Сны куклы - Елизавета Берестова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рика отметила у себя, что двое слуг указывают на угнетённое состояние Касла перед смертью. Это значило, что в его жизни случилась некая перемена, заставившая видеть во сне старую любовь и потерять аппетит.
Дворнику с взъерошенными и явно забывшими о существовании расчёски волосами вообще рассказать особо было нечего.
— Дак, я кто? — задался он не совсем уместным риторическим вопросом, — я ж — конюх! Понимаете, конюх. Я лошадей страсть как люблю! Когда господин Касл в доме жил, у него ж такой выезд имелся, все соседи завидовали. А как в квантиру энту перебрался, лошадок продал, меня пожалел и дворником сделал. Хотя какой из меня дворник, когда и двора-то у нас никакого нет. Так, тротуар под окнами подмести, ледок изредка поколоть, да угольями из печи посыпать — вот и все мои дела. Ещё за продуктами с занудной бабой сходить.
— В смысле, с кухаркой? — уточнила Рика.
— С ней, а то, с кем же. Вредная, болтливая, ещё и нос задират! А с хозяином я только раскланиваюсь. Где живу? В кладовой у меня топчан.
— Какие отношения у остальных слуг были с господином Каслом? — спросил Вил, которого неопрятный бывший конюх начинал раздражать.
— Да кто ж их знат! — пожал плечами мужчина, на лице которого красовалась довольно длинная щетина: то ли он пренебрегал бритьём, то ли начал отращивать бороду, — я ни в чьи дела не влезаю. Могу сказать только, что домоправитель Широ Сименс на руку не чист.
— Почему вы так решили?
— Потому, как он любит в картишки играть. А где играют, там и проигрывают.
— Страсть к игре сама по себе не доказывает, что домоправитель обкрадывает господина, — заметила чародейка, записав на страничке Сименса слово «игрок», — во-первых, возможно он хорошо играет, а во-вторых, ничто не мешает ему вовремя остановиться.
— На словах, конечно. Но на самом деле может быть и так, как я говорю, — дворник потёр шею, — и знакомцы у него из этих.
— Из каких, этих? — не понял коррехидор.
— Их тех, кто в тюрьме сидел, — объяснил дворник, — с ними он и играет. Меня один раз позвал. Я как дурак повёлся, пошёл с ним. Выпили, закусили, перезнакомился со всеми в его компашке, а там все с кликухами: один — Мурзик, другой — Шнырь, третий, вообще, слово неприличное, я при даме даже говорить не хочу.
— И чем закончилось знакомство?
— Ясное дело, чем — ободрали меня, как липку, в «са́бу», ещё и кукарекать заставили, когда деньги кончились. Позорище одно, а не мужики! Сказали, либо мы тебе ухо за долги отрезаем, либо штаны сымашь, на стол запрыгивашь и кукарекаешь. Сразу видать, уголовники.
Проигравшегося дворника отпустили.
— Может, действительно, домоправитель? — засомневалась чародейка, — если он связан с уголовным элементом, то и хозяина мог убить. И никто с улицы не залезал. Он вошёл, запер дверь, убил, потом вылез через окно, возвратился в дом и всё. Утром делает вид, что не может добудиться Касла, публично высаживает дверь и автоматически выводит себя из рядов подозреваемых.
— В теории, да, — согласился коррехидор.
— Почему только в теории?
— О криминальных знакомствах и наклонностях Сименса нам известно с сомнительных слов дворника, затаившего на него обиду из-за проигрыша в карты и издевательств новых знакомых. Но потрясти хорошенько домоправителя стоит.
Широ Сименс появился мгновенно.
— Я уже начал думать, — проговорил он с оттенком укоризны, — что господа следователи не собираются беседовать со мной.
— А у вас имеется, что добавить ко вчерашнему? — спросила чародейка.
— Нет, — смутился домоправитель, — просто как-то нехорошо выходит, младших слуг вы опрашиваете, а меня игнорируете. Авторитет страдает.
— Значит, от подпольных карточных игр ваш авторитет не страдает, а тут, видите ли, страдает! — ядовито произнесла Рика.
— Это вам Дару нажаловался! — воскликнул Сименс и хлопнул в сердцах себя по колену, — вот ведь прохвост! Сам неделю набивался, проигрался в пух и прах по собственной дурости, в долги влез, а теперь Королевской службе на меня жаловаться вздумал. И что он вам наплёл?
— Обычно, — осадил его Вилохэд, — в процессе дознания вопросы задают представители Кленовой короны, а подозреваемые отвечают на них со всей возможной честностью.
— Подозреваемый? — облизнул губы домоправитель, — с каких это пор вы меня в подозреваемые записали?
— Подозреваемым может быть всякий, у кого были возможность совершить преступление и мотив, — спокойно продолжал Вил, — вы счастливый обладатель и первого, и второго. К тому же ваше увлечение азартными играми играет против вас, как, собственно, и сомнительные знакомства. Вы были судимы?
— Нет, что вы! — замахал руками домоправитель, — никогда!
— Учтите, — коррехидора насторожила избыточная горячность, с какой Сименс принялся отрицать, — у нас есть возможность проверить ваши слова и обычным и магическим образом. Госпожа Таками — чародейка. Я просто велю ей проделать ритуал и влезть к вам в голову, что весьма и весьма неприятно.
Сименс беспомощно поглядел сначала на четвёртого сына Дубового клана, потом на Рику, сделавшую серьёзную мину, сглотнул, облизнул губы и сказал:
— Ну был грех по молодости лет. Каюсь, соврал. Год отсидел за кражу. Но сейчас я чист перед Короной, богами и людьми. Касла не трогал. Да и зачем мне? Какой резон лишаться жалования и господина, которого…,
— Вы слегка обворовываете? — услужливо подсказала чародейка, — и не вздумайте врать мне!
— Бывает, — опустил голову домоправитель, — но у нас с ним было неписанное правило: пока я не перехожу границу, он не возражал. Господин Акито дураком не был, это с ручательством. Он понимал, что любой домоправитель станет запускать руку в его карман. Я — не самый наглый и не самый худший.
— Допустим, — снисходительно кивнул коррехидор, — а ваши дружки, всякие там Мурзики, Шныри и прочие? Вы рассказывали им о своём хозяине? Они интересовались расположением комнат в доме, привычками господина Касла?
— Опять Дару! — не выдержал домоправитель, — ну, выпили, ну взяли на понт дурачка: заставили без штанов кукареку кричать. Так ведь и ему незачем было в долг играть!
— Вы ему ухо собирались отрезать, — напомнила Рика, — а это уже попадает под статью о членовредительстве.
— Никто ему ничего отрезать не собирался. Пошутили. Чего там себе дворник навоображал, я не в ответе.
— Предположим, что мы вам поверили, — примирительно проговорил Вилохэд, — оставим ваши дела с дворником на вашей совести. Вам известна причина плохого настроения господина Касла в последнее время?
— А когда у него было хорошее настроение? — вопросил Сименс с интонациями уличного проповедника, — он вечно был унылым и мрачным. По какой причине я вам сказать
