Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман

подкидыш» («Летела жизнь», 1978), «Я сам вообще-то костромской, / А мать — из Крыма» («Я прожил целый день в миру / Потустороннем…», 1975), «Сам я Вятский уроженец…» (эту песню неизвестного автора часто исполнял Высоцкий), «Пора домой — сам из Новороссийска я» («Тюменская нефть», 1972; черновик — АР-2-81), «Алтайский я и родом из-под Бийска я» (там же; АР-2-83), «Я из города Тамбова» («Инструкция перед поездкой за рубеж», 1974; черновик — АР-10-34), «Прыгнул я, как школьник из Тамбова» («Песенка про прыгуна в длину», 1971707), «Очень жаль, писатели не слышат / Про меня — про парня из села» («Я любил и женщин и проказы», 1964; вариант исполнения708). В общем, как сказано в песне «Летела жизнь»: «Я мог бы быть с каких, угодно мест», «Живу везде — сейчас, к примеру, в Туле». И сам Высоцкий в 1971 году откровенно признался: «Я бывал везде. Когда заходит разговор — “был ли там”, - я совершенно естественно отвечаю: “Был — в Магадане, на Дальнем Востоке, пролив Певек, Архангельск, Кишинев, Чоп, Закарпатье, Юг, Средняя Азия, — да, правда, был, потому что я довольно много снимался в кино и потом я сам люблю очень много ездить»709.

Можно сделать вывод, что лирический герой ведет странствующий образ жизни, «кочует» по стране. Как он сам говорит в песне «Про речку Вачу и попутчицу Валю»: «Третий месяц я бичую». Сравним еще: «Не вышло! Что ж? Уже давно кочую я» (АР-2-81), «Нет бога нефти здесь — перекочую я» (АР-2-76), «И будет наш театр кочевым / И уличным (к чему мы и стремились)» /4; 255/, «Я сам шальной и кочевой» /5; 54/, «И гулякой шальным все швыряют вверх дном / Эти ветры — незваные гости» /2; 271/, «Судьба людей швыряет, как котят» /5; 224/, «Жизнь кидала меня — не докинула» /4; 229/ и т. д.

А вышеупомянутая песня «Сам я вятский уроженец…» содержит буквальные совпадения с «Песней автозавистника».

В первой песне герой «долото достал большое (с Алехой)», а во второй ему «товарищ по борьбе достал домкрат» (выделенный курсивом оборот часто использовался Лениным — например, в речи «О погромной травле евреев», март 1919: «Среди евреев есть рабочие, труженики, — их большинство. Они наши братья по угнетению капиталом, наши товарищи по борьбе за социализм»[921]).

Если в первом случае герой уродует турков, то во втором — итальянский Фиат, то есть в обоих случаях он сражается с иностранцами: «Много турок покалечил» ~ «Когда я рву клещами ручки от дверей, / Я ощущаю трудовой энтузиазм».

Причем в ранней песне он взламывает и турецкие кошельки, а в поздней — итальянский автомобиль: «Долото достал большое (с Алехой), / Долотом замки сшибал» ~ «Дверь проломить — купил отбойный молоток» (этим же орудием пользуются герои «Марша шахтеров»: «Вот череп вскрыл отбойный молоток, / Задев кору большого полушарья», — следуя завету Маяковского из «Облака в штанах», 1915: «Сегодня надо кастетом / кроиться миру в черепе!»).

В целом же герой песни «Сам я Вятский уроженец…» выступает в образе супермена (как это часто бывает в произведениях самого Высоцкого), а в «Песне автозавистника» представлена его сниженная вариация — воинствующий пролетарий.

Кроме того, герой демонстрирует одинаковое отношение к своим врагам в таких, казалось бы, разных произведениях, как «Песня летчика-истребителя» и «Песня автозавистника»: «Им даже не надо крестов на могилы — / Сойдут и на крыльях кресты!» = «Пошел писать им на дверях кресты, нули» (АР-2-112).

Зачастую лирический герой выступает в образе заводского рабочего или кузнеца, что опять же соотносится с маской пролетария, однако в случае с Высоцким образ кузнеца приобретает дополнительный смысл: речь идет о человеке, который занимается тяжелым физическим трудом (вспомним, как он выкладывался на своих концертах и в спектаклях, после чего возвращался домой, садился за письменный стол и всю ночь писал стихи). Об этом же метафорически говорится и в других произведениях, например, в «Гимне шахтеров» и в «Штангисте», а также в публицистической форме: «Один ору — еще так много сил, / Хоть по утрам не делаю зарядки» («Напрасно я лицо свое разбил…»), «Мне б по моим мечтам — в каменоломню: / Так много сил, что всё перетаскаю! / Таскал в России — грыжа подтвердит» («Осторожно! Гризли!»).

Что же касается маски заводского рабочего, то она встречается у Высоцкого постоянно — например, в песне «Она была в Париже»: «Я бросил свой завод, хоть, в общем, был не вправе» (здесь лирический герой бросил свой завод, а в «Песне автозавистника» — «ушел с работы — пусть ругают за прогул»); в «Бале-маскараде»: «Сегодня в нашей комплексной бригаде / Прошел слушок о бале-маскараде»; в «Песне про Сережку Фомина»: «В военкомате мне сказали: “Старина, / Тебе ‘броню’ дает родной завод ‘Компрессор’”»; в «Песенке про метателя молота»: «Я был кузнец, ковал на наковальне я, / Сжимал свой молот и всегда мечтал / Закинуть бы его куда подалее, / Чтобы никто его не разыскал!» (а в «Инструкции перед поездкой» он говорит: «Молот мне — так я любого / В своего перекую», — и дальше противопоставляет себя коммунистическим агитаторам: «Но ведь я — не агитатор, / Я — потомственный кузнец»); в стихотворении «“Не бросать!”, “Не топтать!”…»: «И точу я в тоске / Шпинделя да фрезы»; в «Диалоге у телевизора»: «Завцеха наш, товарищ Сатюков, / Недавно в клубе так скакал»; в «Инструкции перед поездкой»: «Я вчера закончил ковку, / Я два плана залудил /Ив загранкомандировку / От завода угодил. <.. > До свиданья, цех кузнечный, / Аж до гвоздика родной!»; в черновиках песни «Летела жизнь»: «Когда работал я в литейном цехе, / Мы пробовали пить стальной расплав» (АР-3-187); в песне «Я был слесарь шестого разряда»; в «Песне про плотника Иосифа», где главный герой говорит: «Возвращаюсь я с работы, / Рашпиль ставлю у стены»; и в «Чести шахматной короны»: «Эх, спасибо заводскому другу — / Научил, как ходят, как сдают».

В последней песне герой, так же как его друг, работает на заводе: «Во-первых, это не про Спасского абсолютно. Кто это придумал, что это про Спасского, — непонятно. Это совершенно про другого человека, который работает на заводе. Спасский же не работает на заводе, правда?»[922] [923] [924].

Таким образом, здесь лирический герой вновь предстает в образе рабочего, а вот несколько цитат, в которых он примеряет маску крестьянина: «Пора пахать, а тут ни сесть, ни встать!» («Смотрины», 1973), «Я