Толкование на Евангелие от Иоанна. Том I - Кирилл Александрийский

Или это говорит здесь Христос, или же другим образом можно понимать то, что Он не ищет Своей славы. Ведь Он мог тотчас же наказать оскорбителей Своих и совершить за хуление суд над ними как над нечествовавшими против Самого Господа всяческих. Однако ж Он переносит молчаливо обиду и является терпеливым настолько, что не хотел воздать обидою Своим оскорбителям даже и одним только простым словом. Но чтобы нечестие против Бога кому-либо не показалось делом не важным, Он считает необходимым тут же дать и некоторое предохранение от этого и выставил против этого гнев Отца. Хотя Сын и незлобив и не мстит тотчас же за Свою славу (за оскорбление Себя), но Отец, говорит, этого не допустит. Он будет отмстителем и восстанет на хулителей, не в качестве защитника кого-либо другого и не из желания воздать должное за оскорбление одного из святых, но именно за грех, направляющийся против Него Самого. Ведь между Отцом и Сыном нет ничего разделяющего Их, поскольку это касается, говорим, до тожества сущности, хотя Каждый и должен мыслиться существующим особо (лично). Поэтому Господь наш Иисус Христос и говорит в другом месте: Не чтущий Сына и Отца не чтит (Ин. 5, 23). Сын имеет в Себе Самом природно (по природе) Отца сопрославляемым и в качестве другого сосуществующим особно. Так же опять и Отец имеет в Себе Сына как общника сущности и, таким образом, славы во всем. Итак, подвергнутся наказанию несчастные иудеи за хуления Господа и Сына, оказавшись нечестивцами против всей Единосущной () и Святой Троицы и царственной над всем Природы как оскорбившие ее в Сыне.

Поэтому всякому благоразумному человеку должно отречься от оскорбления чем бы то ни было благого Бога. Не следует быть нерадивыми только потому, что

Он не наводит тотчас же Свой гнев на согрешающих против Него, ибо Он благ, «не наводит гнев каждый день, но если не обратимся, меч Свой отточит» (Пс. 7, 12–14), по написанному, и натянет лук Свой на нас, в котором сосуды смерти, то есть всякого рода позор и невыносимые бедствия.

Аминь, аминь глаголю вам: аще кто слово Мое соблюдет, смерти не имать видети во век [639] (8, 51)

Излишним являет здесь вдаваться в продолжительные споры с людьми, привыкшими к порицаниям. Обращает речь к тому, что было необходимо, то есть к призванию чрез веру к жизни вечной, и, как бы распрощавшись с невежественными обидчиками, искусно опять построяет речь Свою. Сказав ранее как о Боге, что сущий от Бога речи Бога слышит, тотчас же продолжает: Если кто Мое слово соблюдет, — являя Себя Богом по природе и тем научая, что для иудеев уже ничего не осталось до последней ступени нечестия, если они называют имеющим беса Того, Кто дает вечную жизнь желающим соблюдать слово Его. В самом деле, разве и чрез это Он не познается как Бог по природе? Кому же другому может подобать сила животворить навсегда слушающих слова от Него, как не Богу по природе? А соблюдается слово Божественное тогда, когда не преступают Божественную заповедь, но постоянно и неукоснительно исполняют постановленное и никоим образом не подвергаются обвинению в неисполнении Божественных законов.

Замечай опять, какую точность имеет это изречение. Не допустил сказать: «Если кто услышит Мое слово», но: Если кто Мое слово соблюдет. Ведь слухом воспринимают слово Божие не только люди, повинные греху, но и само нечестивое скопище демонов. Так, вождь всех бесов сатана, когда дерзал искушать Господа нашего Иисуса Христа в пустыне и прал против рожнов по причине великой свирепости своего нрава, предлагал Ему Божественное слово, сказав: «Написано, что Ангелам Его заповедуется о Тебе — сохранить Тебя во всех путях Твоих» (Лк. 4, 10; Пс. 90, 11). Итак, не в простом только слышании — слово спасения и не в одном только учении жизнь, но в соблюдении слышанного и в том, чтобы Божественное слово служило как бы правилом и руководителем жизни.

