Смерть придёт на лёгких крыльях - Сешт Анна

Для Нахта он был даже больше, чем просто любимый командир, которому воин был предан всей душой. После гибели отца Усерхат и Садех, у которых своих детей не было, по сути, приняли его в семью. При этом командир позаботился о том, чтобы обучение мальчика искусству меджаев продолжалось как следует и чтобы Нахт сумел пройти посвящение. И спрашивал с него Усерхат со всей строгостью, не сделав из него изнеженного любимчика. Только в домашней обстановке Нахт знал и никогда не сомневался – он был не только ценным солдатом, уже успевшим доказать, что чего-то стоит. Он был частью этой семьи. Родственником пусть не по крови, но любимым.

Побыстрее покончив с едой, Нахт снял с шеи скарабея Бека и положил перед Усерхатом.

– Я вернулся позже, но на то были причины.

Командир посерьезнел, накрыл ладонью скарабея, не проверяя личную печать – и так верил.

– Слушаю тебя, Нахт.

Вздохнув, меджай рассказал обо всем, что случилось в эти несколько дней с тех пор, как он доставлял Беку послание. Он старался докладывать кратко, по существу, но при этом не избегал неприятных деталей. Таких, как убийство старшего бальзамировщика, вину за которое полностью признавал…

Упомянул он и о том, что Бек вызвался стать его свидетелем, но что сам он желал справедливого разбирательства.

Усерхат слушал внимательно, хмуря брови, и не прерывал Нахта даже уточняющими вопросами. Но на последних словах не выдержал. Рассек ладонью воздух и жестко проговорил:

– Разбирательство обсудим позже. Ты защищал себя и… эту женщину, а не замышлял убийство.

– Но ведь если и мы, стражи, станем скрываться от справедливости – то как можно ожидать, что в Кемет будет властвовать Маат?

– Боюсь, Маат уже отворачивается от нас, – Усерхат тяжело вздохнул, отводя взгляд, покрутил в пальцах скарабея Бека.

– Это видно по нашим людям… Но расскажешь все же, что случилось? – осторожно уточнил меджай.

– Да, мне есть о чем рассказать, хоть и не хочу пугать понапрасну. Скоро многое изменится, Нахт… уже меняется. И нам понадобятся все наши силы, чтобы выстоять в эту бурю.

– Собственное непонимание сейчас пугает меня куда больше, – воин невесело улыбнулся.

– Что ж… Наш Владыка Рамсес Усермаатра-Мериамон, да пребудет с ним вечно милость Богов, погиб… погиб прямо в ходе празднеств Опет.

Глава IX

1-й год правления Владыки Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Нахт потрясенно уставился на командира, не в силах поверить. Владыка был велик в своей силе и недавно благополучно отпраздновал свой Хеб-Сед[40], укрепив свою власть до самых дальних пределов Та-Кемет.

Невольно он вспомнил разговор с Беком:

«Ведь недаром говорят, если на празднествах что-то пошло не так – значит, чем-то мы прогневали Богов…

…В малом дворце у храма какой-то недуг, потому двери заперли для всех. Никого ни впускать не велено, ни выпускать…»

Значит, это был не недуг. В царской резиденции у Храма Миллионов Лет закончился свой земной путь Владыки Обеих Земель.

– Объявлено пока не было, – сказал Усер-хат. – Представляешь, что будет в народе? Да и как вообще можно принять такое… Чтобы Владыка наш погиб прямо в ходе празднеств Опет, когда сила его божественных покровителей на самом пике! Дурное, дурное предзнаменование… И череда наших несчастий, боюсь, только началась. То, что происходит сейчас на Западном Берегу, – прямое тому подтверждение.

Нахт пытался осознать услышанное. Его разум зацепился за одно слово – ужасное слово, заставляющее само нутро похолодеть. Словно трещина прошла по основам чего-то незыблемого, древнего, как сами заветы предков, на которых строится весь твой мир.

– «Погиб», – тихо проговорил он. – Ты сказал «погиб», а не «умер».

