Объединяй и властвуй! - Алим Онербекович Тыналин

На этот раз Дионисия уже успокоилась окончательно и даже слабо улыбнулась.

— Если так, то почему бы и нет? Это уже совсем другое дело.

В это время наконец подоспели Нимарк и его приятели. Я распорядился Лаэлии, чтобы она выставила отряд на площади и была готова к любому повороту событий, а сам отправился инспектировать дворец. Надо было быстро пройтись по этажам и проверить, как здесь дела, а также оповестить всех о смене власти.

Я сделал это быстренько. Новость о смерти отца с быстротой молнии уже распространилась по дворцу и все придворные низко кланялись мне. Братья и сестры вышли навстречу и тоже теперь стояли передо мной.

Я поглядел на сестер, ни разу не зашедших навестить меня, когда я лежал раненый. Затем поглядел на братьев, которые издевались надо мной, когда я был беспомощен.

— Я хочу, чтобы вы совсем усердием налегали на учебы и больше не бегали по всему дворцу, устраивая игры, — сказал я и мои родственники усиленно закивали головами. — Церера, тебе нужно готовиться к браку. Скоро я сообщу тебе подробности.

Сестра поглядела на меня мельком и тут же снова опустила голову. Я вышел из их покоев и по дороге к себе встретил Ариадну. Девушка была в полупрозрачной тунике, и все мужчины рядом со мной уставились на нее, не отводя жадного взора.

— Милый, я слышала эту ужасную новость, — сказала девушка. — Это просто ужасно. Хорошо, что тебя не зарезали. Этот Одоакр, он сразу мне не понравился.

— Ну что тут поделаешь, — ответил я и отвел ее в сторону. Ослепительно белая грудь девушки в вырезе ее туники, при каждом ее шаге соблазнительно подрагивала и будоражила воображение. — Ты знаешь, что если мы не поймаем его и он сбежит на север, то тебе предстоит сделать это за нас?

— Ох нет, неужели ты отправишь меня к нему? — Ариадна надула изящно очерченные губки. — Я так хотела отдохнуть в Равенне.

— Срок для отдыха тебе — неделя, — неумолимо сказал я. — А затем ты поедешь на его поиски и околдуешь его своими неотразимыми чарами, понятно? Если я поймал его благодаря тебе, ты получишь пять тысяч солидов.

Голубые глаза Ариадны расширились.

— Сколько, сколько? Да за эту сумму я хоть дьявола отправлюсь соблазнять.

— Этого пока не требуется, — сказал я и приказал открыть свои покои на четвертом этаже.

Здесь все осталось по-прежнему, отец не успел ничего изменить. Я приказал слугам прибраться и позвал Гордия, чтобы он сделал здесь ремонт. А затем я услышал внизу яростные вопли.

Спустившись этажом ниже, мы встретили Тисандрия и Тагенеса, стоящих у стены с мечами в руках. Они озлобленно озирались по сторонам, будто загнанные в угол крысы. Их оцепили мои палатинские схолы из дворцовой стражи, перешедшие на мою сторону.

— Да никогда в жизни я не сдамся этому сосунку! — кричал Тисандрий. — Пусть лучше он полижет мою задницу.

— Ну, предположим, это предложение не совсем подходящее, — сказал я, подходя к ним и раздвинув полукруг, что образовали мои воины вокруг смутьянов. — Но у вас есть возможность исправиться. Готовы ей воспользоваться?

Тисандрий угрюмо молчал, а Тагенес спросил:

— Что мы должны делать? Сразу говорю, что пыток я не потреплю и вставать на колени и молить о пощаде тоже не буду. Лучше уж умереть в бою.

— Вот эту возможность я вам и предоставляю, — сказал я. — Вы будете понижены в должности и отправитесь рядовыми солдатами в армию с бывшими рабами. Если вы будете вести себя там хорошо и примерным поведением докажете свою храбрость и преданность мне, императору, то будете прощены и снова попадете в гвардию.

— А сколько ждать прощения? — спросил Тисандрий.

Я пожал плечами.

— Не знаю. Это зависит от вас. Как себя покажете. Демонстрируйте подвиги во славу римского оружия и докажите свою храбрость, повергая врага. Тогда вы будете прощены гораздо раньше.

Здоровяки поглядели друг на друга. Если они сейчас откажутся, я позову арбалетчиков и прикажу расстрелять их прямо здесь, во дворце.

Постояв и угрюмо помолчав, смутьяны сдали оружие.

— Отправляйтесь к Атальфу, он зачислит вас в центурию, — приказал я и отправился дальше, потому что с первого этажа ко мне прилетел Парсаний.

— Началось, император, — сказал он. — Варвары твоего отца требуют, чтобы им объяснили, что случилось иначе они устроят восстание. Они собрались на площади перед дворцом.

— Ну и отлично, — сказал я и велел принести мою диадему и пурпурную мантию, знаки императорского достоинства. — Пойдем, поговорим с ними.

Нацепив на себя атрибуты правителя империи, я вышел из дворца, собрав с собой целую толпу телохранителей. Сюда вошли и Нимарк с двумя десятками товарищей, которые жаждали поступить в армию, с десяток Неистовых Амазонок, люди Атальфа и еще воинственно настроенные придворные, делающие доказать свою преданность мне.

Получилась довольно внушительная толпа, но все равно меньше, чем ровные ряды варваров, стоящие на площади в окружении моих войск. Даже и моих войск, если приглядеться, было гораздо меньше, а ведь воинов отца собралось совсем малая часть, остальные их части были расквартированы в городе и еще не успели явиться на разборки.

Надо было срочно решать с пришедшими ко мне сейчас войсками все проблемы, потому что это были командиры. Как удастся с ними решить, так дальше и покатится потом. Если договоримся, то остальные войска, скорее всего, тоже договорятся. Если нет, то и остальные тоже могут взбунтоваться.

Я поглядел на стоящих передо мной воинов и сказал:

— Кто будет говорить? Вы же не будете кричать все разом, как женщины на рынке?

Из рядов солдат вышел трибун, скорее всего, следующий после Спурия по званию. Вместе с еще тремя офицерами он подошел ко мне и сказал:

— Ты убил отца и арестовал Спурия, Момиллус. Как нам с тобой теперь разговаривать? Может, просто казнить тебя и снести этот дворец?

— С чего ты взял, что это я убил отца? — спросил я. — Это сделал Одоакр и он уже сбежал из города. И это мой отец, наоборот, пытался убить меня, своего законного императора, а вы были свидетелями этого и не помешали ему. Может быть, это вас следовало казнить? А Спурий вместо того, чтобы встать на сторону императора, тоже начал обвинять меня.

Трибун сказал:

— Мы смотри на факты.