Журнал «Вокруг Света» №03 за 1970 год - Вокруг Света

...Свистки с корабля звали матросов на места, и под громыхание цепей был поднят якорь. Большие альбатросы парили над кораблем. Последние канаты, которые связывали нас с черными, мокрыми каноэ, были подняты, как будто мы хотели освободиться от тягостного, компрометирующего спутника. Индейцы молча поднялись в лодках и начали грести. Неожиданно, как сердитое прощание, прозвучал короткий сиплый лай собаки. И снова все окутала тишина, такая же глубокая, как и два часа назад, когда лодки появились из тумана. Шел дождь, люди и лодки снова возвращались в небытие. Они растаяли в туманной мгле, как исчезают при пробуждении ночные кошмары...»

Л. Минц

Северная лихорадка

«Научно-техническая революция открывает перед человечеством беспрецедентные возможности преобразования природы, создания огромных материальных богатств, умножения творческих способностей человека. В то время как эти возможности должны были бы служить благу всех, капитализм использует научно-техническую революцию для увеличения прибылей и усиления эксплуатации трудящихся».

Этот вывод международного Совещания коммунистических и рабочих партий в Москве снова и снова наглядно подтверждается реальностью современной жизни стран капитализма. Один из примеров — «нефтяной бум» на Аляске, о котором пишет в своем репортаже итальянский журналист Гуидо Джероза.

Что принесет он нефтяным королям, выложившим на аукционе в столице Аляски Анкоридже 900 миллионов долларов? Новые баснословные прибыли.

Что принесет он коренным жителям Аляски — индейцам, эскимосам и алеутам? На этот вопрос ответили сами местные жители. К зданию, где проводился аукцион, они пришли с такими плакатами: «Разграбление принадлежащих индейцам богатств стоимостью в два миллиарда долларов!»

Мне удалось добраться до Прудхоу-бей, пожалуй, самого таинственного в наше время места на земле. Отчего такая таинственность? Да оттого, что в снегах Аляски найдена нефть, оттого, что земля эта дрожит в таком острейшем приступе лихорадки, какой не прихватывал ее с девятисотых годов, со времен другой лихорадки — золотой. Здесь, в Прудхоу-бей, находится центр нефтяной добычи, и здесь столица самой крупной компании из всех пока хозяйничавших в этих краях. Из Нью-Йорка в Анкоридж я вылетел 12 августа, надеясь, что, если господь будет милостив, уже через несколько часов в моем блокноте появятся первые строки «нефтяного репортажа». Как выяснилось, надеяться здесь надо не на бога, а на расположение «Атлантик Ричфилд компани». На мой формальный запрос о возможности посетить ее владения, компания отбила весьма энергичную телеграмму: «Нам здесь не нужно ни фотографов, ни журналистов».

«Все равно прорвусь!» — сказал я себе, решив на компанию надеяться, но и самому не плошать.

Представитель «Атлантик Ричфилд», ответственный за связь с прессой, кормил меня обещаниями одиннадцать дней. На двенадцатый я понял, что дальше сидеть в столице Аляски Анкоридже бессмысленно: если так пойдет дело, то обещания станут моей единственной трапезой, не зря здесь цены на гостиницу приведены в соответствие с карманом среднего нефтепромышленника.

И я решился на отчаянный шаг: звоню прямо директору компании мистеру Вильсону. На Аляске есть то преимущество, что если вы звоните директору, то перед вами не вырастает баррикада из секретарш. Вот этот-то промах местной цивилизации я и решил использовать.

— Чем могу быть полезен? — спросил м-р Вильсон.

— Хотел бы попасть на другой край Аляски, посмотреть, как вы там добываете нефть.

— Исключено, — отрезал м-р Вильсон.

Я настаиваю, уговариваю и снова настаиваю. И наконец Вильсон уступает:

— Ладно, я подпишу допуск. Но вам придется самому нанять самолет, чтобы добраться до места.

Самолет обойдется в шестьсот долларов. У меня таких денег нет, и я откровенно сообщаю об этом обстоятельстве м-ру Вильсону. В ответ он не без удовольствия смеется:

— Ну ладно, устроим так: завтра утром вылетает самолет на Фэрбенкс, билет вам обойдется недорого — всего шестьдесят долларов, оттуда на нашем самолете доберетесь до Прудхоу-бей. Там вас будет ждать глава базы Линдон Келли. Я вам даю сорок пять минут, за это время можете смотреть и фотографировать все, что интересует.

— Сорок пять минут? Помилуйте, да я едва успею вынуть аппараты из сумки...

— Ну, это ваше дело. Не хотите, не надо.

Пришлось принять условие — другого не оставалось.

