Самый трудный день. 22 июня 1941 года - Михайловский Александр

Основной деятельностью нашей группы, помимо подготовки разведывательно-диверсионных групп, было скрытное устройство минно-взрывных заграждений на основных направлениях будущего немецкого наступления. Сказать честно, я совсем не ожидал, что познакомлюсь с таким количеством разнообразных образцов противопехотных и противотанковых мин, обычных и огневых фугасов, химических, нажимных, натяжных, электрических и радио взрывателей. Сказать честно, первые дни, когда мы начали знакомиться с техникой из будущего, я чувствовал себя как ребенок, попавший вдруг в магазин игрушек. Честное слово, просто глаза разбегались.

Некоторые образцы были настолько простыми, что удивительно, как мы не додумались сами до такого способа минирования. Например, направленная противопехотная осколочная матрица или мина, состоящая из обрезка водопроводной трубы, патрона (хоть бы и от берданки) и гвоздя-бойка. Все это прикапывается в траве на направлении движения вражеской пехоты, после чего солдат противника, наступив на такую закладку, как минимум получает раздробление ступни, что сделает его пожизненно негодным к военной службе. Кроме того, такое ранение, помимо самого пострадавшего, выведет из боя еще двух солдат, которые должны будут доставить его на перевязочный пункт.

Для противотанкового минирования дорог мы дополнительно сформировали шесть так называемых дорожно-ремонтных батальонов, которые днем делали вид, что занимаются своими прямыми обязанностями, а ночью закладывали на предполагаемых маршрутах движения немецких танков мощные противоднищевые фугасы направленного взрыва. В учебных целях мы подорвали один такой фугас под списанным из-за полного износа матчасти танком Т-28 одной из первых серий, после чего я с чистой совестью могу сказать, что любая немецкая техника, наехавшая на наши «подарки», тут же превратится в груду обломков, годных только в металлолом.

Также в ночное время наши саперы заминировали мосты через Буг и Неман с явной (для немецких саперов) и скрытой схемами подрыва. Никто и не сомневался, что в час «Ч» немцы будут пытаться разминировать эти мосты, и что в некотором роде им это даже удастся; а вот потом их будет ждать большой и неприятный сюрприз.

Отдельной задачей было подводное минирование мест, которые подходили для переправы способных двигаться под водой немецких танков, что первоначально были изготовлены немцами для высадки на берегах Англии. Производили мы и скрытое минирование Бугского фарватера, чтобы воспрепятствовать участию в боевых действиях катеров и мониторов немецкой речной военной флотилии на Висле, для чего нам пришлось привлечь морских специалистов. Причем производилось это минирование скрытым способом буквально под носом у противника.

И вот сейчас нам предстояло сделать немцам еще одну пакость. Дело в том, что по торговому договору между Германией и СССР наша страна поставляла немцам нефть по железной дороге, причем четыре последних эшелона были задержаны «по техническим причинам» у нас на станции в Барановичах. Когда стало ясно, что война неизбежна, каждую цистерну этих эшелонов превратили в огневой фугас огромной силы, предназначенный взорваться при остановке состава на одной из узловых станций. Помимо утопленных в нефти подрывных зарядов с радиовзрывателем, мы всыпали в каждую цистерну по пятидесятикилограммовому мешку какой-то синтетической дряни из будущего, которая за несколько часов превратит жидкий продукт в подобие липкого желе. Это увеличит радиус поражения огневого фугаса и исключало бесцельное сгорание большей части распыленной нефти в воздухе в момент взрыва (что обычно является главным недостатком зарядов такого типа).

Вот эти «подарки» мы и пропихнули фашистам буквально в последние часы перед войной, хотя, как выяснилось, они тоже, не собираясь оставаться в долгу, решили «отдариться» несколькими эшелонами с углем, в некоторых вагонах которых имелись тайники для перевозки диверсантов, одетых в советскую военную форму. Правда, наши контрразведчики оказались на высоте и, как говорится, фокус не удался. Все засланные к нам таким образом диверсионные группы были повязаны прямо на станции в Бресте, и ни одна не проскочила дальше.

До первого выстрела на границе оставалось меньше трех часов, хотя фактически на нашем уровне война уже началась…

22 июня 1941 года. 02:35 мск. РСФСР, Смоленск, аэродром Северный.

