Магистраль вечности (сборник) - Клиффорд Саймак

– Может быть, – согласился Джон. – Я поначалу так и думал: одной из этих древних цивилизаций удалось выжить. И разум ее превратился в Принцип. Но для проявления и развития Принципа нужно больше времени, чем весь период существования Галактики. Я не знаю, как это объяснить. Только силой этого разума или тем, насколько он нам чужд. В космосе повсюду встречаются формы разумной жизни, отличные от нас, и эти отличия делают их чуждыми нам. Но Принцип нам чужд в гораздо большей степени. И это наводит на мысль, что зародился он вне Галактики и во время, предшествующее ее появлению. Зародился во времени и месте, столь разнящемся с нашей Галактикой, что постичь его невозможно. Я полагаю, ты знаком с теорией стационарной Вселенной?

– Да, конечно, – сказал Джейсон. – Согласно ей, Вселенная не имеет ни начала, ни конца и находится в состоянии непрерывного созидания: постоянно образуется новая материя, появляются новые галактики, а старые погибают. Однако специалисты по космологии еще до исчезновения людей установили, что эта теория несостоятельна.

– Я знаю, – сказал Джон. – И все же была некая надежда… Кое-кто упрямо за нее цеплялся из философских соображений. Эта концепция была красива, величественна и внушала благоговение: предположим, что Вселенная гораздо больше, чем кажется, что мы видим лишь малую ее часть, крошечный прыщик на коже этой большой Вселенной, и этот крошечный прыщик находится в стадии, которая заставляет нас думать не о стационарной Вселенной, а о развивающейся.

– И ты считаешь, что такие мыслители были правы?

– Возможно. Стационарное состояние дало бы Принципу время, необходимое для его появления. До этого Вселенная, возможно, находилась в состоянии хаоса. Принцип мог быть той созидающей силой, которая все расставила по своим местам.

– Ты в это веришь?

– Да, верю. У меня было время подумать, я собрал все воедино. Теперь я в этом убежден. Хотя у меня нет ни малейших доказательств. Ни крупицы информации. Но эта мысль укрепилась в моем сознании, и я не могу от нее избавиться. Я говорю себе, что ее внедрил Принцип, внушил ее мне. Только так я могу это объяснить. Но Принцип, вне всякого сомнения, понятия обо мне не имел.

– Ты говоришь, что находился близко к нему.

– Настолько близко, насколько хватило храбрости. Мне все время было страшно. Пока не добрался до точки, откуда бежал.

– Где-то по дороге ты наткнулся на людей. Ты бы ни за что их не встретил, если б не гонялся за штукой, которую зовешь Принципом.

– Джейсон, – вмешалась Марта, – по-моему, на тебя все это не произвело впечатления. Что с тобой? Вернулся твой брат…

– Прошу прощения, – ответил Джейсон. – Пожалуй, я еще толком всего не осознал. Возможно, в глубине души я до ужаса боюсь этот самый Принцип и, называя его «штукой», отталкиваю от себя, не желая признать.

– То же было и со мной, – сказал Джон Марте. – Поначалу. Но я это преодолел. И верно, я бы никогда не нашел людей, если бы не искал Принцип. Это слепая случайность, что я на них наткнулся. Я уже двинулся обратно и прыгал с планеты на планету; а вы наверняка знаете, что выбирать планеты надо с предельной осторожностью. Ты можешь выбрать те, что на первый взгляд кажутся лучше; для этого есть много ориентиров. Однако у планеты могут обнаружиться особенности, которых ты не знал, поэтому всегда надо иметь в запасе планету-другую, чтобы переместиться в другое место. У меня были такие запасные варианты. Я угодил на планету если и не смертельную, то по крайней мере чрезвычайно неудобную. Я быстро перескочил на другую и тут-то нашел людей. Это планета, расположенная очень близко к Принципу, и я удивлялся, как они могут жить так близко и совершенно не обращать на него внимания – или делать вид, что не обращают. Может, они к нему привыкли, хотя к такому нелегко привыкнуть. Спустя какое-то время я понял, что они его просто-напросто не замечают. У них не развились парапсихологические способности, как у нас. Они понятия не имели, что там такое.

Мне повезло. Я материализовался в открытом поле… «материализовался», конечно, не то слово, но у нас нет более подходящего. Нелепо, когда человек может что-то делать и не может это правильно назвать. Джейсон, ты случайно не знаешь, разобрался ли кто-нибудь, что же, в сущности, происходит, когда мы путешествуем среди звезд?

– Не знаю, – ответил Джейсон. – Думаю, нет. Может, Марте известно. Она постоянно разговаривает с остальными и знает все новости.

– Некоторые пытались разобраться, – сказала Марта, – но ничего не добились. Это было давно. Не думаю, чтобы кто-то долго упорствовал. Сейчас они просто принимают все как должное, никого больше не заботит, как и почему это происходит.

