Нынче в порфире… - Стиг Трентер

— Что же здесь отличного? — спросил я.

— Вы к резиновому коврику не присматривались? — ответил он вопросом на вопрос.

— Не помню.

— А вы присмотритесь.

Он отошел от дверцы, а я, опершись на еще мокрое сиденье, сунул голову внутрь и внимательно оглядел белый резиновый коврик. Так и есть. У самых педалей темнели следы ботинок, на которые я раньше не обратил внимания. Тот, кто сидел за рулем, видно, наступил во что-то темное и липкое. Наиболее четкий след был справа от педали газа. Контуры подошвы резко выделялись на гладкой резине, а посреди отпечатка белело круглое пятнышко.

— Вы спрашивали, из-за чего у меня возникли серьезные подозрения, что со смертью Свена Лесслера дело нечисто,— послышался за спиной голос Веспера Юнсона.— Вот из-за этих следов. На подметках Свена Лесслера нет ни капли этого темного месива.

— Вы уверены, что отпечатки свежие?

Он кивнул.

— Когда вчера около восьми вечера директор Лесслер забирал отсюда машину, она была чисто вымыта.

— Черт побери, когда же вы об этом узнали? — воскликнул я.

Он покосился на меня с удивлением.

— Нынче утром. Я звонил из квартиры Лесслера.

Он поставил правую ногу в машину, выжал сцепление, рукой взялся за рычаг скоростей и удовлетворенно хмыкнул. Явно проверял, выполним ли маневр, который он приписал убийце. Потом обратился к полицейскому:

— Выньте коврик и доставьте в лабораторию. И вот это заодно прихватите,— добавил он, передавая тому круглый камень и конверт с носовым платком.— Тоже в лабораторию. Но осторожно. На камне могут быть «пальчики».

В воротах появился белобрысый автомеханик, крикнул:

— Начальника уголовной полиции просят к телефону!

Веспер Юнсон поспешил в контору, а полицейский взялся за коврик. Шофер Класон с интересом наблюдал за его манипуляциями.

Под бетонными сводами вдруг стало необычайно тихо и безлюдно. Подземные магистрали, пустые и серые, тянулись меж рядами грубых колонн, шум уличного движения казался далеким гулом. Временами над головой прокатывался рокот. Должно быть, трамваи на Западном подъеме.

Не знаю толком, почему я неожиданно бросил взгляд на нефтяную бочку у ворот гаража. Наверно, услышал оттуда какой-то звук. Так или иначе, когда я посмотрел на зелено-белую бочку, мне почудилось за ней какое-то шевеление. И я с любопытством шагнул в ту сторону. Совершенно верно. Там кто-то прятался.

Озадаченный, я пошел к бочке. И на полдороге испуганно вздрогнул. Кто-то, как вьюн, быстро метнулся в угол, ловко перемахнул через барьер на мостовую и исчез из виду.

ВСКРЫТИЕ

Когда я учился в школе, спринтеры-юниоры, участники Осенних состязаний школьников, произносили мое имя с большим уважением. Былую прыть я растерял еще не до конца и всего через несколько секунд уже обогнул угол гаража и сломя голову понесся вверх по крутой дороге, туда, где на фоне синего майского неба маячили ступенчатые фронтоны старинных домов.

— Стой! — крикнул я.— Все равно догоню!

Но шустрый мальчишка мчался во все лопатки. Тощие ноги так и мелькали — точь-в-точь барабанные палочки, отбивающие дробь по бетону. Только на самом гребне мне удалось поймать его.

— Эй, парень,— задыхаясь, буркнул я и крепко схватил его за плечо.— Ты что, оглох?

Он попробовал вырваться.

— Уже и бегать нельзя, да?

Я взял инквизиторский тон:

— Что ты делал внизу? Безобразничал?

Голубые глаза холодно блеснули из-под льняной челки. Лицо худенькое, в мелких веснушках, фигура тощая и какая-то бескостная. Лет одиннадцать — двенадцать, прикинул я.

— Ничего я не делал,— сказал он и стиснул тонкие губы.

— И все-таки вдруг заспешил?

Мальчишка молча теребил потрепанные короткие штаны.

— Посмотреть хотел, что делает полиция,— наконец признался он.

— А когда я пошел к тебе, решил, что полиция тебя заберет?

— Ага,— кивнул он.— Нам же велели разойтись.

— Та-ак,— зловеще протянул я,— значит, полицейский вытурил тебя вместе со всеми.

— Да, ну и что? — нахально сказал он.

— А ты знаешь, что, если не слушаться полиции, недолго и в тюрьму загреметь?

Он украдкой косился по сторонам. Мы находились совсем рядом со Шлюзовой террасой, открытой площадкой перед жилым кварталом с красивым названием Бло-Бударна — Голубые ряды. Напротив, по другую сторону цепочки цветочных ящиков, остановились две пожилые дамы, обе так и сверлили меня взглядом. У детей глаз острый, и мальчишка не замедлил воспользоваться случаем.

