Ultima Forsan - Борис Сапожников

Мы встали плечом к плечу против напирающих тварей. За нашими спинами оказался отец семейства вместе с женой и детьми.

- Не лезь вперёд, - бросил ему я. – Ты будешь последней линией обороны для своей семьи.

И он послушал меня, даже не став предпринимать попыток встать рядом с нами.

В следующий миг стригои навалились на нас. Первого я поймал на клинок, отвесно рубанув сверху-вниз. Секрет схватки с большинством восставших покойников в том, чтобы рубить их. От чумы плоть гниёт, а кости истончаются и легко поддаются стали. Так что даже не самый сильный человек вполне может распластать мертвеца едва ли не напополам. Второму я отрубил тянущиеся ко мне руки и пинком отправил его прямо в толпу напирающих сзади стригоев. Потом был третий, четвёртый, пятый… Потом я вообще сбился со счёта, просто рубил и рубил, будто дрова.

Стригои твари тупые и опасны лишь тем, что умеют подкрадываться, не производя шума. В бою же мало что из себя представляют. Отряду воинов они вообще мало что могут противопоставить, кроме массы и напора. Пускай они и быстрее обычных покойников, однако это ещё не делает их смертельно опасными, как те же фурии или одержимцы.

Нас теснили по дороге. Стая стригоев оказалась очень большой. Уверен, именно они напали на повозку, что мы видели в канаве. Правая рука наливалась болью, палаш становился всё тяжелей и тяжелей с каждым взмахом. Как бы то ни было, я потерял форму пока сидел в монастыре. Мои попытки тренироваться помогли сохранить навыки, но не более того. Стригои напирали и напирали, тесня нас. Челюсти одного сомкнулись на стальном наруче тевтона, тварь повисла на его руке, сковывая движения. Пожалуй, зубы это единственное, что было чертовски крепким в телах восставших покойников. Ещё один шустрый стригой прыгнул на меня через спины своих товарищей. Я едва успел поднять палаш для обороны. Клинок пробил тварь насквозь, но та оказалась очень живучей и попыталась добраться до меня, клацая челюстями. Ничтоже сумняшеся, я ухватил её за горло и сорвал с клинка, швырнув на землю, ударом ноги раздробил череп. Обернувшись к тевтону, понял, что и тот совладал с очередным врагом, лишь на наруче остались следы от зубов твари.

Вылетевший из-за спин изрядно поредевшей стаи череп ударил пистольера в грудь. Тот покачнулся, но устоял на ногах, спасла кольчужная пелерина, которую я посчитал бесполезной. За первым последовала ещё пара зловещих снарядов. Хозяин стаи стригоев решил-таки показаться.

Ростом почти восемь футов, с кривыми ногами и непомерно длинными руками. На вытянутой голове болтались длинные, редкие пряди сальных волос. Из пасти торчали острые зубы – ими тварь запросто может отхватить руку, ногу или голову в один присест. Шею хозяина стаи украшало ожерелье из человеческих черепов, пару их он сжимал в лапах, явно намереваясь использовать в качестве оружия.

С жутким воем, от которого кровь стыла в жилах, тварь прыгнула через головы стригоев, легко преодолев разделявшее нас расстояние. Своей жертвой он выбрал скандинава, ещё в коротком полёте нацелив тому в голову удар. Я отлично видел это – тварь и не думала скрывать своих намерений, она была слишком глупа для каких-либо финтов или уловок.

Я не видел скандинава в деле. Он дрался на некотором отдалении от нас – его оружию требовалось место для широких замахов, и он не хотел рисковать задеть кого-либо из нас. Наверное, именно поэтому хозяин стаи решил напасть именно на него. Обладая умом хищника, он посчитал скандинава кем-то вроде отбившегося от стада барана или бычка. Лёгкую добычу. И он жестоко просчитался.

Скандинав плавным движением ушёл с линии удара, провернулся на одной ноге, рискнув на мгновение подставить врагу спину. Но риск полностью оправдался. Усилив поворотом удар, скандинав рубанул снизу вверх, целя под мышку твари. Та летела прямо на широкое лезвие его двуглавой секиры. Мгновение – и уродливая конечность отделилась от тела, шлёпнувшись на землю лишь секундной раньше, чем упал хозяин стаи. Тварь не ожидала такого, и потеряла равновесие, едва удержавшись на кривых ногах. Из-за этого второй удар скандинава пришёлся не в голову, как он целил, а в основание шеи. Двуглавый топор глубоко погрузился в тело твари, застряв в её гниющих внутренностях.

Хозяин стаи попытался дотянуться до скандинава второй рукой. Он выпустил череп, разлетевшийся под его ногами на сотню осколков, и теперь хозяин стаи тянул к горлу человека длинные кривые пальцы. Скандинав упёрся ногой в бедро твари и рывком освободил оружие, каким-то чудом успев уклониться от её ответного удара. Ещё секунда и отрубленная голова твари покатилась по камням старой римской дороги.

Что бы ни говорили легенды, но стригои не валятся на землю, будто марионетки с оборванными нитями, стоит только умереть хозяину стаи. Всё как раз наоборот. Теряя контроль, они становятся куда более агрессивными и кидаются на всё живое, разрывая плоть не для насыщения, а просто чтобы утолить свою невероятную жажду крови.

Мы были готовы к тому, что оставшиеся стригои ринутся на нас. Как только тело хозяина стаи рухнуло на дорогу рядом с головой, стригои взвыли в одни голос. Этот крик был страшней воя их хозяина, как будто целая стая волков окружала нас. Вот только эти твари куда опасней.

Смерть хозяина стаи добавила стригоям прыти. Они больше не толпились бездумно, а кидались на нас, толкаясь и отпихивая друг друга. Прыгали через спины, лезли прямо на упавших. Как будто волна разлагающейся плоти попыталась захлестнуть нас.

- Все назад! – крикнул я, яростно работая палашом. Во все стороны летели отрубленные головы и конечности.

Скандинав широкими взмахами расшвыривал стригоев, оставляя широкие просеки в их рядах. Его вовсе не смущали их количество и прыть. Тевтон пробился ко мне, и мы плечом к плечу отражали атаку тварей. В какие-то мгновения вокруг нас образовывалось пространство, заполненное шевелящимися в отвратительной пародии на агонию останками стригоев. Однако по ним тут же лезли новые и новые твари.

Пистольер отстреливался, швыряя оружие прямо на дорогу. Уже не до того, чтобы беречь его – жизнь дороже. Вместе с отцом семейства они стали последней линией обороны на пути к женщине и двум мальчишкам.

А потом вдруг, как это обычно и бывает, всё кончилось. Последний стригой повалился на камни старой римской дороги. Мы же остались стоять, непонимающе глядя друг на друга. Ведь в душе все уже считали себя morituri – и вот на тебе, все живы. Не примчалась в последний миг кавалерия, чтобы спасти нас, не спустились с небес ангелы нам на помощь. Мы всё сделали сами, снова доказав, что человек сильнее всякой твари! Пускай даже та прежде и была человеком.