Повседневная жизнь в Северной Корее - Барбара Демик

Госпожа Сон оторопела. Начальница не предлагала работницам идти на панель, но то, на что она намекала, было не многим лучше. Речь шла о работе на черном рынке.

Как в любой социалистической стране, в КНДР имелся свой черный рынок. Хотя частная торговля была официально запрещена, законы постоянно менялись, и их частенько игнорировали. Когда Ким Ир Сен сделал гражданам послабление, разрешив продавать овощи, выращенные на частных огородах, за домом госпожи Сон возник импровизированный рынок. На брезенте, расстеленном прямо на грязной земле, был разложен небогатый ассортимент овощей: редиска и капуста. Иногда продавали поношенную одежду, щербатую посуду и старые книги. Новые товары на рынок не попадали. Их можно было купить только в государственных магазинах. Зерном торговать запрещалось, а за продажу риса давали тюремный срок.

Госпожа Сон презирала черный рынок. Торговками были в основном пожилые женщины. Они сидели на корточках и бесстыдно зазывали покупателей, выкрикивая цены на свои грязные овощи. Некоторые даже дымили трубками, хотя в Северной Корее женщинам не разрешается курить. Госпоже Сон было противно смотреть на этих бабушек (по-корейски халъмони). Мысль о торговле на рынке внушала ей неподдельное отвращение. Это не место для настоящего коммуниста!

Действительно, настоящие корейские коммунисты не то что продавать, а даже покупать ничего не привыкли. В КНДР культивируется антипотребительская идеология. Повсюду в Азии рынки полны людьми и товарами, но не в Северной Корее. Самые известные магазины в стране — два пхеньянских универмага: универмаг № 1 и универмаг № 2. Ассортимент в них под стать названиям. Я заходила в одно из этих заведений в 2005 году: на первом этаже были выставлены китайские велосипеды, но я не поняла, продаются ли они или их просто демонстрируют иностранцам. Те, кто побывал в Пхеньяне в 1990-х годах, рассказывают о пластмассовых фруктах и овощах, выставленных на витрины в качестве обманки для туристов.

Благодаря щедрости Ким Ир Сена северокорейцам вообще не нужно было ходить по магазинам: считалось, что государство бесплатно обеспечивает граждан всем необходимым. Человеку полагалось два комплекта одежды ежегодно — на лето и на зиму. Их выдавали на работе или в школе, обычно в День рождения Ким Ир Сена, чтобы подчеркнуть, что именно он — источник всех благ. Одежда была стандартная. Обувь виниловая или матерчатая, так как кожа считалась большой роскошью и позволить себе ее могли только люди с дополнительным источником дохода. Производили одежду на фабриках вроде той, где работала госпожа Сон. Основной тканью был виналон. Он плохо поддавался окрашиванию, поэтому цветовая гамма не отличалась разнообразием: грязно-синий — для заводских рабочих, черный или серый — для служащих. Красными были лишь пионерские галстуки, которые до 13 лет в обязательном порядке носили все дети.

Поскольку в КНДР практически не существовало розничной торговли, то и деньги людям были ни к чему. Зарплату давали чисто номинальную, скорее напоминающую пособие на карманные расходы. Госпожа Сон получала 64 вона в месяц, что по официальному курсу равнялось $28. На это нельзя было купить даже нейлоновый свитер. Деньги шли на мелочи: кино, парикмахерскую, автобусные билеты и газеты, сигареты (для мужчин) и косметику (для женщин), в которой, как ни странно, не было недостатка. Все кореянки красились. Яркая помада превращала их в кинозвезд 1940-х годов, розовые румяна придавали поблекшей за долгую зиму коже здоровый вид. В каждом микрорайоне Чхонджина имелся определенный набор государственных магазинов, идентичных тем, которые были в соседнем микрорайоне. Северянки очень заботились о своей внешности. Госпожа Сон скорее согласилась бы пропустить завтрак, чем пойти на работу ненакрашенной. Волосы у нее вились от природы, но другие женщины делали перманент в парикмахерской, похожей на конвейер. Кресла стояли двумя длинными рядами: для мужчин и для женщин. Все парикмахеры числились в ведомстве под названием Служба быта. Оно же занималось починкой велосипедов и обуви.

В каждом микрорайоне были продуктовый магазин, магазин одежды и канцелярский. В отличие от СССР, в КНДР почти не существовало очередей. Если кто-то хотел совершить крупную покупку, например приобрести часы или проигрыватель, для этого требовалось разрешение с места работы. Так что дело было не только в деньгах.

Одним из главных достижений северокорейской системы считались субсидии на еду. Точно так же, как Герберт Гувер[4] во время своей предвыборной кампании обещал американцам «курицу в каждой кастрюле», Ким Ир Сен пророчил северокорейцам обеды из риса и супа с мясом. Это предсказание сбылось только для номенклатуры. Рис, особенно белый, был в КНДР роскошью. Тем не менее государственная система распределения снабжала каждого человека крупой в количестве, строго соответствующем его должностному положению. Люди, занимающиеся тяжелым физическим трудом, получали 900 г, а фабричные рабочие вроде госпожи Сон — 700 г. Выдавались и другие продукты: соевый соус, масло для жарки и густая бобовая паста под названием кочхуджан. По официальным праздникам, таким как День рождения Ким Ир Сена, иногда давали свинину или сушеную рыбу.