А в изречении, что смерти не увидит во век, твердый страж Его слов, конечно, отнюдь не уничтожает смерть плоти, но или как Бог не считает смерть смертью, ибо для Него нет ничего мертвого, как скоро Он даже несуществующее приводит в бытие и подвергшееся тлению легко животворит, — или же говорит о том, что смерти не узрят святые в будущем веке, который в собственном смысле и должен считаться истинным веком, не имеющим конца, как (имеет конец) этот наш (век). Словами, что не узрят смерти в том веке соблюдшие Его Божественное учение, не указывает на то, будто некоторые после воскресения могут умереть: смерть всех разрушена смертью Христа и исчезла власть тления. Но со всею справедливостью называет смертью наказание вечное. В этом можешь убедиться, приняв в рассуждение Его более ранние слова: «Истинно говорю вам, верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий Сыну не узрит жизни» (Ин. 3, 36), хотя все оживут и снова войдут в жизнь, как верующие, так и неверующие, ибо воскресение отнюдь не частично, но одинаково для всех в том именно отношении, что оживут все.

Но каким же образом не верующий Сыну жизни не узрит, хотя ожидаем воскресения всех? Всякому, без сомнения, известно, что жизнью Христос обычно называет вечное житие в блаженстве и славе, не знающей конца, что в надежде сберегается для святых. Как не повинующийся Сыну, говорит, окажется не узревшим жизни, хотя все ожидают оживления, указывая этим не на жизнь тела, но называя так уготованное святым блаженство: таким же, думаю, образом благородный и мужественный страж Божественных Его слов не узрит, говорит, смерти вовек, обозначая этим, конечно, не смерть тела, но уготованное грешникам наказание. Как в том изречении указывается на блаженство посредством жизни, так и здесь — наказание посредством слова «смерть».

Реша Ему иудеи: ныне разумехом, яко беса имаши [640] (8, 52)

Опять выступают с обвинением против истины, негодуя как оскорбляемые тем, что Господь называл их лжецами. Но даже против своей воли свидетельствуют об истинности слов Спасителя и чем думают обесчестить Его, тем самым показывают, напротив, что Он говорил правду. Слепы они были, несчастные, и имели сердце, исполненное такой бесчувственности, что совсем не думали об обязанности устранять то, в чем они обвинялись, но всегда впадали в (новые) пороки, еще более постыдные, чем прежние, и уловлялись своими собственными сетями. Вот думают защищаться в том, что не напрасно порицают Его, а между тем этим самым только еще более изобличаются во лжи и еще сильнее как бы задушаются цепями своих собственных прегрешений. Весьма безрассудно говорят именно здесь: ныне узнали мы. Ведь они часто лаяли на Него и поносили тем, что Он имеет беса, а между тем говорят, что теперь только узнали они, осуждая тем самым свою прежнюю необузданность языка. Ведь если теперь только они узнали, то не знали прежде. Как же говорили они, что беснуется, о Том, Кого еще не знали, по их же собственному утверждению? Да, лжив был издавна и прежде нечестивый народ Иудейский и необузданными устами изрекал на Христа диавольскую злобу. А для подтверждения своей болтовни похищают изречение Спасителя нашего Христа, благодаря, как надо полагать, великой глупости своей надеясь защищать истину ложью.

Затем, чрез что могли узнать, что нечестиво прегрешают, беззаконно оскорбляя Подателя вечной жизни, чрез это самое они опять незаметно шли к усилению своего недуга, ибо не думают о том, что им надо покаяться в этом, но уже утверждают, что они убеждены в истине своих слов <…> [641] И истинен пророк, говорящий, «что прямы пути Господа и праведники пойдут по ним, а нечестивцы изнемогут в них» (Ос. 14, 10).

И здесь каждый должен поразиться несравнимым безумием их. Видя, как одним гласом Спаситель сокрушал бесчисленное множество бесов и злых духов и против воли их изгонял их из тех, в ком они были, не боятся говорить, что Он имеет беса, хотя посредством необходимых рассуждений они удостоверялись в том, что сатана не мог бы изгнать сатану, ибо «всякое царство, — говорит Христос, — разделившееся в себе, запустеет; и всякий дом и город, разделившийся в себе, запустеет; и если сатана сатану изгоняет, в себе разделился он: как же устоит царство его?» (Мф. 12, 25–26). А вот и еще некто скажет, и весьма справедливо: «Народ, действительно, безумный и бессердечный, глаза у них — и не смотрят, уши у них — и не слышат» (Иер. 4, 21). Ни словом или учением они не переменяются к тому, чтобы желать лучшего образа мыслей, ни глазами ума своего не видят царственную над всем Природу но чрезмерным бесчестием, как бы камнями какими, они побивают ее, а вернее — каждый свою душу.

Авраам умре и пророцы (умроша), и Ты глаголеши: аще кто слово Мое соблюдет, смерти не вкусит во век [642] (8, 52)