Казанский Каин - Евгений Евгеньевич Сухов

генерала Осман Булатович был совершенно не похож. Скорее он смахивал на агронома, получившего образование еще в дореволюционной России. Впрочем, Гена Филоненко настоящих генералов еще ни разу в жизни и не видел.

Во втором лагере были собраны курсанты, которых готовили для ведения разведки в ближнем тылу Рабоче-Крестьянской Красной Армии, то есть в тылу прифронтовом. Обучение в этом лагере было ускоренным и по времени составляло примерно два месяца. Комендантом второго лагеря был бывший командир стрелкового полка подполковник Степанов, которого курсанты знали как Николая Ивановича Вязова. Бывший подполковник Красной Армии вел агентурную разведку и преподавал стрелковое дело. В этом лагере была небольшая группа молодых радистов, человек семь, которые уже через три недели разными по численности группами были заброшены в ближний тыл РККА. Их всего-то надо было обучить специальному шифру, подтянуть по работе на ключе по передаче радиограмм и их приему и выявить особенности почерков каждого. Дабы быть уверенным, что «работает» именно немецкий агент, а не советская контрразведка, разоблачившая его и пользующаяся его именем.

По прошествии двух месяцев из лагеря № 2 еженедельно убывало от трех до пяти человек для переброски в тылы Красной Армии. Конечно, немецких агентов успешно ловила советская контрразведка, большая их часть сама сдавалась органам НКВД, лелея надежду на прощение за предательство. Бывало – и нередко, что выпускники разведшколы попросту скрывались на необъятных просторах Советского Союза, забившись в какой-нибудь «медвежий угол», до которого было не добраться ни на поезде, ни на машине. Все это было хорошо известно начальству разведшколы. Однако эти обстоятельства руководство школы не особенно печалили, старались брать массой. Как однажды высказался сам хитромудрый майор Майер-Мадер:

«Если из ста агентов мы потеряем девяносто девять и оставшийся сотый выполнит задание, все наши действия и расходы, понесенные на учебу и содержание всех ста курсантов, будут вполне оправданны… А остальные девяносто девять заброшенных в стан врага агентов, – добавил Майер-Мадер, – пойманных ли чекистами, сдавшихся ли добровольно властям или бежавших куда глаза глядят, все равно принесут какую-то пользу, поскольку создадут в тылах Советов либо панику, либо шпиономанию. Что тоже нам на руку…»

* * *

Полгода, когда ты сильно занят и свободного времени у тебя практически не имеется, чтобы отдохнуть и оглядеться, пролетели по ощущениям как полтора месяца, если не меньше.

В последних числах апреля, когда курсантов, прошедших полугодичную учебу, учили, как заполнять фиктивные документы и пользоваться ими в советском тылу, Геннадия Филоненко вызвал к себе начальник разведшколы майор Майер-Мадер. Такое случилось не впервые: майор уже не единожды беседовал с Геннадием на протяжении его учебы в разведшколе и, кажется, относился к нему несколько иначе, нежели к остальным курсантам. То есть выделял его среди прочих.

Когда Геннадий спросил разрешение и, получив его, вошел в кабинет Майер-Мадера, тот разливал по рюмкам коньяк.

– Господин Филоненко, входите. Ах нет, прошу прощения, – поправился майор, улыбнувшись. – Курсант Горюнов. Я не ошибаюсь? У вас ведь такой псевдоним в нашей школе?

– Так точно, господин майор, – ответил Филоненко-Горюнов. Это был уже не тот Геннадий, превосходно играющий на скрипке, которому прочили такую же известность, как знаменитому в стране скрипачу Мирону Полякину. Это был хорошо сложенный, физически развитый и способный постоять за себя молодой человек, который мог голыми руками свернуть противнику шею; владел практически всеми видами оружия; был знаком с работой на ключе Морзе и умел как принимать, так и передавать радиограммы. Еще он владел достаточными познаниями, чтобы соорудить из подручных средств взрывчатку, и был первый в своем лагере по стрелковой подготовке. Если бы кто-нибудь из знакомых увидел его сейчас, то вряд ли бы узнал в нем прежнего Гену Филоненко, а ведь не прошло и года с того момента, как он покинул родную Одессу…

– Прошу, – пододвинул поближе к Геннадию рюмку с коньяком майор Майер-Мадер. – Это коньяк Готье, один из лучших в мире. Семья Готье получила королевский ордер на производство коньяка и учредительную грамоту, подписанную королем Людовиком XV, почти двести лет назад. Уверен, что вам понравится его тонкий аромат и мягкое послевкусие.

– Благодарю вас.

Выпили молча, без лишних вступлений. Коньяк был замечательный.

– Скоро вы вернетесь на свою родину. Только уже в ином качестве… Волнуетесь? – внимательно и пытливо глянул на Геннадия начальник разведывательно-диверсионной школы.

– Немного есть, не хочу лукавить, – ответил Филоненко, что являлось правдой. Самообладанию в разведшколе тоже учили…

– Ну, во‐первых, волноваться еще рано, – заметил майор Майер-Мадер. – И вообще, старайтесь избегать поводов для волнений. Кто волнуется, тот совершает непростительные ошибки, что непозволительно для разведчика. Помните об этом… Я вас что позвал-то к себе, – после недолгого молчания продолжил разговор начальник разведшколы. – Через день-два вас и еще двоих курсантов изолируют от остальных для получения специального задания, отработки легенд, дополнительного инструктажа и прочего, а потом вы поступите в распоряжение абверкоманды, действующей на фронте. И вас на самолете перебросят в советский тыл. По последним сообщениям с Восточного фронта, наши войска вот-вот выйдут к Волге и отрежут Москву от получения хлеба и нефти. Далее мы возьмем Северный Кавказ и Сталинград, а группа армий «Север» в самом скором времени покончит с осажденным Ленинградом, войсковые части которого полностью деморализованы, а население города вот-вот поголовно вымрет от голода. Еще полгода, от силы месяцев восемь, и Советской России придет конец. И тогда все, кто как мог приближал это время, будут достойно вознаграждены. Мне кажется, – посмотрел на Филоненко-Горюнова майор Майер-Мадер, – вас ожидает большое будущее…

Начальник разведшколы налил еще по рюмке.

– За скорую победу великой Германии! – провозгласил он тост.

Геннадий не имел ничего против и с удовольствием выпил.

Затем майор Майер-Мадер прошел к комоду и достал «парабеллум» с инкрустированной рукоятью.

– Это вам мой подарок, – протянул пистолет Геннадию начальник разведшколы. – Не волнуйтесь. По документам он будет проходить у вас как наградной.

– Благодарю вас, – принял из рук майора подарок Геннадий.

…Через день, как и обещал майор Майер-Мадер, его и еще двоих – а это были старый знакомый Геннадия Филоненко: чернявый, с которым он находился в пересыльном лагере (его псевдоним был Донец), и молоденький радист Шустров – изолировали от остальных учащихся на девять дней. Их заставили по нескольку раз на дню перечерчивать карту Казани и ее окрестностей, чтобы они знали город вплоть до самых незначительных улиц и переулков и могли по памяти воспроизвести карту города, будто родились в нем и прожили всю свою сознательную жизнь, разгуливая каждый день по его улицам. Затем каждому из группы были объявлены персональные задания и легенды, которые они должны были