива. Если он и не ожидал найти во внешности мистера Элдерсона все эти черты, собранные воедино, то по меньшей мере полагал увидеть какие-либо признаки, которые выдают его профессию. Он очень обиделся бы, если бы ему сказали — как на самом деле оно и было, — что его представление всего-навсего навеяно иллюстрациями к детективным комиксам в журналах для школьников, которые он с таким увлечением поглощал лет пятнадцать назад.

Реальность же, как и стоило ожидать, принесла полное разочарование. Мистер Элдерсон оказался крупным, грубовато-добродушным мужчиной с громким голосом и уверенными манерами. У него было приятное лицо с несколько расплывшимися чертами, и его общий внешний вид заставлял смутно предполагать в нем опустившегося полицейского. В этом не было ничего особо удивительного, так как всего несколько лет назад он действительно оставил службу в полиции; было ли его увольнение каким-то образом связано со слабым запахом виски, который почувствовался сразу, как только он заговорил, оставалось его тайной.

Он приветствовал Стефана тоном, в котором искусно смешались подобострастие и сердечность, и приступил, как он выразился, «к получению инструкций мистера Диккинсона». Однако Стефан с раздражением понял, что мистер Джелкс в общих чертах уже сообщил агенту, что от него требуется, и единственное указание, которое Стефан счел необходимым сделать, было направлено на ограничение размаха планов Элдерсона. В восторге, с которым этот человек приветствовал расследование случая возможного убийства, было что-то забавное и даже трогательное.

— Это что-то похожее, мистер Диккинсон, — несколько раз повторил он, с энтузиазмом потирая могучие руки. — Это просто что-то похожее!

Он не уточнял, на что это похоже, но было легко догадаться, что в данном случае его привлекало то, что ему предложили выполнить необычное для частного сыщика поручение.

— Если в персонале гостиницы есть что-то подозрительное, — с воодушевлением продолжал он, — могу вас заверить, что я именно тот человек, который способен это установить! Могу сказать вам, сэр, вы пришли туда, куда нужно! И когда дело доходит до проведения расследования, что ж, сэр, глядя на меня, вы можете мне не поверить, но я могу стать во всех отношениях невидимым — виртуально, нравственно, — не-ви-ди-мым! Да, сэр!

Несколько раз во время этого страстного монолога Стефан пытался вставить слово, но всегда безуспешно. Наконец ему удалось вмешаться:

— Я не совсем уверен, мистер Элдерсон, точно ли вы поняли мои пожелания.

— Ну разумеется! — возразил Элдерсон. — Мне будет позволено составить собственный план кампании? Поверьте мне, сэр, когда вы нанимаете специалиста, единственное, что нужно, — предоставить ему свободу! — С этим великим словом у него из уст вырвался густой аромат спиртного. — При условии, конечно, вашего одобрения вопроса расходов. А я всегда очень осторожен в вопросах расходов, в этом могу вас заверить.

Расходов? Стефан не сразу понял, что имелось в виду.

— Мы можем обсудить вопрос расходов позднее, — сказал он. — Дело в том, что я прошу вас сделать только одно дело, которое по разным причинам не могу выполнить сам. План кампании, если таковая состоится после того, как вы выполните мое поручение, это уже мое личное дело.

— Очень хорошо, сэр, — удрученно сказал Элдерсон, — конечно, как вы пожелаете. Нет причин, почему бы нет, как сказал Шекспир. В то же время я бы считал...

— Пожалуйста, не нужно недооценивать моего задания, — быстро сказал Стефан, твердо решившийся не упустить с трудом завоеванное право вести разговор. — Ваша работа в данном случае, мистер Элдерсон — я не могу отвечать за будущее, — нацелена на то, чтобы удостовериться, когда умер мой отец, кто останавливался в гостинице в ту ночь, под какими именами они зарегистрировались и какие адреса указали, какие комнаты занимали и все остальные сведения о них, какие только удастся добыть. Вы также можете сделать полезные наблюдения о персонале гостиницы. Мне нужен отчет на эту тему как можно скорее...

— Время — это существенно, да, сэр, я понимаю, — сказал Элдерсон, смакуя эту фразу, которая значила для него не больше, чем для его клиента. — Существенно, это точно. Я могу начать сегодня же. Теперь вопрос о расходах, сэр...