С высоты я не отрываясь смотрел на эту новую для меня землю. Безграничная тундра, безграничная, плоская коричневая земля, подправленная серебристо-седоватыми пятнами ягеля, украшенная блестящими орденами мелких озер, изборожденная морщинами грязных речушек. Просторный дом, в котором вольготно чувствуют себя карибу, гризли, белые медведи, северные барсуки и полярные мыши. Белые облака волнами перекатывались через гребень хребта Брукса. А сзади, за хвостом самолета, расстилался Великий Ледовитый океан, мрачный и чужой, как последнее предупреждение самой судьбы. Я сидел рядом с пилотом, и вот в какой-то момент тот повернулся ко мне и сказал: «Видите впереди огни? Вот это и будет Прудхоу-бей».

Мистер Келли встретил меня прямо на взлетной дорожке. Ему было под сорок. Крупный, спортивного сложения мужчина.

— Для начала скажу то, что вас, несомненно, обрадует: я вам продлю время пребывания. Мало того, завтра сам провожу вас на место добычи нефти.

Уже по дороге в поселок замечаешь детали ландшафта, несвойственные той картине тундры, что открывалась с самолета: бетонная взлетная дорожка, принимающая, как мне сказали, за день до сотни самолетов; в бухте — порт, где безостановочно разгружаются суда; на двадцать километров убегает от поселка к вышкам шоссе, приподнятое над землей, чтобы его не заливал весенний паводок. Чернеет нить первых труб нефтепровода, который понесет нефть Великого Севера, — тысяча триста километров на юг.

Утром мчимся в «джипе» к вышкам. На фоне бескрайней коричневой тундры они вырастают, словно острова из воды. Мы уже подъезжали к вертолетной площадке, как вдруг налетела пурга. Какое-то время, не питая, правда, особых надежд на то, что объектив моего аппарата «пробьется» сквозь снежную кашу, я все-таки пытался работать, но вскоре м-р Келли взял меня за локоть:

— Хватит, — приказал он. — Хватит с вас нефти.

— Какой нефти! — закричал я в отчаянии. — Я ее еще и не видел!

Келли рассмеялся знакомым мне уже по Анкориджу смехом:

— Именно такой приказ — не показывать вам ни нефти, ни вышек вблизи — мне и был дан. Все это наша тайна.

Пути судьбы порой неисповедимы. На следующий день Келли, то ли сжалившись над жалкой судьбой журналиста, то ли еще по какой причине, все же показал и вышки и людей, работавших на них. Рабочих здесь примерно человек шестьдесят. Все закутаны в тяжелые меховые куртки — еще бы, холод здесь стоит даже летом. Вот и сейчас, в августе, пять градусов ниже нуля. Но работать приходится безостановочно. Нефть подгоняет. Ведь это же золото прямо под ногами.

— И давно вы обнаружили, что оно здесь лежит? — спросил я, когда мы снова уселись в «джип». Пора было переходить к самому интересному для меня вопросу.

— «Атлантик Ричфилд» пришла в эти края в январе 1968 года, когда еще никто на свете не подозревал, что в здешних льдах таится нефть. Наши геологи определили наличие нефти, причем в масштабах просто потрясающих. По сравнению с ними все прошлые сказочные легенды про Техас — банальные истории, годящиеся лишь для букваря. Тотчас же компания выслала на место двадцать две буровые установки, разбила многочисленные базовые лагеря и начала вербовать рабочую силу.

— И никто не заметил вашего старта в нефтяной гонке?

— То-то и оно, что конкуренты оказались начеку. В любой момент, даже при шестидесяти пяти градусах ниже нуля, мы работали по двенадцать часов. И вот иногда сквозь вой пурги раздавался гул мотора — это к нам в гости прилетали вертолеты конкурентов, шпионившие за нашей работой. Тогда мы выливали на лед кипяток, и спасительный пар скрывал все от любопытных глаз. Да, время было неспокойное...

— Похоже, что это время еще не прошло: не случайно по контракту ваши рабочие должны безвыходно находиться в поселке.

— Мы им неплохо платим, и в конце каждого месяца они вольны решать — остаться им или уволиться. Если рабочий остается, он получает прибавку.

— Но появляться в других местах, в том же Фэрбенксе, вы ему все же запрещаете, не так ли? Вряд ли причина лишь в том, что вы не хотите нарушать ритм работы.

— Согласен, не только в этом. Знаете, как у нас зовут Фэрбенкс? Касабланкой. сейчас в Фэрбенксе не меньше шпионов, чем в Касабланке сороковых годов. Город так и кишит подозрительными типами, засланными различными нефтяными компаниями. Они и в баре угостят, и в ночной клуб сводят, а главное — не пожалеют долларов, если вы им выложите сведения о приличном нефтяном местечке. Так что нам выгоднее идти на дополнительные расходы и доставлять увольняющихся рабочих подальше от Аляски, прямо к порогу их дома.