Неожиданный удар - Ханна Коуэн

что имеет значение, – это набить желудок до того, как я шлепнусь на лед от голодных болей.

Готова поспорить, Адам хотел бы на это посмотреть. Это даст ему еще одну причину дразнить меня.

Глава 10. Скарлетт

В машине Адама пахнет кожей, дорогим одеколоном и хвойным освежителем воздуха, болтающимся на зеркале заднего вида. Это очень похоже на его повседневный запах, за исключением освежителя. Его запах кричит: «Я успешный мужчина», – и хотя я знаю, что не должна, но продолжаю вдыхать его полной грудью.

Он пахнет как мужчина, потому что так и есть. Он взрослый. Невозможно не заметить разницу между ним и большинством моих знакомых парней. Адам не только держится со зрелостью, которая приходит только с годами и опытом, но еще в нем есть доброта, которая вроде не должна быть такой редкостью, но является. С каждым днем мне все труднее отрицать удивительный эффект, который он оказывает на меня.

Однако скорее ад замерзнет, чем я стану что-то предпринимать по этому поводу. Я продолжу держать его за дверью с табличкой «Не думать» и притворяться, что он не один из самых красивых и искренне добрых людей, которых я встречала в жизни. Попасть в ловушку сексуального влечения к собственному боссу не то, что мне нужно или чего хотелось бы в своей жизни.

– Ты большой фанат комиксов? – спрашиваю я, чтобы переключить мысли на что-нибудь другое. – Или тебе просто нравится собирать их и хранить на заднем сиденье?

Он бросает взгляд через плечо и смеется над коробкой с комиксами про супергероев, которая стоит на сиденье за моей спиной.

– Верно. Это моего сына.

Я киваю.

– У него есть любимые?

Его глаза впиваются в мой висок, а следующая фраза звучит уверенно, утвердительно.

– Лео рассказал тебе про Купера.

– Рассказал, – подтверждаю я и прикусываю губу изнутри. Мы поворачиваем на асфальтированную дорогу и проезжаем по новому жилому району, который начинают строить на окраине города. – Но, если бы и не рассказал, я бы услышала об этом от кого-нибудь задолго до работы в «ЛКУ». Хоккеисты сплетничают почище девочек-подростков.

Адам барабанит пальцами по рулю, на его скулах ходят желваки.

– И то верно. Купер никакой не секрет, просто раньше к слову не приходилось.

– Я так и не думала. Ты не обязан мне ничего объяснять.

Он коротко благодарно улыбается.

– Спасибо. И у него есть любимчик. Тор.

Я улыбаюсь и киваю, не в состоянии придумать ответ. Вместо этого упираюсь локтем в дверь и подставляю ладонь под щеку. Настроение поменялось на легкую неловкость, но ни один из нас, похоже, не торопится вернуть его к первоначальному.

Наоборот, следующие пару минут мы едем в молчании. Тишину нарушает ровный гул двигателя и тихое бормотание из динамиков. Мы находимся в хорошо знакомой мне части Ванкувера: я ходила в школу всего в нескольких кварталах от собора и отремонтированной детской площадки, которые мы только что проехали.

Я прочищаю горло, и Адам заворачивает свою дорогущую машину – если искусная прострочка на сиденьях и буквы «AMG» на руле о чем-то говорят – на забитую парковку, останавливаясь, судя по всему, перед единственным свободным местом. Он переключается на задний ход и хватается за спинку моего сиденья. Кончики его пальцев задевают мое плечо, вызывая дрожь. Он не притворяется, будто не заметил весьма явную реакцию моего тела на его прикосновение, потому что в следующую секунду смотрит на меня. Не знаю, собирался ли он быстро отвести глаза или нет, но наши взгляды встречаются и замирают.

Окружающее нас напряжение невозможно игнорировать, поэтому я сосредотачиваюсь на темно-зеленых крапинках вокруг его радужки и замечаю, как он переводит взгляд чуть ниже и его зрачки расширяются, когда я облизываю внезапно пересохшие губы.

Прерывисто вдохнув, я медленно и почти с жадностью скольжу взглядом по его лицу. Подмечаю старый бледный шрам на нижней губе и идеальную линию носа, которая демонстрирует, что он один из немногих хоккеистов, которым его никогда не ломали. В уголках его глаз залегли глубокие морщинки от смеха, под самыми кончиками густых пышных бровей.

Момент нарушает гудок клаксона позади. Мы отводим глаза, мое сердце колотится одновременно от неожиданности и смущения.

– Черт, – бормочет Адам, слегка задыхаясь.

Ага, черт. Не говоря ни слова, я отодвигаюсь как можно ближе к двери, а он кладет руку на центральную панель, быстренько заезжая на парковочное место. Напряжение минувших мгновений сменяется неловкостью, которая заставляет меня открыть дверь и выскочить из машины, лишь бы избавиться от нее.

Я прижимаю руку к груди и делаю несколько глубоких вдохов. Сердце лихорадочно колотится в ладонь, и я сержусь на его предательство. Мне не следует реагировать на Адама подобным образом. С тем же успехом на его лбу могла быть ярко-красная надпись «Не трогай». Предупреждение, на которое моему телу, похоже, глубоко плевать.

Соски под спортивным лифчиком словно окаменели, и я стискиваю зубы из-за возбуждения, которое вспыхивает всякий раз, когда моя грудь поднимается.

Черт!

– Готова? – спрашивает Адам, и судя по голосу, он стоит ближе, чем я ожидала. Я даже не слышала, как он вышел из машины.

– Ага.

Я делаю непроницаемое выражение лица и разворачиваюсь.

Он ждет у капота автомобиля, скрестив руки на груди и глядя перед собой. Если случившееся между нами повлияло на него хотя бы вполовину так же, как на меня, то он этого не показывает. Я обхожу его сверкающий двухдверный «Мерседес», и мы идем к магазинчику.

– Надеюсь, ты не веган. Здесь делают лучшие в городе сэндвичи с сыром и мясом, – говорит Адам, открывая дверь и пропуская меня вперед.

Над головой звенит колокольчик, объявляя о нашем приходе.

– Я не веган. Но не знала, что существует соревнование за лучший сэндвич.

Адам кладет ладонь мне на поясницу и направляет по узкому проходу между столами к прилавку. Я осмеливаюсь поднять глаза и вижу, что он тоже смотрит на меня.

– Соревноваться можно за что угодно, Суровая Специя, – подмигивает Адам.

Я фыркаю на глупое прозвище, которое он никак не оставит в покое, когда мы уже останавливаемся перед прилавком. Адам не убирает руки с моей спины, даже пока мы ждем своей очереди, но я делаю вид, что это неважно.

– Да, но это кажется немного неоправданным. Неужели так много мест, где продают сэндвичи с сыром и мясом?

Впереди раздается шокированных вздох. Пожилой мужчина лет пятидесяти с чем-то, застыв, стоит у одной из задних дверей и смотрит на меня с чистейшим ужасом в глазах. Адам скрывает смех за притворным кашлем, а мои щеки вспыхивают ярко-розовым.

– Неужели на небе есть звезды? – гогочет мужчина с явным акцентом, который я не узнаю. – Или рыбы в море?

Ладно, кажется, ошибочка вышла. Я открываю рот, чтобы сказать что-нибудь в свою защиту – вроде того, что не все мы такие ценители