Особенно народ радовался капусте, которую выдавали осенью для приготовления кимчхи. Это единственное овощное блюдо, доступное в течение долгой зимы, было столь же важным для корейцев, как и рис. Правительство КНДР понимало, что без кимчхи люди не обойдутся, поэтому каждой семье выделяли 70 кг капусты на взрослого и 50 кг — на ребенка. Госпожа Сон, после того как к ней переехала свекровь, стала получать 410 кг. Капусту солили, добавляли в больших количествах красный перец, иногда бобовую пасту или маленькие креветки. Госпожа Сон также делала юшчхи с редиской и репой. Заготовка занимала несколько недель, хранили капусту в высоких керамических сосудах. Чан По помогал жене спускать их в подвал, где у каждой семьи была кладовка. По традиции сосуды с кимчхи закапывали, чтобы они охлаждались, но не замерзали. В многоквартирном доме их обычно забрасывали землей, а затем кладовку закрывали на увесистый замок, потому что кимчхи нередко воровали, а при всем своем коллективизме северокорейцы не собирались делиться любимой едой со всеми подряд.

Хотя КНДР, вопреки утверждениям официальной пропаганды, и не была раем для трудящихся, преуменьшать достижения Ким Ир Сена нельзя. Первые двадцать лет после раздела Кореи Север был богаче капиталистического Юга. В 1960-е годы, когда говорили о корейском «экономическом чуде», имели в виду именно КНДР. Просто накормить население, которое часто страдало от голода, — уже немалый успех, тем более что в результате произвольного раздела полуострова наиболее плодородные земли остались на Юге. В разрушенном государстве, которое потеряло всю свою инфраструктуру и 70 % жилого фонда во время войны, Ким Ир Сен создал жизнеспособную экономику. Конечно, об «излишествах» речь не шла, но все были одеты и имели крышу над головой. В 1949 году Северная Корея стала первой страной в Азии, где было практически покончено с безграмотностью. Иностранные гости, которые в 1960-е годы приезжали поездом из Китая, восхищались высоким уровнем жизни граждан КНДР. После маоцзэдуновского «большого скачка», последствия которого оказались разрушительными, этнические корейцы бежали из Китая в КНДР, спасаясь от голода. Все крыши в Северной Корее были покрыты черепицей. А к 1970 году произвели полную электрификацию деревни. Даже такой жесткий реалист, как аналитик ЦРУ Хелен-Луиз Хантер, в своих отчетах (которые впоследствии рассекретили и опубликовали) нехотя признавала, что экономика КНДР под руководством Ким Ир Сена достигла немалых успехов.

Страна по праву могла считаться гордостью соцлагеря и по уровню развития скорее напоминала Югославию, чем Анголу. Достижения Северной Кореи по сравнению с Южной служили для многих доказательством того, что социализм действительно жизнеспособен.

Так ли это было? Многое в экономическом чуде КНДР оказалось призрачным, основанным на пропагандистских заявлениях, за которыми ничего не стояло. В Северной Корее не публиковалась экономическая статистика, по крайней мере такая, которой стоило доверять, и делалось все возможное, чтобы ввести в заблуждение не только иностранцев, но и самих северокорейцев. Опасаясь гнева начальства, бригадиры постоянно завышали данные по сельскохозяйственному и промышленному производству. Ложь громоздилась на ложь, и гора достигала самых верхов, так что, скорее всего, когда экономика рухнула, Ким Ир Сен даже не сразу это понял.

Несмотря на высокомерные лозунги о чучхе и хозяйственной самостоятельности, КНДР полностью зависела от щедрости соседей. Страна получала масло, рис, удобрения, лекарства, промышленное оборудование, грузовики и автомобили по заниженным ценам. Чехословакия поставляла рентгеновское оборудование и инкубаторы, ГДР посылала архитекторов. Ким Ир Сен искусно играл на разногласиях между СССР и Китаем, добиваясь от них максимальной экономической помощи. Подобно императорам древности, он требовал дани от сопредельных государств. Сталин лично прислал ему бронированный лимузин, а Мао — целый железнодорожный вагон Ким Ир Сен с Ким Чен Иром, который в 1980-е годы выполнял за него часть обязанностей, осуществляли «руководство на местах» с целью решения задач народного хозяйства. Отец и сын считались специалистами во всех областях — от геологии до земледелия. После посещения Кимом-младшим козоводческой фермы Корейское агентство новостей сообщило: «Благодаря ценным указаниям и сердечному вниманию Ким Чен Ира в деле разведения коз наметился значительный прогресс, надои выросли». То он издавал указ о том, что основным продуктом питания корейцев должен стать не рис, а картофель, то приказывал устранить дефицит продовольствия посредством разведения страусов. Не успевала страна оправиться после одной нелепой кампании, как объявлялась следующая.