– Может, оно и к лучшему, – сказал Джон. – Как бы то ни было, я мог промахнуться. Прибыл бы в густонаселенное место, кто-нибудь бы увидел, что я появился ниоткуда. Или же, через столько веков увидев людей, я их признал бы за бывших землян и с ликованием поспешил бы к ним в объятия. Хотя я их совсем не искал. Вот уж о чем думать не думал.

Однако я появился в чистом поле и в некотором отдалении от людей. Я решил, что это люди, фермеры, которые работали с большими самоходными сельскохозяйственными орудиями. Я понял, что если это и люди, то не нашего клана, ведь мы уже тысячи лет не имеем дела с самоходными машинами. Мне пришло в голову, что эти люди в свое время были унесены с Земли, и от этой мысли я ощутил слабость в коленях и восторг в душе. Хотя я сказал себе, что это никак не могут быть люди и я, очевидно, обнаружил всего лишь расу гуманоидов. Но это тоже было маловероятно. Во всей Галактике никто не нашел другой расы людей. Или уже нашли? Я так долго отсутствовал…

– Нет, не нашли, – подтвердила Марта. – Обнаружили множество других существ, но не гуманоидов.

– И у них были машины. Хотя мы уже встречались с технологическими расами, но их техника сложна и фантастична. Мы даже не в состоянии понять принцип ее действия или назначение. Казалось абсурдным, что я натолкнулся еще на одну гуманоидную расу, имеющую машинную технологию. Единственный, стало быть, вывод: передо мной люди. Поняв это, я стал несколько осмотрительнее. Пусть мы одной крови, но между нами пять тысяч лет, а за пять тысяч лет, напомнил я себе, мы могли стать абсолютно чужими друг другу. А вступать в контакт с чужаками надо очень осторожно.

Не стану рассказывать вам обо всем, что случилось. Может быть, позднее. Я склонен думать, что справился со своей задачей неплохо. Впрочем, пожалуй, мне просто повезло. Фермеры меня приняли за странствующего ученого с какой-то из трех планет, где обитает человечество, – за ученого, который слегка не в своем уме и занят такими вещами, на которые ни один нормальный человек и внимания-то обращать не станет. Я это понял и стал им подыгрывать; все пошло гладко. Мои промахи казались им всего лишь чудачеством. К счастью, они изъяснялись на английском, хотя их английский сильно отличался от языка, на котором говорим мы. Пользуясь их ошибкой и скрываясь за образом ученого чудака, я побывал во многих местах и сумел разобраться, что к чему, понять их общество, их замыслы относительно будущего.

– И все это оказалось не слишком симпатичным, – сказал Джейсон.

Джон взглянул на брата с изумлением:

– Откуда ты знаешь?

– Ты говорил, что у них по-прежнему машинная технология. Наверное, в этом суть. Когда все утряслось, они продолжали двигаться по тому же пути, что прежде на Земле.

– Ты прав, – сказал Джон. – Им, очевидно, потребовалось немного времени, чтобы, как ты говоришь, все утряслось. После того как они в мгновение ока очутились на другой планете, точнее, на других планетах в неведомой части космоса, они сориентировались, организовались и снова пошли по прежнему пути. Разумеется, пришлось начать с нуля, однако им помогли технические знания и доселе нетронутые запасы природных ресурсов. Более того, у них такая же продолжительность жизни, что и наша. Многие из них погибли в первые годы, но большинство выжили, и среди них специалисты, обладающие знаниями, которые позволили создавать новые технологии. Представь себе, что квалифицированный, опытный инженер или эрудированный, одаренный воображением ученый живут несколько веков. Гениальные умы творят столетиями, инженеры строят и проектируют. Создатель теории сохраняет молодость, необходимую для работы. Но есть во всем этом один очень крупный недостаток. Присутствие людей с таким огромным опытом отрицательно сказалось бы на молодых, порождая консерватизм, невосприимчивость к новым идеям. У людей хватило здравого смысла это осознать и снабдить свою социальную структуру элементами компенсации.

– Ты узнал что-либо о сроках? Как быстро они продвигались вперед?

– Разумеется, ничего определенного. Но примерно сто лет на то, чтобы утвердиться как жизнеспособное общество, и лет триста, чтобы восстановить технологическую структуру, существовавшую здесь, на Земле. Они все строили с нуля, но им было легче: не приходилось бороться со старением. Не прошло и тысячи лет, как люди, живущие на трех разных планетах, на расстоянии менее одного светового года друг от друга, об этом узнали. И очень быстро они создали космические корабли; человечество опять воссоединилось. Физические контакты и торговля дали новый толчок развитию техники, поскольку, существуя эту тысячу лет отдельно друг от друга, они развивались в области технологии по-разному. К тому же теперь они владели ресурсами сразу трех планет, а не одной, и это было явное преимущество. В результате произошло слияние трех отдельных культур в нечто вроде единой сверхкультуры, имеющей общие корни.