Самое ужасное путешествие - Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард

Куда лучше, чем на леднике Бирдмора, где мы могли в это время находиться. А что же должна была испытывать шестёрка, только что вернувшаяся от Врат Ада{233}? К тому же еда — отличная:

«Люди Шеклтона, наверное, отъедались, как индюки, на здешних деликатесах. Подумать только — жареные цыплята, почки, грибы, имбирные пряники, галеты Гарибальди, всевозможные супы — чего только душа пожелает. Но лучше всего глазунья из свежих яиц поморника, которую мы готовим на завтрак. Жизнь воистину стала сносной, после того как всё, что долгое время оставалось неизвестным, наконец прояснилось и мы перестали волноваться за партию Кемпбелла»[341].

Я провёл три недели на мысе Ройдс среди пингвинов Адели и собрал необходимые серии их эмбрионов. Уилсон всё время твердил, что на крайнем юге зоолога, занимающегося позвоночными, в первую очередь должна интересовать эмбриология. Выше я уже объяснял, что пингвин составляет важное звено в цепи эволюции, а какое именно место он в ней занимает, может выявить только изучение его эмбриона[342].

Пока не установлено, отличаются ли пингвины более примитивным строением по сравнению с другими нелетающими птицами, например киви, страусом, нанду. Известно, однако, что бескрылые птицы держатся на окраинах южных континентов, где у них меньше конкурентов, чем в густозаселённых районах севера. Возможно, что пингвины, и сейчас иногда пытающиеся взлететь, происходят от крылатых предков, живших в северном полушарии, и что они были вытеснены на юг.

Если пингвины — птицы примитивные, то логично предположить, что чем южнее обитает вид пингвина, тем он примитивнее. Таковы жители Антарктики — императорский пингвин и пингвин Адели. Последний — более многочисленный и преуспевающий вид, поэтому мы склонны видеть в императорском пингвине одну из самых примитивных, если не самую примитивную из современных птиц; отсюда и идея зимнего путешествия. Мне было приятно, что я смог дополнить его трофеи сериями эмбрионов пингвинов Адели. Я чувствовал себя этаким великаном, который попал на чужую планету и изучает образ жизни её коренных обитателей.

Мы возвратились слишком поздно, для того чтобы стать свидетелями кладки яиц, а потому я не мог установить возраст эмбрионов. Правда, я загорелся надеждой, когда заметил, что некоторые пингвины насиживают пустые гнёзда — без яиц, но вскоре понял, что это холостяцкие квартиры самцов, чьи дамы сидят рядом. Тогда я стал красть яйца из гнёзд и с удовлетворением констатировал, что на их месте появляются новые. Я их старательно маркировал, но два дня спустя разбил одно яйцо и нашёл в нём зародыш по меньшей мере двухнедельного возраста. Тут только до меня дошло, что в дополнение к прочим порокам пингвины грешат ещё и склонностью к похищению детей. Кое-кто из обкраденных мною птиц с предовольным видом восседал на камнях, формой и размером напоминающих яйца, а одна даже на половинке красной консервной банки из-под голландского сыра. Пингвины положительно не блещут умом.

Все любят пингвина: ведь он во многом так походит на нас, а кое в чём воплощает в себе наш идеал. Обладай мы хоть половиной его храбрости — кто бы против нас устоял? А его материнский инстинкт? Да будь у нас хотя бы сотая его часть, нам бы следовало убивать своих детей тысячами. Его тельце так полно любопытства, что страху в нём не остаётся. Пингвины любят лазить по крутым склонам, кататься на льдинах, даже маршируют охотно.

Однажды в пургу на виду у всех осталось покинутое гнездо — кучка заветных камней. Вся колония совершала паломничество к нему, и каждый муж, желая возвыситься в глазах своей избранницы, приносил ей в подарок камень. Но это были простачки. Их перехитрил знакомый мне пингвин, с безразличным видом стоявший на скале; он и его суженая, уютно примостившаяся рядом.

Их жертвой стал третий пингвин, холостяк, которому улыбнулось счастье — наконец-то он сможет обзавестись подругой.

Со скоростью, на какую только были способны его коротенькие ножки, он метался взад и вперёд: вытаскивал из покинутого гнезда камень, относил к скале и спешил за следующим. А на этой самой скале спиной к нему стоял мой знакомец. Он, как только холостяк клал камень и снова убегал за добычей, соскакивал, хватал клювом камень, обогнув скалу, отдавал его жене и опять занимал свою позицию наверху (спиной к холостяку), причём всё это с такой быстротой, что за это время не успеешь сказать «косатка». Изредка он поглядывал через плечо — не лежит ли уже наготове новый камень.

