Бандиты - Элмор Леонард

Джек все еще мялся, не зная, что сказать.

– Что поделать, это война.

– По-твоему, это война? Убивать детей, беззащитных людей – это война?

– Я имею в виду – его же нельзя арестовать и судить.

– Нет, нельзя. Более того – он приехал сюда, в Америку, и собирает деньги. Ему нужно платить своим людям, ему нужно больше оружия. Три дня назад мой отец пригласил «Берти» на ланч, выслушал его и выдал ему чек на шестьдесят пять тысяч долларов.

– С какой стати твой отец помогает ему?

– Некоторые люди полагают, что те, кто не за «Берти», – сплошь коммунисты. Все равно что сказать: раз ты не любишь пиво «Дикси», значит, пьешь только водку. – Она говорила негромко, сдержанно, голова ее все так же покоилась на подушке. – Мой отец и его друзья покровительствуют «Берти», приглашают его к себе в дом. Он теперь важная персона. У него есть личное письмо президента – стоит предъявить его, и посыплются денежки.

– Какого президента? Нашего президента?

– Президента Соединенных Штатов Америки. «Контрас» он именует «нашими братьями», «борцами за свободу». «Их дух равен духу наших отцов основателей». Кавычки закрыть. Если веришь в эту чепуху, вступай в папин клуб. Я тебе еще кое-что скажу, только ты не поверишь.

Люси наклонилась вперед, воткнула окурок в пепельницу. Джек любовался ее темными волосами, в них мерцали блики света. Слава богу, что она не сделала перманент.

– Сегодня отец пригласил меня на обед и принялся рассказывать про бывшего военного атташе в Никарагуа – он-де герой войны, он-де близко знаком со многими важными шишками из Белого дома. А для моего отца, – сухо прокомментировала Люси, – если человек вхож в этот клуб, других рекомендаций уже не требуется. Отец не назвал его имени, но я сразу поняла, что речь идет о «Берти». Отец сказал, что этот человек – партизанский командир, ведет самоотверженную борьбу против коммунистов, а потом эдак небрежно добавил:

«Кстати, полковник упоминал, что вы знакомы, кажется, вы где-то встречались». Я ждала, молчала, думала про себя: если заговорю, то выложу ему всю правду. Я прямо чувствовала, как все это рвется из меня. Отец сказал: «Да, он тут ищет какую-то девушку, то ли приятельницу, то ли бывшую подружку. Он думал, ты можешь помочь ему в поисках». – Люси быстро глянула на Джека. – Как тебе это нравится?

Джек ничего не ответил, ожидая окончания ее повести.

– Я спросила: «Полковник не говорил тебе, как мы познакомились?» Отец покачал головой: «Нет, не говорил». Я спросила, объяснил ли полковник, с какой целью он ищет ту девушку. Отец сказал: «Нет, вроде бы не говорил». Я спросила: «Хочешь, я тебе объясню?» Он сказал: «Объясни». Я сказала: «Потому что он хочет ее прикончить, черт побери, вот почему».

Снова повисло молчание. Джек боялся пошевельнуться, но Люси требовательно смотрела на него, и он наконец произнес:

– И тогда ты все ему выложила?

– Я перечислила все убийства, все злодеяния, которые могла припомнить. Отец сказал: «Ты же не веришь слухам, в самом-то деле?» Я сказала: «Папа, я была там. Я видела это собственными глазами». Это пришлось ему не по вкусу, но он ответил: «Сестрица, это война. На войне случаются всякие ужасы». Я спросила его: «Ты-то почем знаешь? Ты же сам не воюешь, ты только финансируешь войны». – Люси поднесла стакан к губам, отпила глоток шерри. – Вот такой ужин с отцом. Мы ели омаров.

– Люси Николе, вы сумели уйти из монастыря, – поздравил ее Джек.

– Но не от Никарагуа, – возразила она. – Отец притащил все это сюда.

– «Берти» знал, что он – твой отец? – сообразил Джек.

– У него был список миллионеров, занимающихся нефтью. Он просмотрел его, вспомнил, что мы с Амелитой бежали в Новый Орлеан, убедился, что я живу в этом городе. Нет, конечно, это не совпадение. Ему должна была понравиться идея добраться до меня через моего отца. Он мог отправиться за деньгами в Хьюстон, но нет, он приехал сюда. Новый Орлеан превратился в перевалочный пункт «контрас», здесь они собирают оружие и припасы, а потом отправляют их в Никарагуа.

Джеку хотелось встать и размять ноги, но он ограничился тем, что взял еще одну сигарету. Уже вторая. Если и начинать заново курить, то только не «Куле». Откинулся в кресле, полюбовался ее ножками – теперь Люси вытянула их на кофейном столике, лодыжку на лодыжку, одна сандалия расстегнулась, и Джек мог разглядеть изгиб стопы. Какой она была в юности, прежде чем ушла в монастырь?