Этот чрезвычайно важный вопрос был обсужден и решен к взаимному удовлетворению сторон, после чего Стефан хотел уйти. Однако перед этим к нему была обращена последняя просьба.

— Терпеть не могу работать в темноте, сэр. Не могли бы вы немного посвятить меня в дело, сэр? Если вы понимаете, что я хочу сказать.

— Мы все работаем в темноте, именно поэтому мне и приходится к вам обращаться.

— Но не могли бы вы дать мне направление, сэр, о том, как вы хотите, чтобы обернулось дело? Я имею в виду, например, мотив. Вы же наверняка рассматривали этот пункт, сэр. Полагаю, был какой-то мотив, по которому кто-то расправился со старым джентльменом. Если вы дадите мне пару намеков на то, что у вас в голове, тогда я буду знать, кого мне искать, что избавит нас от многих хлопот.

Мотив! Можно было не сомневаться, что Элдерсон коснулся самого слабого места во всей этой затее. Но чтобы сыщик потрудился с пользой, было нежелательно, чтобы он об этом догадался.

— Сейчас я ничего не могу вам сказать по этому поводу, — ответил Стефан, уже держась за ручку двери, как вдруг ему в голову пришла неожиданная мысль. — Одну минутку, — добавил он. — Есть еще один момент, который я хотел бы, чтобы вы проверили и отразили в своем отчете. Пожалуйста, постарайтесь уточнить, менялся ли кто из постояльцев гостиницы в ту ночь или незадолго до нее номерами.

Быстрота, с которой Элдерсон ухватил взаимосвязь, сильно подняла его во мнении Стефана.

— Я вас понял, сэр, — сказал он. — Я понял, что вы имеете в виду. Если что-нибудь в этом роде произошло и если комната, в которой скончался джентльмен, была той, которой поменялись, это, так сказать, открывает перспективы, не так ли, сэр?

Затем Стефан все же ушел и оказался на улице. Элдерсон заверил его, что отчет будет готов через три дня. Казалось, это недостаточный для такой работы срок, если только сыщик не был намного профессиональнее, чем казался на первый взгляд, но для ожидания это был поистине томительно длинный срок. Стефан завернул в первый же кинотеатр, который встретился по пути, и впервые за три дня провел полчаса, рассеянно наблюдая за развитием событий кинофильма, которые казались такими же фантастичными и не реальными, как и миссия, которая привела его на Шафтесбери-авеню.

Эти три дня прошли гораздо быстрее и не с таким напряжением, как думали члены семьи Диккинсон. Стефан сравнительно редко виделся с Мартином и Анной, что само по себе было неплохо. Со времени разговора с представителем страховой компании он восстановил нормальные взаимоотношения с сестрой, и оба наслаждались спокойствием и взаимным доверием, присущим им до сих пор. Дружбу, которая зародилась еще в детской, не так просто разрушить. Она способна пережить ссоры и взрывы, ведущие к разрушению девяти из десяти браков, при условии, что стороны проявляют взаимное доверие и признают существование запретных тем. Что касается Анны, то ее отношения с Мартином были словно обозначены вывеской: «Нарушение границы преследуется по закону», и до тех пор, пока Стефан держался по свою сторону забора, проблем не возникало. Она не забыла об отношении брата к своему будущему зятю — это было не в ее натуре, но вполне была способна отложить разногласия по этому поводу на задворки памяти и вести себя так, как будто этой проблемы не существовало. Она не давала понять, обсуждала ли когда-нибудь эту тему с Мартином (о чем они говорят, когда находятся наедине, было для Стефана неразрешимой загадкой), и поведение Мартина по отношению к нему было не более и не менее сердечным, чем прежде. В то же время состояние мира, которое основывалось на игнорировании существования кардинального фактора, — есть самый ненадежный мир, и вполне естественно, что вовлеченные в эту проблему стороны по общему согласию должны были договориться не испытывать его устойчивость слишком тесным общением. С подсказки Анны, а может и по наитию, Мартин вдруг обнаружил страсть к тому, что он называл «прогулки» за город. Каждое утро его неуклюжий приземистый двухместный автомобильчик, поразительно соответствующий внешнему облику своего владельца, увозил сестру с Плейн-стрит, чтобы вернуть домой поздним августовским вечером, уставшей, но с сияющими глазами и в пропахшей трубочным табаком одежде. Это занятие удовлетворительно решало проблему заполнения периода ожидания для двух из троих.