Я наблюдал за ними минут двадцать. И всё это время и сколько-то времени до меня несчастный холостяк приносил камень за камнем. А они исчезали. Один раз он замер с удивлённым видом, взглянул вверх и чуть ли не вслух выругался в спину моего знакомца, но тем не менее, не теряя времени даром, повернулся и во весь дух помчался к гнезду. Ему и в голову не пришло, что, может, лучше остановиться. Я замёрз и пошёл своей дорогой, а пингвин продолжал бегать.

Жизнь пингвина Адели, как ничто в мире, далека от христианских заповедей. В ней побеждает тот, кто сильнее. У благочестивого пингвина не было бы ни малейшего шанса выжить. Посмотрите, например, как они идут купаться. Возбуждённой гурьбой в пятьдесят — шестьдесят птиц собираются они у кромки припая, заглядывают в воду и убеждают друг друга, как приятно будет окунуться и какой прекрасный обед их там ждёт. Но это чистейшее лицемерие — на самом деле их гложет страх: не подстерегает ли поблизости морской леопард первого, кто нырнёт. По канонам нашей морали истинно благородной птице следовало бы сказать: «Я пойду первой и если буду убита, то во всяком случае умру самоотверженно, положив живот за други своя»; и со временем все благородные птицы погибнут. В действительности же происходит нечто иное: вся компания уговаривает наиболее слабого духом пингвина нырнуть, а если он не поддаётся на уговоры, поспешно принимает закон о воинской повинности и сталкивает его в воду. А уж после этого — плюх! — в беспорядке кидаются и остальные.

Яйца родители насиживают по очереди, нередко можно увидеть, как, отсидев свою многодневную вахту, отцы с грязными грудками ковыляют к морю. Может пройти две недели, прежде чем они возвратятся, сытые, чистые, довольные жизнью и полные решимости приступить к своим отцовским обязанностям и сменить жён. Но вот беда! Навстречу попадаются те, кто только идёт купаться. Останавливаются, здороваются…

Ах, может приятнее вернуться, да и какое значение имеет день-другой! И они возвращаются; чистые вместе с грязными снова идут на берег. Вот тогда-то они и изрекают: «Женщины — чудные создания!».

Их жизнь слишком трудна для того, чтобы в ней оставалось место для таких добродетелей, как братская любовь, добрые дела, милосердие и дружелюбие. При спаривании побеждает самый ловкий вор, при гнездовании — супружеская чета таких воров. Длинной сплошной колонной, прошивающей линию горизонта, двигаются они по морскому льду от открытого моря. Одни идут, как люди, ногами, другие скользят на блестящих белых грудках, как на санях. После продолжительного перехода их клонит ко сну, а затем самцы стараются внедриться- в переполненную и без того колонию, чтобы подыскать себе супругу. Но прежде кавалер должен найти или украсть камень, заменяющий пингвинам наши бриллианты. Этих чёрных, серых, красновато-коричневых камней лавового происхождения с включениями кристаллов мало, причём больше всего у Адели ценятся те, что величиной не уступают голубиному яйцу. Пингвин запасается таким сокровищем и кладёт его у ног своей избранницы. Если она благосклонно принимает дар, он старается украсть ещё. Она же их ревниво оберегает, но и сама не упускает случая стащить что-нибудь у ближайших соседей. Пингвин, не умеющий драться и ловко воровать, не сможет выстроить хорошее высокое гнездо и отстоять его. Налетит пурга, за ней. последует оттепель. Да, да, иногда на самом морском берегу, где выводят птенцов пингвины Адели, наступает оттепель, и тогда у сильных и лишённых христианских добродетелей яйца сохраняются, а у слабых — протухают. Только в высокой прочной куче камней они могут выдержать пургу наподобие той, что разыгралась в декабре 1911 года и полностью засыпала колонию: гнёзда, яйца, родителей — всё.

Вылупившиеся из яйца птенцы быстро превращаются из симпатичных серых комочков пуха в нечто вроде чёрного мешка с желудком, увенчанного несоразмерно маленькой головкой. В возрасте двух недель или чуть постарше они покидают родителей или родители покидают их — точно не знаю.

Если социализм — это национализация средств производства и распределения, то пингвины — врождённые социалисты.

Они делятся на родителей и детей. Первые выходят из моря с грузом пищи внутри себя: их животы набиты полупереваренными креветками. Но не для своих собственных детей: те, если ещё живы, затерялись в толпе голодных пингвинят, которые набрасываются на каждого выходящего из моря.