Йарахонг. Город и тьма - Наталья Гунина

руки между костлявой спиной и обивкой кресла. Выпрямился с усилием. Охнул, пошатнулся. Старик оказался неожиданно тяжелее, чем он ожидал. Седая голова запрокинулась назад, глаза чуть приоткрылись, показав узкие полоски белков.

Утара поглядела Игнасию в лицо и кивнула.

— Поторопись.

Ступни припекало, пол трещал. Игнасий в несколько неровных шагов достиг лестницы. Стараясь дышать неглубоко, он нырнул в густую дымную тьму и всё равно закашлялся. Ступени убегали из-под ног. Он дважды терял равновесие и чуть не покатился вместе со своей ношей, но непонятно как оказавшаяся рядом Утара подставляла плечо.

Они вывалились наружу единым неразрывным комком. Из глаз и носа текло, лёгкие разрывал кашель. Игнасий протащил Далассина еще несколько шагов и положил прямо на землю. Тот закашлялся, застонал. Сел, опираясь на дрожащие руки. Утара опустилась рядом на колени, придержала его за плечи.

— Отец.

Старик попытался встать, ноги его не держали.

— Я должен идти. Я вернусь. Пусти меня!

— Отец.

— Нет сил. Глифа, помоги встать. Я смогу!

— Отец, я…

— Где Эоннаф? Позовите его!

— Отец, Эоннаф умер. Давно. Много лет назад.

Старик сгорбился и заплакал, укрыв лицо в ладонях. Его плечи тряслись. Самый верный последователь Яэ-Истины, которого когда-то называли его живым воплощением, утратил рассудок. Не то что не разделял правду и ложь, а даже не понимал, что происходит и какой сейчас год, путал лица мертвых и живых. Как такое вообще могло случиться? Зачем Всебесцветный позволил этому произойти? У него свой замысел, недоступный смертным? Или… или он ошибся? Если боги способны ошибаться.

К ним подбежал Фегг, его рукава почернели, лицо заливала кровь.

— В сторону! Сейчас всё рухнет.

Он подхватил протестующего старика и оттащил еще дальше. Земля дрогнула. Стены храма рассекла широкая трещина, здание пошатнулось и сложилось с оглушительным грохотом. Одна из стен, с зимним камином, продержалась еще несколько секунд, содрогнулась от основания до верха и рассыпалась на части. Взметнулось облако пыли. Зрачки отца Далассина на миг вспыхнули нечеловеческим светом и погасли. Он обмяк, как тряпичная кукла.

Стало тихо. Монотонный вой наконец смолк. Это был ветер, пробивавшийся сквозь пламя и трещины в стенах. Ветер горевал и гневался, ветер звал на помощь. Что еще он мог поделать? Даже хранитель города оказался не способен ничего изменить.

Игнасий обессиленно прикрыл глаза. Он мог винить только себя одного. Если бы он понял все раньше. Если бы не сомневался, не искал дополнительных фактов и подтверждений, а сразу начал действовать. Если бы не привык вечно оставаться чуть-чуть в стороне от событий, смотреть на них извне, отстраненно, как на интересную загадку, и только. Если бы он мог подумать, что удар направят против него самого и тех, кто ему дорог. Если бы!

Фегг сел рядом, опустив голову. С его рассеченного над бровью лба капала кровь.

— Это я во всем виноват. Я проглядел, не увидел заранее. Не смог потушить. Не спас алтарь. Теперь все пропало.

— Мы начнем сначала! — Утара сузила глаза и сжала кулаки. — Еще ничто не кончено! Пока мы живы, Яэ-Истина с нами. Они поплатятся за это!

Пыль понемногу спадала. Поднялась луна. Её бледный скорбный лик безжалостно высветил то, что пряталось в тени. Игнасий поднял голову и вгляделся. Выстоявшие части первого этажа, остатки стен и фундамента пересекал широкий пролом. Его ближний край терялся в мостовой. Квадратные обтесанные камни местами встали дыбом, а местами осыпались вниз, обнажив песок и мелкий щебень. Среди обломков, за нагромождением обугленных деревянных балок, посреди чудом уцелевшего пятачка главного зала упрямо возвышался освященный алтарный камень, белый, с золотистыми прожилками. Отсюда был виден только его подсвеченный луной контур, но, похоже, он был цел. Не треснул в жаре огня, не раскололся падавшими сверху камнями. Игнасий скосил глаза. Утара тоже смотрела на алтарь. На ее лице смешались священный ужас и восторг.

С другой стороны развалин, сложив руки на груди, стояла женщина в темно-серых одеждах. Она глядела на трещину, склонив голову набок. Что она рассчитывала в ней увидеть? Чуть в стороне от нее на корточках, обхватив колени руками, сидела смуглая кудрявая девчонка, Каори, младшая ученица храма Истины. Это она её позвала? Игнасий поднялся с трудом — на него вдруг навалилась неподъемная усталость — и пошел к ним, огибая крупные обломки. Ступить в нетронутый центр казалось святотатством.

Игнасий узнал жрицу Скал, как только приблизился. Каори вскочила. В глазах блестели злые слезы.

— Вышло так себе, верно? — зачастила жрица, отступив на шаг, — Правда, я рассчитывала иначе. Я думала отрубить пораженную часть, оставив вон ту половину, но пламя уже было везде. А камни сказали мне, что…

— Я никого не могла найти, — плакала Каори. Ни из водных, ни из огненных, никого. А она сама вызвалась помочь. Я зря это сделала, я думала, все будет хорошо.

— Ты все сделала правильно, — Игнасий прижал девчонку к себе, — никто не виноват. Никто, кроме тех, кто устроил взрыв. И они ответят за это.

Он склонил голову перед жрицей Скал, сложив руки в уважительном жесте.

— Это действительно всех спасло. Могло быть гораздо хуже.

Жрица натянуто улыбнулась и прерывисто вздохнула.

— Мне правда жаль, что так вышло. Вы можете до утра укрыться у нас, в жилой части есть свободные комнаты. Я предупрежу.

Она развернулась на каблуках и скрылась в тенях между зданиями.

Алтарь был местом, через которое божество прикасалось к материальному миру. Ниточкой, связующей людей и заоблачное вышнее пространство. Другой такой нитью становился верховный жрец. Теологи до сих пор спорили, был ли тонкий мир единым для всех божеств, или каждое обитало в отдельной собственной вселенной, а сами боги ни разу не ответили на этот вопрос прямо. Впрочем, это было не важно. Значение имело лишь одно: если алтарь разрушен, а все жрецы отреклись или погибли, божество лишалось возможности влиять на реальность. Именно так восемьдесят лет назад во время войны был изгнан сонм темных богов. Неужели такой же участи желали пророки Ахиррата для бога Истины?

Со спины приблизилась Утара. Игнасий мог узнать ее шаги, не оборачиваясь.

— Смотри, я нашла это на полу у алтаря.

В её ладони был глиняный черепок, черный в неживом лунном сиянии.

— Я уверена, если поискать как следует, со светом, мы найдём ещё. Они кинули горшки с горючей смесью в окно. От удара состав взорвался, выбил остальные стекла и стену. Нам повезло, что в этот момент в зале не было никого.

— А Фегг?

— Он был на улице, и его задело отлетевшим стеклом. Повезло, что вскользь. Он пытался