– Да, ты не ослышался, – Усерхат понизил голос. – Все слухи, конечно, нужно просеивать, как плохо обмолоченное зерно. Но даже при этом вести, которые мы получили, поистине ужасны. И скоро это все, хочешь не хочешь, а выплеснется из узкого круга. Подготовить почву не успели – да и как тут можно было успеть…

– Но кто мог посягнуть на жизнь Владыки Обеих Земель? – потрясенно спросил меджай.

Сама мысль об этом пугала. Повергнуть живого Бога, защищающего закон на земле? Нет, невозможно. Нахту доводилось бывать в Храме Миллионов Лет. Он слышал истории от старших воинов – те самые истории, что были запечатлены на расписанных цветными рельефами стенах и величественных колоннах, подпирающих небо. В великолепии своей Силы Владыка сокрушал врагов Кемет. Он изгнал Народы Моря, перед которыми трепетали все их соседи. Он отогнал от границ чехену, из добрых соседей попытавшихся стать захватчиками. Он подавлял мятежи, когда в неспокойное время поднимали голову старые враги от самых дальних порогов Итеру, что в царстве Куш.

– Не кто-то один, нет, – мрачно ответил Усерхат. – У нашего Владыки было немало врагов, увы, даже среди тех, кто пел ему восхваления и принимал награды из его рук. Мне смутно намекали, да и есть у меня кое-какие мысли… Но я не стану делать выводы до дальнейших разбирательств.

Нахт вопросительно посмотрел на него, ожидая, поделится ли командир своими подозрениями, но Усерхат, видимо, уже сказал, что хотел.

– Слава Богам, что всегда есть наследник. Значит, скоро ожидаем коронацию? – спросил он. – Новый Владыка должен вернуть Маат и покарать тех, кто принес Исфет.

Помолчав, командир улыбнулся.

– Мне так нравится твоя вера. Жаль, что политика мудренее этих простых истин, по которым мы стараемся жить. Новый Владыка скоро займет трон. Посмотрим, каков он будет… и насколько будет исполнена воля Владыки ушедшего.

Нахт попытался вспомнить, что знал о наследном царевиче. У Владыки был не один сын, но один был избран им и провозглашен уже много лет как: тот, кто сопровождал его в военных походах и долгое время защищал границы Кемет – старший царевич Рамсес. Усерхат вроде бы отзывался о нем, как о человеке достойном и хорошо разбирающемся в военном деле. Но два-три года назад что-то случилось с ним. Он отбыл на дальние рубежи и не появлялся на всенародных празднованиях уже давно, по крайней мере, в Уасет. Младший царевич, тоже носивший имя Рамсес, вроде бы принял на себя его роль в ритуалах и придворных делах.

– Весть старшему царевичу уже направлена, и не одна, но это займет время, – сказал Усерхат, уловив ход его мыслей. – Главное, чтобы он все еще был жив… потому что за эти два года доходили разные слухи. В народе многие считают, что он уже погиб как герой, хоть и не было провозглашено ни о погребении, ни о трауре. Да мало ли что люди болтают… кто-то даже считает, что он предал нас, заключив договоры с врагом. Но я лично в это не верю, потому что хорошо знал его. В придворных делах он не настолько искусен и сведущ, зато военачальника лучше, чем он, еще поискать.

Нахт понимающе кивнул. Как воин, он бы предпочел видеть на троне хорошего военачальника, способного вести за собой остальных, чем хитрого придворного. А тем более раз этот военачальник был избран самим Владыкой прежде – ведь ясно же, что избран не просто так.

Усерхат устало потер лицо ладонью.

– Теперь что касается этой девушки… жрицы Инпут, за которой ходят все некропольские псы.

– Слава Богам, не все, – фыркнул меджай.

– Я слышал кое-что, что пришлось мне не совсем по нраву, но мне нужно время, чтобы разобраться. Пока я считаю, что вам обоим лучше остаться здесь. Чем меньше будут о вас вспоминать, тем лучше, ну а в гарнизон никто просто так не явится. Наблюдай за ней и доложи, если заметишь что-то не то.

– В ней много странного, не скрою, но опасной она не кажется.

– Всякое бывает, уж поверь. Возможно, позже я попрошу тебя наведаться в Ипет-Сут[41]. Ты и без меня знаешь, с кем лучше поговорить, если хочешь выведать больше о делах жрецов…