Энциклопедия творчества Владимира Высоцкого: гражданский аспект - Яков Ильич Корман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Позднее, в одном из стихотворений 1976 года, поэт вновь будет говорить о себе как о борце за идею и с той же самоиронией: «Муру на блюде доедаю подчистую. / Глядите, люди, как я смело протестую! / Хоть я икаю, но твердею, как спаситель, / И попадаю за идею в вытрезвитель» (АР-2-52).
В образе борца за идею предстанет и главный герой устного рассказа «Формула разоружения» (28.02.1972). Когда его санитары увозили в сумасшедший дом, он кричал: «Сволочи! За науку]..» /6; 447/, - что повторяет мотив лишения свободы из песни «Серебряные струны» (1962): «Упирался я, кричал: “Сволочи! Паскуды!”».
В целом же мотив борьбы, а также родственные мотивы битвы, боя, драки, схватки и дуэли очень характерны для лирического героя Высоцкого (и, разумеется, для самого поэта): «За давнишнее, за драку — всё сказал Сашок» («Правда ведь, обидно», 1962), «В охоту драка мне — ох, как в охоту!» («Счетчик щелкает», 1964), «Я в драке всегда среди самых умелых» («Сентиментальный боксер», 1966; ранняя редакция), «В науке он привык бороться» («Он был хирургом, даже “нейро”…», 1967), «Готовься, держись и дерись!» («.Давно смолкли залпы орудий…», 1968), «Кто хочет жить, кто весел, кто не тля — / Готовьте ваши руки к рукопашной! / А крысы пусть уходят с корабля — / Они мешают схватке бесшабашной» («Еще не вечер», 1968), «Зачем я дрался?. / Я вам отвечу: / Я возвращался, / А он — навстречу» («Я склонен думать, гражданин судья…», 1969), «Но я борюсь — давлю в себе мерзавца <…> И поборю раздвоенную личность» («Про второе “я”», 1969), «Мне сегодня предстоит бороться, — / Скачки! — я сегодня фаворит» («Бег иноходца», 1970), «Я весь матч борюсь с собой» («Вратарь», 1971), «Устал бороться с притяжением земли» («Песня конченого человека», 1971), «Но я борюсь — я к старой тактике пришел» («Песня автозавистника», 1971), «Боролся, сжег запас до дна / Тепла души» («Чужая колея», 1972; АР-12-68), «В борьбе у нас нет классовых врагов» («Революция в Тюмени», 1972), «И не сдавался, и в боях мужал» («Песня автомобилиста», 1972), «Голодная до драки, / Оскалилась весна, — / Как с языка собаки, / Стекает с крыш слюна» («Проделав брешь в затишье…», 1972), «Мне снятся свечи, драки и коррида» («Балла о гипсе», 1972; вариант исполнения7^), «Влечу я в битву звонкую да манкую, / Я не могу, чтоб это — без меня!» («Я скачу позади на полслова…», 1973), «Кинжал… Ах, если б вы смогли!.. / Я дрался им в походах… <…> Когда расскажет тайну карт, — / Дуэль не состоится» («Дворянская песня», 1968), «Дуэль не состоялась или перенесена» («О поэтах и кликушах», 1971), «И состоялись все мои дуэли, / Где б я почел участие за честь» («Я не успел», 1973), «Только начал дуэль на ковре, / Еле-еле, едва приступил...» («Прерванный полет», 1973), «Только начал он драку и спор, / Неуверенно и не спеша…» (там же; черновик /4; 364/), «…Но кое-что мы здесь успеем натворить: /Подраться, спеть — вот я пою!» («Баллада об уходе в рай», 1973), «Пока еще ершатся супостаты, — / Не обойтись без драки и войны» («Песня солдата на часах», 1974), «…И попробуй на вкус настоящей борьбы! <.. > И в борьбу не вступил / С подлецом, с палачом, — / Значит, в жизни ты был / Ни при чем, ни при чем!» («Баллада о борьбе», 1975), «Дрались мы — это к лучшему: / Узнал, кто ядовит» («Гербарий», 1976), «А нынче в драках выдубле- [928] на шкура» («Ах, как тебе родиться пофартило…», 1977), «В равной драке — за нами удача!» («Конец охоты на волков»; вариант исполнения[929] [930] [931] [932] [933] [934]).
Упомянем также автограф Высоцкого: «С премьерой. Сабли к бою!»1 его письмо к Геннадию Полоке от 09.07.1974 по поводу противодействия Госкино фильму «Одиножды один»: «Комитет сильнее нас. Уже я перестроился. Но в следующий раз — мы еще повоюем» /6; 416/; фрагмент его публичного выступления по поводу очередного вмешательства цензуры: «Несколько моих последних работ, которых вы никогда не услышите, к сожалению, — это работа в фильме над Робин Гудом, который назывался “Стрелы Робин Гуда”, вот, там ничего похожего нет. Я написал туда шесть баллад о ненависти, о любви, о борьбе. Всё это не вошло, вытащено, непонятно, по каким соображениям. Опять по очень простому объяснению — ну, это надо бороться за это дело, а режиссер оказался послабже душой, чем я предполагал, и не стал бороться. Просто ему сказали, что “ваше кино приключенческое, мы видели уже ‘Робин Гуда’, зачем нужны такие серьезные баллады?”. И он их вытащил и сделал всё дру-гое»720; и воспоминания актера Таганки Валерия Иванова-Таганского: «После спектакля Высоцкий ждал меня у служебного входа: “Валерий, — говорит он, — мне нужна твоя помощь. Поехали драться!” Я не удивился, потому что Владимир часто брал меня с собой, когда нужно было решить вопрос кулаками. Я был чемпионом Латвии по боксу среди юниоров. Мы сели в “Мерседес” и поехали “на дело”»721
И хотя в одном из интервью Высоцкий сказал, что дуэль — это «рудимент средневекового понятия о чести»722, в его стихах этот «рудимент» встречается довольно часто и носит метафорический характер. Сюда примыкают военные песни, в которых мотив боя является доминирующим (да и в стихотворении «Я бодрствую, но вещий сон мне снится…» поэт прямо называет свои взаимоотношения с советской властью войной «Организации, инстанции и лица / Мне объявили явную войну…»), а также военные стихи других поэтов, исполнявшиеся им в спектакле «Павшие и живые» — например, Бориса Слуцкого «Давайте после драки / Помашем кулаками» (1957) и Семена Гудзенко — «Перед атакой» (1942) и «Мое поколение» (1945). В частности, строки из стихотворения «Перед атакой»: «Нет, назначались сроки, / Готовились бои, / Готовились в пророки / Товарищи мои». - отзовутся в концовке стихотворения самого Высоцкого «Я не успел» (1973): «Ушли друзья сквозь вечность-решето. <…> Но все они на взлете, в нужный год / Отплавали, отпели, отпророчили. / Я не успел — я прозевал свой взлет». Поэтому в том же 1973 году лирический герой
