Узел судьбы - Лирик Шторм

стояла в абсолютной тишине, пока не услышала отдаленный звук закрывающейся входной двери, а затем бросилась вперед. Понятия не имела, как долго он оставит камеры выключенными, поэтому мне нужно было действовать быстро. Адреналин притупил боль в спине, и я практически вылетела из кухни и сбежала по лестнице в подвал. В спешке запихнула свои скудные пожитки, диктофон и свежие яблоко и апельсин в рюкзак. Это не заняло много времени, потому что у меня было не так много вещей, и все легко поместилось. Прошло несколько минут, а я уже выскользнула через черный вход. Как только оказалась на улице, то побежала, как будто от этого зависела моя жизнь, и не останавливалась, пока не добежала до улицы миссис Мачески.

К тому времени, когда добралась до дома миссис Мачески, я задыхалась и у меня сильно болела спина. Чувствовала, как просачивается влага через повязки, и поняла, что некоторые раны кровоточат. Возможно, было глупо заходить к ней, но боялась, что она будет волноваться, если не получит от меня известий. Ее здоровье и без того было плохим, и не нужно было добавлять к нему еще и беспокойство о том, что со мной случилось.

Ее уже не было на крыльце, поэтому, вытащив письма из переполненного почтового ящика, я направилась прямо к входной двери и быстро постучала. В нервном ожидании, переминаясь с ноги на ногу, я стояла и ждала, когда она откроет. Уходя, я заметила, что камера снова загорелась. Не знала, увидел ли он меня, и если да, последовал ли за мной. Но рисковать было нельзя, а впереди предстоял долгий путь. Мне по-прежнему хотелось бежать без оглядки. Панические рыдания подкатывали к горлу, но годы вынужденного молчания сдерживали их.

Миссис Мачески бросила на меня один взгляд, когда открыла дверь, и провела прямо внутрь. Придерживая одной морщинистой рукой за спину, а другой держа за руку. Несмотря на свой преклонный возраст, она была выше меня, как и большинство Бет. Ее почта присоединилась к остальной неоткрытой куче на маленьком столике у двери.

— Дитя, — сказала она мягким, хриплым от многолетнего курения голосом. — ты дрожишь. Все в порядке?

Я ответила слабой улыбкой, не желая ни в коем случае заставлять эту милую женщину беспокоиться. Она была одной из немногих людей, с которыми я чувствовала себя достаточно комфортно, чтобы говорить свободно. К сожалению, это в сочетании с нахлынувшими на меня нервами заставило меня говорить все без остановки почти на одном дыхании.

— Да, мэм. Я просто зашла, чтобы сказать вам, что сегодня сдала последний экзамен. Закончила школу и все такое. И мне восемнадцать, так что я могу пойти искать свою подругу. Не знаю, как это сделаю, но уверена, что что-нибудь придумаю. А это значит, что больше не смогу помогать вам с продуктами. Мне очень жаль. У вас есть кто-нибудь…

К тому моменту миссис Мачески усадила меня в одно из своих огромных синих кресел с цветочным принтом и накрыла одеялом. До моего носа донесся ее естественный запах шалфея, смешанный с темным шоколадом и вишней, напоминавший мне торт черный лес и заставляющий течь слюнки.

Даже не осознавая, что делаю, я укуталась в плед и начала вдыхать его запах. Мои мышцы постепенно начали расслабляться. Я замерла, чтобы сделать глубокий вдох, вдыхая этот восхитительный запах торта, а миссис Мачески сразу же воспользовалась моментом.

— Это замечательная новость! Я так горжусь тобой, дорогая. Знала, что ты сможешь это сделать.

Эти простые слова, которые никто в моей жизни никогда не говорил мне, снова заставили глаза наполниться слезами. Я всю жизнь считала себя бесполезной и никчемной, а несколько слов изменили всю мою реальность.

Я сделала кого-то гордым?

Я?

Просто будучи собой?

Это потрясло меня до глубины души.

Миссис Мачески была самой милой женщиной, которую я когда-либо встречала, и часто задумывалась, насколько другой могла бы быть моя жизнь, если бы она была моей бабушкой.

— У меня есть для тебя кое-что. Я просто ждала этого дня, чтобы отдать тебе это. Подарок на выпускной, — пробормотала она, ходя по гостиной и роясь в вещах на тумбочках, пока не нашла то, что искала. — Ага! — Торжествующе она подняла в воздух свои ключи от машины.

— О! Вы хотите, чтобы я съездила за продуктами?

Она вложила ключи мне в ладонь, а мои пальцы автоматически сомкнулись. Быстро попыталась решить, успею ли это сделать, прежде чем мистер Бейнс или кто-то из его охранников догонит меня. В любом случае, знала, что сделаю это. Я не собиралась подводить миссис Мачески.

— Я с удовольствием сделаю это для…

— Нет-нет, дитя мое, — засмеялась она. — Я дарю тебе свою машину.

Мой мозг словно получил разряд высоковольтного тока.

Она дарит мне свою машину?

Почему она это делает?

— Это подарок тебе на выпускной. Я не езжу на этой старой машине. Да и в любом случае, я плохо вижу. И не беспокойся обо мне. У меня есть милый молодой сосед, который недавно переехал и он будет помогать мне по дому, — она сделала паузу и подмигнула мне. — Он еще и красавец.

Я невольно рассмеялась.

— Миссис Мачески, я не могу взять вашу машину!

Да, машина была старой, но с небольшим пробегом и очень надежная. Она поддерживала ее в отличном состоянии на протяжении многих лет.

А что, если она понадобится ей в экстренной ситуации?

— Ты можешь и ты возьмешь, — твердо сказала она.

Ее глаза внезапно стали более серьезными, когда она подняла руку, испачканную красным. На долю секунды мне показалось, что она поранилась, но потом вспомнила, что это была та рука, которой она вела меня за спину, чтобы провести внутрь.

О, нет!

— Но сначала ты позволишь мне тебя перевязать. Я знаю, что это не первый раз, дорогая, но точно будет последний. — сказала миссис Мачески.

Она вышла из комнаты и ее не было настолько надолго, что паника и страх заставили меня подумывать о том, чтобы сбежать. Но она вернулась, прежде чем я успела встать.

— Дай мне посмотреть, что этот сукин сын с тобой сделал, дорогая. Я тебя подлатаю, прежде чем ты отправишься в путь.

Показать раны было одним из самых трудных дел в моей жизни, но мне нужно, чтобы их обработали, и она была единственным человеком, которому я доверяла это сделать. То, что она подозревала, что со мной происходило, и то, что она увидела факт насилия, были двумя совершенно разными вещами. Когда она прошептала:

— Ох, бедняжка.

Когда она помогла мне распутать повязки,