Штрафники штурмуют Берлин. «Погребальный костер III Рейха» - Роман Кожухаров

Во всю ширину противоположной стороны площади фрицы возвели внушительных размеров баррикаду, со стационарной огневой точкой, пулеметами и двумя 45-миллиметровыми противотанковыми орудиями. Это была настоящая крепость, искусно, на совесть сработанная. Вдоль всей проезжей части возвышались высокие, в два – два с половиной метра, кубы, сложенные в два яруса из массивных камней и бревен. В качестве каркасов и несущих балок этих толстенных заслонов служили железнодорожные рельсы. С левой стороны между баррикадой и угловым зданием был оставлен проезд метра в три шириной, но его охраняло врытое в землю башенное орудие немецкого танка.

II

Выстрел фашистской неподвижной огневой точки чудом не уничтожил передовые силы штурмовой группы. Экипаж старшего лейтенанта Головатого и находившихся на броне штрафников спасла смекалка и сноровка командира и механика-водителя, равно как и нетерпеливость или растерянность фашистов. Они с испугу лупанули из своего зарытого в землю танкового орудия, не дождавшись, пока «тридцатьчетверка» покажется из-за углового дома полностью.

С ходу чуть не получив снаряд в лоб башни своей машины и получив порцию пуль в откинутую крышку люка командирской башенки, Головатый тут же прокричал «задний ход». Машина, взревев двигателями, юркнула под стену добротного двухэтажного дома с кирпично-красной черепичной крышей. Напоследок стрелок-наводчик экипажа Головатого, Федя Жаричев, успел произвести выстрел по баррикаде, разметав кучу хлама, наваленного впритык к левой обочине улицы. Как раз оттуда било вражеское орудие.

Еще когда механик-водитель сдавал назад, сидевший на броне десант – бойцы отделения Капустина попрыгали на землю, пытаясь за стенами дома укрыться от шквального огня, обрушившегося на угол улицы со стороны баррикады. Из брешей самой баррикады, из оконных проемов вплотную прилегавших к баррикаде угловых домов велась пулеметная, автоматная и винтовочная стрельба.

Засев в развалинах, штрафники внимательнее разглядели предстоявшую перед ними преграду. Всевидящим разведывательным оком аникинцев здесь выступил «пэтээровец» Латаный, который использовал имевшийся у него в трофеях «цейссовский» прицел от немецкой снайперской винтовки, чтобы внимательно изучить вражескую баррикаду.

III

Единственным уязвимым местом возведенного фашистами заградительного бастиона оказывался оставленный ими зазор между угловым домом и баррикадой. Наверняка немцы оставляли эти три метра мостовой, не перегороженных бетоном и рельсами, для возможной контратаки и планировали оборонять этот участок от русских с помощью огневой точки, размещенной перед проездом огневой точки.

Прямо над полотном брусчатки возвышалась округлая башня танка с мощным орудием и курсовым пулеметом. Фашисты вкопали и забетонировали танк прямо в мостовую. По кругу башенное орудие было обнесено массивными конструкциями, метра в два толщиной, построенными из камня и рельс, залитых бетоном. Сама огневая точка была вынесена метра на три вперед, так что оставалось достаточно места, чтобы пройти в этом месте даже тяжелому танку.

Прицел Латаного выявил и еще одну, дополнительную страхующую меру, предусмотренную оборонявшимися. Позади железобетонного фронтона оборонительной конструкции проход пересекали два рельса, уложенные прямо в мостовую.

Из-за края баррикады виднелась массивная вагонная платформа с наваленными на нее громадными каменными глыбами и кучами гравия. Значит, немцы предусмотрели и крайний вариант: в случае угрозы прорыва баррикады они намеревались загородить оставленный проезд вагонной платформой и закрыть возможный путь наступления для русских танков.

К тому моменту, когда Аникин, Липатов и еще несколько бойцов из отделения Капустина подобрались к головной «тридцатьчетверке», очередной снаряд, выпущенный стационарной огневой точкой гитлеровцев, как раз снес черепичную крышу жилого здания, за которым спрятался авангард.

IV

После трех выстрелов дом превратился в руины, с зияющими в толстых кирпичных стенах провалами. Деревянные балки перекрытий занялись огнем, и развороченное нутро дома зачадило черно-серыми клубами дыма, который становился все гуще.

– Где вы там застряли?! – с ходу, высунувшись из открытого люка, прокричал командир-танкист. – Нас тут к чертовой матери чуть не подожгли…

– Потому и застряли… Твоего ведущего чуть «фаустники» не зажгли… – перекрикивая рокот работающего двигателя, ответил Аникин, с ходу взобравшись на надгусеничную полку и дальше, к башне.

