Если бы подбородки могли убивать - Брюс Кэмпбелл

Ближе всего я подходил к статусу свингера школы в кино. В нашей короткометражке Super-8 «Джеймс Бомбд», которая была пародией на агента 007, мне пришлось сблизиться с Кристи Гриттон, которая сыграла загорелую девушку-робота. Она встречалась исключительно с самыми красивыми спортсменами школы.

В обычный школьный день Кристи бы даже не посмотрела на меня, но шанс попасть в «кино» заставил ее стерпеть все и общаться с нами. Помогало и то, что ее парень Тим Квилл играл главного злодея.

Выпускной бал прошел, а я даже не знал об этом – вот насколько далеким я был от всех этих свиданий. Однако, это не мешала моим попыткам получить внимание у женщин, и я готов был на что угодно ради этого – даже бегать голым на публике. Да, я тоже был вовлечен в эту позорную причуду восьмидесятых.

Однажды вечером наша соседка Джуди Фельдман была дома одна, нянча свою младшую сестру. Обстановка подходила для пробежки голышом, поэтому Скот Тайлер и я побежали через ее задний двор с голыми задницами, и прыгали на ее батуте, когда она выглянула в заднее окно. Чтобы доказать, что мы это сделали, Майк Дитц пришел с камерой в руке и все это задокументировал. Это никак не повлияло на мои дальнейшие взаимоотношения с Джули, но после этого она никогда не смотрела на меня так как раньше. Я не уверен, правда, хорошо это или плохо.

Самой разумной вещью, которую я сделал, было бросить "Машинопись 101" для курса Радио Речи. С той самой минуты, как я сел среди тридцати других машинистов, большая часть из которых уже умела печатать, я знал, что это не то место где мне нужно быть. Я заплатил цену, в конце концов, напечатав эту книгу от начала до конца.

Единственным преимуществом этой блестящей затеи было то, что они поместили меня в один класс с Сэмом...я сказал, что это было преимуществом?

Сэм сидел за мной на Радио Речи и одним из его любимейших развлечений было издеваться над кем-то и не попадаться. Он подстерегал пока мистер Молл не вызывал меня ответить на вопрос. Как только я начинал говорить, Сэм тыкал заточенным карандашом мне в спину и начинал надавливать, испытывая сколько времени я смогу говорить нормально. После, когда я пригрозил выколоть ему глаза, он заявил, полностью уверенный в своей невиновности: «Что? Я пытался тебе помочь».

Это одностороннее насилие стало основой наших профессиональных отношений. И не забывайте, что это тот же парень, который был режиссером у Джина Хекмана и Кевина Костнера.

Сэм был мастером планирования коварных, маленьких грешков. Он взял Современную Историю Европы, которую преподавал Честер Гилмет, на один семестр раньше меня. Ему нужно было всего лишь сказать серьезному учителю: «Брюс Кэмпбел превосходно Вас пародирует» и я уже сидел в кабинете мистера Гилмета, а первыми словами, которые я слышал от него, были: «Мистер Кэмпбелл, я бы хотел увидеть Вас после уроков...»

И вот он я, с красным от стыда лицом, спустя довольно много времени после звонка, после того как мистер Гилмет отчитал меня за то, что я не делал. Самое ужасное в том, что Сэм делал это потому что ненавидел меня или что-то вроде этого, нет, он делал подобное только с людьми, которые ему нравились. Я сразу понял, что он прислужник темной стороны.

Как развитие Радио Речи, Сэм и я объединились для концертного шоу, которое выходило по пятничным утрам. Наши «трансляции» достигали всей школы и мы наслаждались зрителями поневоле – студенты не могли нас выключить даже если бы хотели.

Наше шоу вело хронику о злоключениях Капитана Немо и его банды пиратов. Сэм играл капитана и я был его верным старпомом. Заручившись поддержкой нашего учителя по Радио речи, мистера Молла, работавшего диктором, мы продержались в эфире большую часть года.

Еще одним аспектом участия в Радио речи была возможность предоставлять музыку для столовой. Любители кислотного рока управляли тем местом и группа KISS всегда была в списке запросов. Находясь под влиянием таких групп как The Carpenters, я не собирался ставить музыку из-за которой шла кровь из ушей, поэтому я ставил песню KISS, потом нажимал пальцем на иглу и исцарапывал пластинку до верной смерти.

Все дело в пьесе

С того самого дня, как я перешел в старшие классы, я отчаянно хотел участвовать в пьесах, но попасть туда было не так просто, как я думал. Театр, по крайней мере в здешних кругах, был ориентирован на определенную группу, и если вы не ходили на уроки драмы, то никаких ролей не получали – все было вот так просто.

Это стало очевидным, когда Джош Бекер, Джон Кемерон и я прослушивались для весеннего мюзикла «Обещания, обещания». Если вы когда-либо слышали как я пою, то должны понимать, какие у меня были шансы. К счастью, Джош и Джон были не лучше. Джон пел песню The Beatles «Help» (помощь), и, поверьте, она ему была нужна.

Джош пел что-то из фильма Gigi, пока мистер Молл не остановил его на середине со словами: «Этого достаточно!»

Моей песней для прослушивания был «Любовь...», ну, знаете, там где слово произносят по буквам: «Л – за то, как ты на меня смотришь...» Мистер Молл попытался остановить меня где-то на букве Ю, но я был бесстрашен и закончил песню. Это никакой роли не сыграло, потому что я так и не получил ту роль, которую хотел...или вообще какую-то роль. Следующей осенью я взял уроки драмы и все изменилось. Мистер Молл лучше понял, что я могу, а что нет, и все это, в итоге, привело к роли сумасшедшего русского в фарсе «Смотри, как они бегут». Рискуя увековечить клише, я должен признать, что увидеть свое имя в списке с ролями, висевшем за классом драмы, было очень волнительно.

У меня не было особой надежды на весенний мюзикл, но участие в драмкружке давало свои преимущества, и я подцепил себе невзрачную роль в хоре «Веселой девчонки».

Меня это вполне устраивало, потому что моим танцевальным партнером была Тони Вайлен, одна из самых красивых девушек школы. Я не могу сказать, что мы безумно влюбились друг в друга, но было достаточно знать, что ей придется танцевать со мной.