Полковник Александр Евгеньевич Голованов

Аэродром «Северный» в Смоленске, расположенный в трех километрах от городского железнодорожного вокзала, существовал еще с начала двадцатых годов. Сначала на нем базировались полотняные «фарманы», «ньюпоры» и «фоккеры», потом их сменили тяжелые ТБ-1 и ТБ-3, которым, в свою очередь, пришли на смену дальние ДБ-3Ф. Но в конце сентября 1940 года судьба аэродрома снова круто изменилась. 212-й дальний бомбардировочный полк в полном составе перевели на аэродром под Оршей, а на «Смоленск-Северный» пришли строители и техника.

Аэродром попал в список из пяти объектов аэродромного хозяйства ВВС РККА расположенных в Москве, Мурманске, Ленинграде, Смоленске и Воронеже, на которых вне всякой очереди сооружались бетонированные взлетно-посадочные полосы первого класса. Проектную документацию на аэродромы извлекли из архивов будущего, так что планировка на местности и земляные работы начались немедленно. Стройка велась буквально стахановскими темпами, к чему были все возможности – предполагалось вместо пары сотен полос второго класса до начала войны построить пять первоклассных аэродромов, способных принимать практически все типы самолетов из будущего.

Для укладки бетона в зимнее время в Российской Федерации приобрели несколько десятков крупногабаритных надувных ангаров, накрывающих место проведения работ для поддержания там соответствующего микроклимата. По мере удлинения полосы ангары последовательно снимались сзади и развертывались спереди, заменяемые раскатанным поверх бетона защитным термоодеялом-пенкой. Для снабжения подобных строек нужным количеством бетона в РФ закупили мобильные бетонные заводы, а для снабжения всем необходимым от железнодорожной станции по временной схеме проложили одноколейный путь. Когда пришла весна, и с полей сошел снег, термоодеяло убрали, и на схватившийся бетон вышли специальные машины, производящие антифлотационную насечку покрытия, после чего оставалось только нанести разметку – и полоса готова к эксплуатации.

Параллельно со строительством полосы возникли и прочие объекты аэродромной инфраструктуры, необходимые для нормального функционирования базирующейся на нем авиационной воинской части. И уже к концу апреля 1941 года 212-й ДБАП, прошедший за эти полгода перевооружение новой техникой и получивший приставку к своему прежнему наименованию «тяжелый», вернулся на свой родной базовый аэродром.

Теперь в его состав входили две эскадрильи по двенадцать машин, оснащенных двигателями и авионикой из будущего ТБ-7Д, и две эскадрильи закупленных в будущем и восстановленных с хранения тяжелых бомбардировщиков ТУ-95МС, которые сочли нерациональным модернизировать в носители крылатых ракет Х-101/102. Командовал полком известный советский летчик, ас «слепых» полетов, бывший шеф-пилот Аэрофлота полковник Александр Евгеньевич Голованов. Эскадрильями в полку командовали такие асы тяжелой авиации и герои высадки на Северный полюс, как Водопьянов, Мазурук, Алексеев, Молоков. Также к полку прикомандировали отдельную тяжелую военно-транспортную эскадрилью в составе шести тяжелых транспортников Ан-22.

Кроме 212-го ТДБАПа, с середины июня на аэродроме «Смоленск-Северный» базировались приданные Экспедиционному корпусу авиационные части ВКС РФ: шесть самолетов ДРЛО А-50, шесть самолетов-заправщиков Ил-78, эскадрилья бомбардировщиков Ту-22М3, две эскадрильи бомбардировщиков Су-24М и эскадрилья истребителей Миг-29.

Еще одна истребительная эскадрилья из будущего базировалась на аэродроме под Ленинградом и обеспечивала гарантированное прикрытие от воздушных налетов Кронштадта и города-колыбели социалистической революции Ленинграда, в котором, помимо трети всей советской промышленности, располагался транспортный межвременной переход с «той стороны», питаемый энергией Сосновоборской АЭС. Такая вот своего рода подстраховка на всякий случай. Такие же переходы, вместе с прикрывающими их эскадрильями, находились в Мурманске, Москве, тут, в Смоленске, и в Воронеже.