Основы теории построения концептуального научного объекта «язык». Внешние и внутренние основания - Галина Исенбаева

Современный структурализм исходит из многоуровневой иерархической организации любого объекта, то есть все процессы и явления можно рассматривать как множество более мелких подмножеств (признаков, деталей) и, наоборот, любые объекты можно (и нужно) рассматривать как элементы более высоких классов обобщений. Например, системный взгляд на проблематику структурирования знаний позволяет увидеть его иерархическую организацию.

Не пытаясь привести подробную логико-лингвистическую аргументацию, которая будет нами излагаться по мере освещения соответствующих решений задач рационалистического понимания, усмотрения за ним характера системного объекта, построения онтологической системы грамматики и усмотрения за ней отражения системной организации картины мира, отметим один самый существенный факт. Мы имеем в виду эффективность использования в работе в процессе деятельности по пониманию текста-знака (и во всех лингвистических исследованиях, связанных с изучением значения) метода разложения значения многозначного слова на семантические единицы – семы или признаки. Выявляемые минимальные единицы значения требуют своего отнесения, с одной стороны, со стороны лексического значения к единице, служащей отражению мира предмета, физического, материального, а с другой – со стороны опознания предмета и подведения его под категорию – к миру понятия, миру идеальному. Семы-признаки при этом выступают в качестве минимальной семантической единицы, которую вполне обоснованно можно по аналогии с физикой отнести к атому, а все значение слова – к веществу. Еще большую аналогию с физическим понятием строения вещества вызывает процесс попризнакового («поатомного») конструирования концептуальных объектов «понятие», «полный охват языка», «целостная модель знания о языке» и др.

Наконец, еще более полной предстает аналогия смыслов имен, глаголов и классов предиката – действия, состояния, процесса и т.д., поскольку они позволяют отобразить характер физического движения тел – фазовость, ускорение, замедление, покой, фиксируют степень активности при движении лица как физического тела и т. д. и т. п.

Уместным представляется заметить, что еще один из первых ученых, разработавших концепцию языкового знака, – А. А. Потебня рассматривал признак как содержание внутренней формы слова, а значение слова для него представляет собой множество признаков, будучи отражением предмета или явления действительности [37, c. 42-43]. Ф. Ф. Фортунатов считал, что язык как система знаков способствует анализу и синтезу в познании действительности и более того – языковые знаки позволяют отразить и понять такие явления действительности, которые по физическим причинам не могут быть восприняты и воспроизведены [37, c. 45]. В настоящее время рассмотрение языковых знаков в их отношении к действительности закреплено за сферой сигматики [34, c. 172]. Признание лексемы (ее акустического образа) знаком по отношению к мысленному образу стало общепринятым. Этого заключения достаточно для философского объяснения знаковой природы языка. Но его недостаточно для лингвиста [144, c. 163].

Таким образом, представляется не только возможным, но и необходимым принятие лингвистической наукой (и, соответственно, признание этого факта философией науки) физического представления об атомистическом строении значения как вещества и тем самым признание процесса интеграции картины мира, открываемой средствами языка, в общую научную картину мира.

Как логическое, так и семиотическое основание теории обязано сближению знаковых (информационных) предметов изучения семиотики и когнитивной лингвистики. Семиотика получает свое развитие именно в двадцатом столетии. По словам Г. Г. Почепцова, «это связано с более сложным объектом, который она изучает. Семиотический объект, как правило, строится на пересечении нескольких кодов. То есть это более сложный объект, требующий более совершенного инструментария, который мог возникнуть только сегодня. Именно последнее время стало расцветом для наук междисциплинарного профиля, и семиотика относится к их числу» [150, c. 9].

По мнению Лурии, «язык является системой кодов, которые достаточны для того, чтобы самостоятельно проанализировать предмет и выразить любые его признаки, свойства, отношения. С появлением языка как системы кодов, обозначающих предметы, действия, качества, отношения, человек получает как бы новое измерение сознания, у него создаются доступные для управления субъективные образы объективного мира, иначе говоря, представления, которыми он может манипулировать даже в отсутствие наглядных восприятий. И это есть решающий выигрыш, который получает человек с помощью языка» [100, c. 50, 41]. Согласно мнению Н. Б. Мечковской, по стилю мышления и по семиотическому объекту «№ 1» – естественному языку – семиотика ближе всего лингвистам. Семиотический анализ всегда связан с выходом за пределы одной знаковой системы, то есть, по сути, он предполагает межсемиотический взгляд на феномены общения и познания. Он требует от исследователя кругозора, но именно это и приводит к заслуживающим внимания результатам. У семиотики есть понятийный аппарат, который связывает ее с когнитивной психологией и теорией познания [114, c. 397-398].

