Что предназначено тебе… Книга первая - Нэйса Соот'Хэссе

ещё хранила скандальную легенду, сложившуюся вокруг открытия космопорта и с лёгкой руки местных газетчиков получившую громкое имя «афёры столетия». Не в меру лихие подрядчики не только многократно завысили смету предварительных расходов, но и ввели настолько жёсткий режим экономии стройматериалов, что в La Strada Di Venti и теперь, что ни день, что-нибудь обязательно ломалось. Поговаривали к тому же, что в строительстве космодрома заметную роль сыграли крупные корсиканские доны. Правда, упоминали об этом в основном шёпотом — но довольно упорно.

Мелькнул по правому борту порт Марио Пьюзо с металлическими краулерами в красной опояске, и полицейский автомобиль прогремел колёсами по мощёной булыжником мостовой поношенного пригорода, вдоль тёмных, хоть и не безлюдных пиццерий, ещё сохранивших на вывесках потускневшую позолоту прошлого века. Пролетели половину Гран Мелии, едва успев заметить тени между опорных свай подземной дороги. Машина вылетела на мост Ре дей Венти. Солнечные лучи струились сквозь переплетение высоких ферм и играли рябью бликов на проносившихся мимо автомобилях — а за рекой нагромождением белых сахарных голов вздымался Сартен. Новенькие небоскрёбы, воздвигнутые по чьей-то воле ради денег, которые, как известно, не пахнут, вздымались на другом берегу.

— Джеффри Конуэлл позвонил из редакции домой пятого августа в восемь часов, — снова заговорил Стефано, проговаривая вслух то, что узнал за последние дни, чтобы лучше уложить детали в голове, — и сказал, что немного задержится в редакции. В половине одинадцатого он покинул офис своего журнала «Корсика — время и надежды» — магнитный терминал зафиксировал его код. Конуэлл обменялся несколькими репликами со швейцаром, сел в автомобиль и неторопливо, вместе с потоком машин, которыми в эти часы были переполнены центральные магистрали Сартена, двинулся к своему дому. На перекрёстке Семнадцатой и Двадцать второй улиц Конуэлл остановил автомобиль, зашёл в ближайший бар, где купил пачку сигарет и бутылку вина. Когда его автомобиль подъезжал к дому, у парадного входа стояла его дочь вместе с женихом. Оставив дверь открытой, те поднялись в квартиру. Подойдя к окну, дочь Конуэлла услышала громкий голос отца, который о чём-то говорил с тремя людьми, подошедшими к его машине. Судя по характеру разговора, все они были знакомы между собой. Затем Конуэлл сел за руль, на оставшихся местах расположились трое поджидавших его у дома людей. Автомобиль на большой скорости скрылся за поворотом улицы. Больше Конуэлла не видел никто… кроме, по-видимому, нас с тобой.

Стефано помолчал. Габино тоже не спешил отвечать.

— Через день к вечеру, — продолжил Стефано, — автомобиль, с лежащими на сидении не начатой пачкой сигарет и бутылкой вина, был найден на дальней окраине Сартена. Это всё, что мне пока удалось узнать.

— Очень даже неплохо, — Габино скептически покосился на него, — только что с того?

Стефано не стал отвечать.

Мимо проскользнул покойник на катафалке, заваленном цветами, а следом шли две кареты с задёрнутыми занавесками и несколько экипажей менее мрачного вида — для друзей и родных.

Покинув город, они несколько минут ехали по обширной, безлюдной, выжженной солнцем песчаной местности, пока снова не въехали в пригород.

Двухэтажный кирпичный дом, в котором проживал свидетель, последним видевший Джеффри Конуэлла неделю назад, был похож на другие дома, стоявшие по обе стороны от него — все их населяла верхушка рабочего класса, которая зарабатывала не так уж и плохо. Дорожки вокруг дома были выложены красным кирпичом, а от улицы стены домов отделяла стена плотно посаженных деревьев, шумевших августовской листвой.

К дому вели высокие ступеньки из белого камня, а окна были занавешены одинаковыми занавесками.

Добравшись до места, впрочем, Стефано встретил совсем не то, что ожидал.

За распахнутой настежь дверью в дом свидетеля его ожидала комната, из которой была вынесена вся мебель. Посередине стоял стол. На нём — портрет не такого уж и старого мужчины в чёрной рамке, букет цветов и подсвечники со смердящими свечами. Вдоль всех четырёх стен — деревянные скамьи. Мужчины и женщины в тёмном сидели на них, женщины стискивали в пальцах носовые платки. Нижняя половина лица их была прикрыта чёрными шалями.

Сколько ни задавал Стефано вопрос: «Что произошло?», ответ был один:

— Он был честный человек, сеньор. Не трогайте его.

В это же время в ресторане «Al Mercante», расположенном на одной из улиц Сартена, состоялась встреча двух донов. Оба пришли со своими заместителями — консильери.

Доминико Таскони прибыл раньше на один час.

Лоренцо Фебини, его консильери, возглавлял центральную больницу Манахаты и изначально родной город не собирался покидать, но слово чести и дела семьи были превыше всего. Он прибыл на Корсику вчера, а сегодня уже стоял рядом со своим доном и ждал его распоряжений. Другой помощник Доминико — Тициано Донетти, крупнейший на станции дистрибьютер корсиканского пива «Мессина», остался там вести дела. Доминико знал, что связи с губернатором у Тициано налажены настолько хорошо, что, оставаясь на Корсике, он мог не беспокоиться ни о чём.

Витторио Морелло было далеко за пятьдесят. Он был из тех ещё донов старой закалки, что каждый день отправлялись на городском транспорте по делам — хотя давно уже могли позволить себе автомобиль.

На вид это был немного старомодный, но, безусловно, элегантный сеньор. Каждый стремился уступить ему место, едва он вступил в ресторан.

Большую часть своей жизни Витторио занимался контрабандой сигарет и только в последние годы взялся за героин.

Все четверо сидевших за столом наслаждались вкусной едой. Доминико взял ризотто с шафраном, а Витторио — фетучини с грибами. Звякнули бокалами с вином, и за обсуждением городских новостей просидели в ресторане почти час. Никто не спешил начинать деловой разговор.

— Как вам Ла Порта дель Соле? — спрашивал корсиканский дон.

— Я ещё не успел посмотреть, — отвечал Доминико, мысли которого все последние недели находились от городских достопримечательностей весьма далеко.

— Обязательно съездите к Торре дель Дьяволо.

— К Торре дель Дьяволо?

— О да, к столпам. Вы не слышали про неё?

Они поговорили о подобной ерунде ещё чуть-чуть, и наконец Таскони осторожно повёл разговор в нужное русло.

— Видите ли, дон Витторио, меня интересует на Корсике прежде всего Капитул.

На какое-то время за столом наступила тишина. Витторио сосредоточенно поглощал фетучини, запивая вином.

— Вы говорите со мной о таких вещах… — наконец сказал он, — а ведь я знаю, что вы договорились переговорить кое с кем ещё.

— Я деловой человек.

— У вас, в Манахате, дела ведутся так? Джо Дельпачо — мой враг, он