Старший лейтенант, сдвинув шлем на самый затылок, отер рукавом комбинезона потное лицо.

– Какого черта?.. Вы же зачи́стили, от подвалов до чердаков?.. – снова закричал он, хотя Аникин уже был рядом и хорошо все слышал без крика.

Танкиста еще всего трясло от возбужденного перенапряжения боя, будто он не из люка башни вылез, а вынырнул после затяжного погружения в пучину штормового моря.

– Зачи́стили… И нечего мои голосовые связки испытывать… – не так громко, но с доходчивой, еле сдерживаемой злостью в голосе ответил Аникин. – Сам видел: мои бойцы за вашей броней не отсиживаются. Четверых уже потеряли… А вы пока еще целы…

– Ладно, ладно… тьфу на нас… – примирительно пробурчал старший лейтенант.

Слова его утонули в грохоте. Снаряд, пройдя мимо угла дома, разорвался на противоположной стороне, обрушив больше половины фасадной стены.

V

Гул взрыва, срезонировав в пространстве улицы, ударил в уши с такой силой, что и Аникин, и танкист невольно присели, вжав головы в плечи.

– Видишь, что творят, гады… Застроили выход с перекрестка – будто второй Зеелов соорудили. Сплошные рельсы да бетон… Даже платформу вагонную предусмотрели. На манер шлагбаума. И «Пантера», зарытая по шею, слева, под самым домом…

– Рельсы и вагоны, говоришь? – переспросил Аникин, перехватывая ППШ из правой руки в левую. – Откуда у них такой подручный материал? Не иначе как и железная дорога рядышком… Не за их спинами?.. Потому, наверное, так и стараются…

Головатый хмыкнул и довольно надвинул шлем обратно на лоб.

– Соображаешь, штрафная… Выходит, немного нам до цели осталось…

– Ладно… Давай дело делать… – ответил Аникин. – Мы попробуем гадов на себя отвлечь. У нас тут целый арсенал трофейных «фаустов» завелся. Мы левее возьмем и начнем по ним колошматить, пока второй экипаж с нашими подтянется. А вы уж потом ударьте, как положено…

– За это не боись… – проговорил Головатый, с тревогой оглядываясь за спину Аникина, вдоль улочки, которую они только что прошли.

Из глубины доносились порывистые звуки коротких очередей и одиночных выстрелов.

– Это Шевердяев с ребятами… – забравшись на башню, в запале, сбивчиво пояснил Липатов. – Работу над ошибками подчищают. Фрицы ж как тараканы: вроде прошли, зачистили, а он со своим гранатометом из щели вылез и пальнуть норовит. У водокачки, слышь, еле успел снять одного гада. Гляжу, с самой крыши целит в корму, в баки, вот-вот всадит сзади в вашего, ну, этого…

– Шаталина? – назвал Головатый фамилию командира экипажа, который должен был идти ведущим, а теперь оказался в ведомых, застряв позади.

– Он самый, лейтенант твой… – кивнул Липатыч. – Хорошо, что «папашу» своего стволом кверху держал…

Он взмахнул левой рукой, сжимавшей ППШ.

– Так и снял фрица. Дал очередь, он и кувырнулся прямо на мостовую. «Фауст» его крупнокалиберный вон, у Жижевича, надо срочно использовать, а то как бы чего нежелательного не вышло…

Замкомвзвода кивком головы показал на совсем еще юного бойца, который влезал через выломанный в стене проем внутрь дома, при этом держа, в нарушение всех требований безопасности, в руке, как копье, раздвинутую, во взведенном состоянии, трубу одноразового немецкого гранатомета.

VI

– Да, Андреич… парням твоим и черт не страшен… – со смешанным чувством одобрения и осуждения сказал Аникину Головатый и тут же с досадой оглянулся назад.

– Черт, чего Шаталин там мешкает? По рации докладывает, что ликвидирует… Что-то они там ликвидируют, так их перетак…

– Тараканов и ликвидируют… товарищ старший лейтенант… И не следует с этим торопиться… Чтобы «фаустпатрон» под хвост не заполучить… – ответил Аникин на ходу, спрыгивая с танковой брони.

Спешка старшего лейтенанта Головатого Андрею совсем не нравилась. И это мягко говоря. Еще до того, как танки под прикрытием штрафников пошли на приступ улицы берлинского пригорода, у двух взводных – командира танкового взвода и командира взвода «шуриков» – возникли серьезные разногласия по поводу темпов штурма квартала.

Старший лейтенант Головатый твердил, что им нужно как можно быстрее выйти к железной дороге, что у него приказ командования и что возиться с каждым домом в отдельности некогда.