Несмотря на обширную научную литературу по семиотике и знаковости языка, в языкознании остается много дискуссионных и нерешенных лингвосемиотических проблем. К ним относят: устройство языка с семиотической точки зрения, определение языкового знака, его специфика в сравнении с другими знаками, неодинаковое понимание свойств знака, отношения значения слова и знака и некоторые другие [34, c. 172; 37, с. 38-59; 3, с. 107-114; 144, с. 159-183].

Теория языка говорит, что еще совсем недавно велись оживленные споры о том, можно ли считать язык знаковой системой. И в настоящее время есть ученые, которые с осторожностью говорят о естественном языке как знаковой системе либо вовсе не признают его таковым [37, c. 38-39].

В трудах семиотического толка проводится мысль о том, что обычно язык определяют через его функции, выделяя при этом только коммуникативное назначение: «Язык – это средство общения» или «Язык – это средство общения людей». Данные определения, может быть, и правильны в самом общем смысле, хотя здесь можно было бы многое прибавить и уточнить. Но такого рода определения абсолютно неоперативны без дальнейшей конкретизации. Детализации же общего положения столь многообразны и проводятся по столь многим направлениям, что получаемые результаты не стыкуются между собой. Так, определение языка как факта культуры не смыкается с его определением как предмета изучения в школе или как стимула в психологической деятельности.

По мнению семиотиков, «определение языка как знаковой системы гораздо правомернее в качестве общей «крыши» для всех его многообразных проявлений, нежели бытующие сейчас определения, сводящиеся к одной и, может быть, не самой важной функции языка. Принятие нового определения, связанного со знаковой природой языка, сделало бы его видовым для всех частных случаев» [167, c. 79].

Наше развитие этих идей заключается в следующем. Если мы построим искусственный объект под названием «язык», то он предстанет как семиотический объект, построенный «на пересечении нескольких кодов».

Изменение самого объекта изучения приведет к трансформации науки о нем.

Такой объект будет способствовать развитию у пользователя языка «всех типов деятельности с информацией, протекающей в мозгу человека»; он станет основанием для формирования способности осознанного, управляемого речевосприятия (смысловосприятия) и речепроизводства (смыслопроизводства) в соответствии с культурой мышления (т.е. приведет к появлению нового содержания в коммуникативной функции языка). Он обеспечит действительность научного языковедения и будет стимулировать дальнейшее развитие исследований когнитивной функции языка, открывая новые возможности для лингвистов в деле исследования «черного ящика» человеческого сознания.

Благодаря наличию в содержании дисциплины предмета обучения языку возникнут условия для регулярного решения проблем – смысловых задач или установления значений переменных (семантических предикатов), когда задан набор ограничений. Задачное содержание языкового обучения сблизит содержание, способы и психические продукты деятельности, осуществляемой на материале точного, естественнонаучного и гуманитарного знания. Решая смысловую задачу, то есть, осуществляя деятельность понимания через выполнение целесообразных действий, опирающихся на вычисление характера пропозиции (а таковая имеет место в любом предложении-высказывании в виде буквального значения предложения), обучаемый будет приходить к результату сам, а средством, служащим решению, явятся соответствующие мыслительные операции и рассуждения, опирающиеся на предметную область «язык». Проблемный (задачный) способ обучения языку, по сути, станет обучением когнитивной функции языка, вызывая к жизни целые комплексы системно-логических и предметно-специфических интеллектуальных (включая и речь) умений (например, применение совокупности методов изучения разнообразных типов языковых значений, выявление различных типов (частичных и целостных) семантических структур с учетом их «тел», учет и целевое планирование производства совокупности разноформатных репрезентаций, построение системы доказательств, обосновывающих достигнутое решение и т. д.), невостребованных при коммуникативном обучении.