Прапор и его группа - Анатолий Гончар

— Пойдём по дороге?! — то ли предложил, то ли уточнил молчавший до этого младший сержант Жарков.

— Да, — коротко ответил группник и, качнув головой, продолжил: — Не вижу другого выхода. Идем по дороге, дистанция между людьми двадцать метров, между тройками- сорок. Каждый контролирует своё направление. Любое сомнение — сразу доклад. Любая остановка — рассредоточение. Любое движение — оружие с предохранителя и доклад. В случае нападения действуем по обстановке, но согласно отработанным схемам. Всё понятно?

— Да чего уж… — конечно, Семён не ждал особых возражений, но и не рассчитывал на то, что их не будет вовсе. Можно было, конечно, плюнуть, пойти по лесу, естественно, явиться в точку эвакуации через сутки и получить полный разнос, а можно было рискнуть, идти по дороге и успеть. Лейтенант Полесьев решил рискнуть. Что здесь сыграло большую роль: боязнь разноса или желание сегодня же оказаться в теплой постели? Скорее всё же первое… Переночевать ещё одну ночь в лесу не составляло труда.

Группа растянулась едва ли не на полкилометра. Впереди как всегда — сержант Кислицын, за ним пулемётчик Авдеев, следом разведчик-автоматчик Кулик, с отрывом от него метров в тридцать-сорок двигалась первая тройка ядра — сержант Неверов, рядовой Ткаченко, Кислицын — младший, за ним командир группы, старший радист рядовой Масляков, второй радист рядовой Субехин, дальше вторая тройка ядра во главе с младшим сержантом Тришиным, а затем, никак не желая отставать на определённые командиром сорок метров, замыкающая группу тыловая тройка — первый пулемётчик Тушин, второй разведчик-снайпер Кудинов, крайним шёл младший сержант Жарков — старший тройки. Двигались, внимательно вглядываясь в окружающие дорогу кустарники и растущие за ними деревья. Несмотря на накопившуюся усталость, спецназовцы постепенно наращивали скорость своего движения. Вскоре Полесьев понял, что группа двигается чересчур быстро, но останавливать и давать команду замедлить скорость не стал. Но когда впереди показался обрыв нависающих над дорогой остатков подковообразной возвышенности, головной дозор сам собой перешёл к привычному неторопливому шагу. Глиняные откосы этого хребетика, больше всего напоминавшие крутые скаты речного берега, как нельзя лучше подходили для организации засады. Подняв ствол, Кислицын- старший невольно поставил большой палец на предохранитель и плавно опустил его вниз. Не останавливаясь, он повернул голову и через плечо бросил идущему следом пулемётчику:

— Снять с предохранителя, наблюдать.

Авдеев перевёл флажок и услышал, как сзади послышался щелчок — это Кулик щелкнул предохранителем, устанавливая его на автоматический огонь. Не услышавшему этого звука Алексею он ничего говорить не стал. Впрочем, сейчас мысли Кислицына были заняты идущим позади братом, и чем дальше вдоль хребта уходил он со своей тройкой, постепенно выбираясь из-под нависающих обрывов, а значит всё больше удаляясь от источника потенциальной опасности, тем тревожнее становилось у него на душе. Когда позади рубанула первая очередь, Алексей уже знал, что будет делать в следующую секунду.

Полесьев сперва почувствовал удар в бок. Боли почти не было, но он мгновенно понял, что его ранило. Потом послышались выстрелы.

— К бою! — прокричал он, снимая оружие с предохранителя. Вокруг заплясали пылевые фонтанчики, послышался грохот пальбы, швыряя пули в сторону зашевелившегося в отдалении кустарника, в руках забился собственный автомат. Гильзы дробной осыпью покатились на разгорячённый весенним солнцем асфальт. «Связь, надо выйти на связь», — подумал Семён. Чувствуя, как его начинают покидать силы, он медленно осел на землю и слабеющими руками заменил магазин. Бой разгорался. С правого и с левого флангов заработали пулемёты. Будучи уверен, что это бьются пулемётчики его группы, Полесьев, превозмогая вдруг внезапно вспыхнувшую внутри боль, слабо улыбнулся, двумя длинными очередями разрядил только что вставленный магазин и, потеряв сознание, повалился на землю. Ещё десяток вражеских пуль прошли совсем рядом, чудом не задев безвольно раскинувшего руки лейтенанта.

Шедший следом за командиром Масляков сперва даже не понял, что произошло. Казалось, под ногами ударили крупные градины, и почти тотчас свинцовый «дождь» забарабанил сзади и сбоку, затем донеслись автоматные выстрелы.