— Пустите меня! — завопил он, отбиваясь руками и ногами.— Пустите, говорю!

Я отпустил его, пожал плечами и вернулся в подземелье. Веспер Юнсон встретил меня на подъездной дороге.

— Вы куда подевались? — спросил он.— В беге тренируетесь, что ли? Класон по крайней мере так подумал.

Я рассказал, что произошло. Он расправил усы и подытожил:

— Да, воспитание детей — штука сложная. Не всегда легко решить, что лучше — задать им трепку или действовать уговорами.

Подъехал Класон, и мы устроились на заднем сиденье.

— Вид у вас немножко усталый,— заметил полицейский начальник.

— Всю ночь на ногах,— сказал я.

— А ведь и правда! — воскликнул он.— Надо вздремнуть часок-другой. Где вы живете?

Я назвал адрес. Он повернулся к шоферу и решительно сказал:

— Вот туда и поедем.

Едва войдя в квартиру, я услышал сердитые телефонные звонки. Это был Аллан Андерссон.

— Ну, как тебе статья? — пробасил он.

Напечатанная жирным шрифтом шапка бросалась в глаза сразу. Она была самой крупной на всей первой полосе и гласила: АВТОМОБИЛЬНАЯ АВАРИЯ ИЛИ ЯВЛЕНИЕ ПРИРОДЫ? В грубой печати темные снимки выглядели неожиданно хорошо.

— Шапка уже устарела,— заметил я.

— Знаю,— удовлетворенно отозвался он.— Все вечерние газеты будут битком набиты этими двумя смертями. А вот нынче утром мы были первыми и единственными.

Я громко зевнул.

— Ты что, только проснулся?

— Еще не ложился. Знаешь, с кем я провел ночь и утро?

— Я тебе не духовник.

— Тут исповедаться не в чем. Я шастал по городу с начальником уголовной полиции.

Он присвистнул и прошептал:

— Something rotten[10]?…

— Больше, чем ты думаешь.

Несколько секунд в трубке слышалось только его тяжелое дыхание.

— Пару пленочек я отснял,— продолжил я,— а в голове масса текста.

— Можешь приехать через пять минут? — прошипел он.

— Нет, вот через пять часов — пожалуйста.

— All right,— вздохнул Аллан Андерссон.— Но учти, я у твоей двери часового поставлю,— добавил он грозно.

Проснулся я от звонка в дверь и со смутным ощущением, что трезвонят уже давно. Я встал, протер глаза и бросил взгляд на часы. Половина четвертого. Закутавшись в халат, я выполз в переднюю и открыл.

— Вид у тебя бодрый и отдохнувший,— сказал Аллан Андерссон, протискивая в дверь свои объемистые телеса.

У меня на языке уже вертелась ехидная реплика, но тут я заметил, что он не один. Из-за его спины робко выглядывали молодой парень и девушка.

— Входите, пожалуйста, мои юные друзья,— сказал Аллан Андерссон таким тоном, будто приглашал их в свою собственную квартиру.

В замешательстве я последовал за троицей в большую из двух моих комнат — гибрид кабинета с гостиной.

— Разрешите представить,— сказал секретарь редакции.— Супруги Калльвик. Фотограф Фриберг. Я рискнул нагрянуть к тебе вместе с этой юной парой,— любезно продолжил Аллан Андерссон.— Но, по-моему, они могут рассказать тебе кое-что интересное.

— Садитесь, пожалуйста,— пробормотал я, слабо шевельнув рукой.

— Вчера вечером супруги Калльвик ужинали в «Гондоле»,— пояснил Аллан Андерссон.— Впрочем, лучше пусть они сами расскажут.

— В общем-то, ничего особенного,— начал молодой человек.— Мы, значит, сидели в «Гондоле» — вы знаете этот ресторан на самом верху Катаринахиссен. Был уже десятый час, и мы толковали о квартирах. Ну, пока мы сидели и разговаривали, моя жена показала на дом с рекламой «Стоматола» и говорит: «Вот бы нам в такой квартирке пожить».— «На самом верху?» — спросил я. «Конечно»,— ответила она. «По-твоему, моего конторского жалованья на это хватит?» Она засмеялась, и тут мы увидели, что одно из больших окон осветилось.

Он умолк и развернул свежую вечернюю газету. Я успел разглядеть на первой полосе шапку «КОШМАРНАЯ СЕМЕЙНАЯ ДРАМА», прежде чем он перевернул газету и показал последнюю страницу. Там было множество фотографий Исбладсвикена, переулка Урведерсгренд и парадной директора Лесслера. Внизу располагался большой панорамный снимок южного Шлюза. Молодой человек ткнул пальцем в «стоматоловый» дом.

— Тогда мы не обратили на это внимания, но вот прочли недавно газету и увидели фотографию. Тут до нас и дошло, что в этих-то окнах и горел свет.