– В ближайшие дни нужно отправить Амелиту на самолете в Лос-Анджелес, – продолжала Люси.

– Будут какие-нибудь осложнения?

Интересно, случалось ли ей купаться с кем-нибудь посреди ночи в Мексиканском заливе? Не в купальнике, а в чем мать родила?

– Надеюсь, обойдется, – ответила она. – Надо быть осторожнее.

Она затянулась и выдохнула дым, повернув голову немного в сторону.

– И нужно придумать, как остановить «Берти», пока он не уехал отсюда со всеми деньгами.

Джек выждал небольшую паузу. Он чувствовал, как играет в нем каждый нерв, каждый мускул, но не хотел двигаться с места, не хотел ни единым жестом нарушить сложившееся взаимопонимание.

– И вы подумали, не пригодится ли вам человек с моим опытом – не говоря уже о тех специалистах, с которыми мне довелось познакомиться?

Все тот же спокойный взгляд.

– Да, эта мысль приходила мне на ум. Случалось ли ей заниматься любовью на берегу? А в постели? Было ли это вообще в ее жизни?

– Значит, насчет самого «Берти» вы не возражаете – пусть уезжает, – уточнил Джек.

– Лишь бы не вывез деньги.

Джек затянулся, выгадывая время. Черт, в такую игру он бы мог сыграть. Дело знакомое.

– Ему дают чеки. Что он делает с ними?

– Чеки выписываются на имя Комитета освобождения Никарагуа. Кажется, так.

– Он кладет их в банк?

– Наверное.

– А что потом? Где он собирается покупать оружие?

– Либо здесь, либо в Гондурасе – там у них склады оружия и тренировочные лагеря. Но сначала он возьмет наличные доллары и обменяет их на местную валюту, чтобы расплатиться со своими людьми.

– Как он их вывезет? На частном самолете?

– Или морем.

– Откуда он отправится?

– Понятия не имею.

– Спросите отца.

– Я с ним больше не разговариваю.

– Обоюдная ссора или только вы порвали с ним?

– Я постараюсь выяснить.

– Спроси его, где поселился «Берти».

– В гостинице в Новом Орлеане.

– Ты шутишь!

– Не знаю только в какой.

– Тебе придется помириться с отцом. Облобызаться с ним. Иначе мы ничего не сможем сделать.

– Значит, ты мне поможешь?

– Сказать по правде, ничего подобного я в жизни не слыхал. Конечно, речь идет о нарушении закона, о серьезном преступлении, но можно взглянуть на это и с другой стороны – мы сделаем это во имя всего человечества. – Джек запнулся, сообразив, что слово «человечество» впервые в жизни слетело с его уст. – Это на случай, если нам потребуется самооправдание. Чтобы убедить себя, что все нормально.

– По-моему, нам не требуется санкция свыше, – ответила Люси. – Я уверена, что мы вправе отобрать у него деньги, тут и думать не о чем. Но если тебе недостаточно мысли о том, скольких людей ты тем самым спасешь, прикинь, как ты распорядишься своей долей. Половину денег я оставлю себе, чтобы отстроить госпиталь – в моих глазах это вполне оправдывает всю затею. А ты получишь вторую половину. Идет?

– Значит, деньги мы оставим себе? – для пущей уверенности переспросил Джек.

– Не возвращать же их ему.

– О какой сумме идет речь?

– Отцу он сказал, что нужно собрать пять миллионов.

– Господи Иисусе, – пробормотал он.

– Спаситель наш, – с улыбкой подхватила Люси.

7

Джек припарковал катафалк перед главным входом в дом престарелых «Карролтон». Едва он вышел из кабины, как навстречу ему из дверей выбежал молодой, довольно светлокожий негр в белом костюме и замахал руками:

– Отгони отсюда свою тачку, приятель. Если старики выглянут из окон и увидят погребальную машину, с ними приключится инфаркт или они рухнут на пол и сломают себе шейку бедра.

Джек посмотрел на метку с именем, пришитую на белой рубашке парня.

– Седрик, – вежливо сказал он ему, – я приехал за… – Пошарив в карманах, он вытащил записку и прочел ее вслух: – За мистером Луисом Морриссо.

– Он готов, только подъезжайте с заднего входа.

– А свидетельство о смерти?

– У мисс Холленбек.

– А где мисс Холленбек?

– В своем кабинете.

– Тогда я пройду к ней и получу свидетельство о смерти, а потом подъеду с другой стороны. Годится?

– Но мисс Холленбек сама послала меня, чтобы я сказал вам! – Седрик растерянно пожал плечами, потом слегка повернул голову, по-прежнему стоя спиной к охраняемому им зданию, и спросил: – Там из окна не выглядывает баба, похожая на крокодила? Это и есть мисс Холленбек.

Джек внимательно оглядел нижний ряд окон.