Радист услышал громкий крик группника «К бою» и кинулся в сторону, уходя с линии огня противника. Уже падая на землю, он передвинул предохранитель автомата вниз и, вскинув ствол, дал длинную очередь в направлении возвышающегося над ними обрыва. Почти в то же мгновение, во всяком случае так показалось самому Маслякову, автомат, выбросив последнюю гильзу, клацнул затвором. Вместе с этим щелчком в мозгу радиста пронеслась вбитая многомесячными занятиями и учениями мысль: «Связь!». И старший радист, извиваясь ужом, пополз к ближайшему бугорку. Оказавшись под его прикрытием, он стал лихорадочно скидывать с себя рюкзак с радиостанцией.

— «Связь, связь, связь» — до бесконечности твердил Масляков. Что бы сейчас не происходило вокруг, он был обязан обеспечить командира связью.

— Командир ранен, — закричал Кислицын — младший, но тут же понял, что его никто не услышал. Высмотрев мелькнувшую на высотке фигуру, он выстрелил и бросился бежать в сторону упавшего на дорогу лейтенанта. Вокруг всё грохотало, пули с шипением и визгом разлетались во все стороны. Прямо под ногами пробежалась череда небольших фонтанчиков, будто одновременно взорвалось десяток маленьких вулканчиков. Андрей непроизвольно попробовал затормозить, споткнулся и кубарем покатился по дороге, вновь выпушенные по нему пули прошли чуть выше. Он вскочил на ноги и бросился вперёд. Стреляя на ходу, он пробежал последние оставшиеся метры и в длинном прыжке оказался подле командира группы. Тот лежал неподвижно, в районе поясницы под ним разливалась темная лужа крови. Андрей сменил магазин, почти не глядя разрядил его по кустарнику, росшему на вершине хребта и только начал поднимать командира на руки, как из придорожной канавы выскочил радист рядовой Субехин. Опустив ствол к земле, он бежал в сторону копошившегося подле командира Кислицына.

— Прикрой! — заорал на него Кислицын — младший и радист, упав на одно колено, стал с остервенением поливать огнём засевших наверху бандитов. Его трясло, автомат прыгал в руках словно живое существо, тем не менее Субехин жал на курок, а АКС каждую долю секунды выбрасывал новую порцию свинцовой смерти. Кроша асфальт, вокруг непрестанно барабанили вражеские пули, лишь каким-то чудом не задевая остающихся на открытом пространстве разведчиков. А может, дело было не в чуде, а в мгновенно оказанном отпоре?

Алексей дернулся от раздавшейся за спиной трескотни выстрелов, привычно — рыбкой отпрыгнул вправо и перекатом ушёл ещё дальше в сторону. Но ни малейшего бугорка, ни канавки рядом не было. Всё еще оставаясь на открытом пространстве, он развернулся, поднял автомат и, выискивая цель, увидел, как сержант Неверов разряжает своё оружие в сторону противника. При этом фигура худощавого сержанта дергалась как подвешенная на ниточках тряпичная кукла-марионетка. Казалось, что его тело сотрясают попадающие в него пули, но это было не так. Засевшие на высоте бандиты, не ожидавшие столь быстрого и яростного ответного огня, были вынуждены стрелять не прицельно, большей частью расходуя боеприпасы впустую. Пули ложились рядом, справа, слева от Неверова, а в него попала только одна из них, выпушенная в самое первое мгновение начинающегося боя. И сержанта сотрясали не бьющие в грудь пули, а собственные судороги истекающего кровью организма. То одно единственное смертоносное жало, попав в ногу, перебило бедренную артерию, и кровь, не в силах остановиться, тугими толчками стремительно вытекала из обреченного на смерть человека.

От бьющегося в пароксизме Неверова Алексея отделяло метров восемьдесят, чуть дальше, укрывшись за небольшим валуном, отстреливался Ткаченко, ещё дальше, в центре смертельной свистопляски находился Андрей. Мысль о брате буквально подкинула высматривающего цель старшего Кислицына.

— Авдеев, прикрой! — прокричал он, поднимаясь на ноги. Едва ли тот его услышал, но в следующее мгновение ПКМ пулемётчика разразился длинной очередью и Алексей, стреляя на ходу, бросился назад к ядру группы, но почти поравнявшись с Авдеевым понял, что так помочь брату не стоит и пытаться. Влезть в самый эпицентр простреливаемого врагом пространства было по меньшей мере глупо.

— Кулик, за мной! — Стараясь переорать грохот перестрелки, Алексей сменил магазин и даже не потрудившись сунуть в разгрузку пустой (тот беззвучно шлепнулся на каменистую почву), побежал к высившемуся над дорогой обрыву.