Аквилон. Трилогия - Саша Токсик

class="p1">Забрал у неё салфетку и легко справился с задачей.

Оставшиеся два куска Маша заботливо погрузила в картонную коробочку. С собой.

— Стратегический запас, — прокомментировала Надя. — На случай, если опять забуду про существование еды.

Пришло время платить. Я достал кошелёк, отсчитал пять рублей бумажными ассигнациями. Маша сначала замахала руками:

— Что вы! Доктор нас всех лечит, как же мы с неё деньги возьмём! Это неправильно!

Но я настоял, вложил ей в руку деньги, добавив сверху ещё серебряный рубль:

— Это за прекрасный обед. И за заботу о нашем докторе.

Надя тоже попыталась возмутиться, но я взял с неё обещание, что она накормит меня в следующий раз.

Маша прижала деньги к груди, растроганная. Когда Надя уже прошла к двери, владелица трактира шепнула мне вслед.

— Присматривайте за ней, ладно? А то она себя совсем не бережёт.

На улице Надежда как-то естественно взяла меня под руку. Мы шли медленно, никуда не торопясь, просто наслаждаясь моментом.

— Спасибо, — сказала она тихо. — За обед, за компанию. За то, что вытащили меня из лаборатории. Я иногда так погружаюсь в работу, что забываю — кроме образцов заразы и формул есть ещё мир. Солнце, еда, люди…

— Мир никуда не денется. Будет ждать, пока вы спасёте его от эпидемии.

— Не смейтесь. Я правда хочу помочь. Хотя вам ли это не знать, ведь без вас я бы не справилась.

У дверей клиники мы остановились. Она поднялась на цыпочки, ей пришлось придерживаться за мой рукав для равновесия, и быстро поцеловала в щёку. Губы были тёплые, мягкие.

— Позвоните, как только Шестаков закончит корпуса! Я должна увидеть этот поющий кофейный аппарат!

И убежала в клинику, прижимая к груди свёрток с драгоценным «наполеоном», как ребёнок, которому доверили важное сокровище.

Я улыбнулся своим мыслям, совершенно неконкретным, но при этом очень светлым. И даже мрачные тайны, которые ждали меня в библиотеке, не казались мне настолько тёмными.

Этот мир определённо стоил того, чтобы его спасать.

* * *

Федька Налим сидел на носу старой лодки Волнова и не мог поверить своему счастью. Лодка с русалочьим камнем! Настоящая! Пусть старая, пусть облупленая!

Рычаг под рукой был тёплым от солнца. Федька толкнул его вперёд, лодка послушно двинулась. Без вёсел! Сама!

«Молодец!» что-то булькнуло справа.

Федька оглянулся. Никого. Показалось.

Он достал список заявок. Господин Ключевский сказал читать вслух, для концентрации. Федька старательно выполнял.

— Так, первая… «Серебряная ложка госпожи Мельниковой. Упала вчера у Рыбного моста».

Федька подплыл к мосту. Вода была мутная, дна не видно. Но он вспомнил совет своего наставника, не смотреть, а чувствовать.

Налим закрыл глаза и опустил руку в воду. Вода прохладная, течение слабое. И вдруг словно кто-то дёрнул. Там! Под третьей опорой!

Федька нырнул не раздумывая. Принялся копаться в мусоре, каких-то обломках и осколках. Какой только дряни не скапливается под мостами. Руки нащупали что-то металлическое. Вынырнул — в руке ложка! Правда, не серебняная, а железная. И ржавая.

«Не та!» — опять булькнуло рядом. — «Другая! Дальше!»

Федька вздрогнул. Точно послышалось. Или это вода так разговаривает, как учил господин Ключевский? Прямо словами⁈

Налим нырнул снова. На этот раз нашёл оловянную ложку. С инициалами «Д. М.». Тоже не то, но всё равно находка.

На третий раз повезло. Вытащил точно ложку госпожи Мельниковой, с её вензелем.

— Получилось! — выдохнул Федька, выныривая. — Господин Ключевский будет доволен!

Следующая заявка: «Медный грош, антикварный. Потерян неделю назад у моста Трёх Арок».

У моста Трёх Арок было оживлённо. Баржи разгружались, торговки ругались, кто-то ловил рыбу прямо с причала.

— Медный грош, — прочитал вслух Федька. — Потерян неделю назад. На одной стороне царапина в виде креста.

— «Монетка! Маленькая монета!» — услышал он.

Или почувствовал? Странное ощущение, будто вода сама подсказывает.

Нырнул. На дне среди ила что-то блеснуло. Схватил сразу же. Медная монетка! С царапиной!

За первые два часа, Федька выполнил семь пунктов из двадцати. А еще нашел несколько странных, но очень блестящих вещей. Например дешёвые бусы из блестящих стекляшек. Вода снова потянула его туда, но сам Федька так и не понял, с какой целью.

— Эй, Налим!

К причалу подгрёб Митька Свисток. Тощий, злой, вечно всем недовольный.

— Чего тебе?

— Слышал, ты к новому ныряльщику на работу нанялся?

— Не твое дело, — огрызнулся Федька. — Плыви своим ходом.

— Как раз моё! — заныл Свисток. — Предал нас ради наживы. Но учти, тебе это так не пройдет… твой новый учитель за тобой не будет присматривать вечно, так что ходи и оглядывайся! Ой!

Свисток резко ухватился за борта. Лодка под ним заходила ходуном, словно она попала в центр водоворота. Но вокруг вода была спокойной.

— Сами оглядывайтесь! — Федьке стало смешно. — А мой наставник за мной присматривает всегда! Даже сейчас!

* * *

Я плыл к библиотеке, решив проверить Федьку через Каплю.

Мир изменился. Вместо визуальных образов — ощущения. Вода вокруг Федьки пахла илом и железом. На дне россыпь мусора вперемешку с потерянными вещами.

Через восприятие Капли я видел: парень работает с полной отдачей. Не думает о награде, считает находки, переживает, достаточно ли.

«Федька хороший!» — доложила Капля. — «Нашёл семь вещей!»

«Молодец. Помогай дальше».

«Капля поможет!»

Хороший парень, подумалось мне. Из него выйдет толк. Не только как из мага, но и как из человека.

* * *

В читальном зале библиотеки царил обычный студенческий хаос. Медицинский факультет готовился к экзаменам с отчаянием утопающих. За длинными дубовыми столами, исцарапанными поколениями нерадивых студентов, сидели измученные юноши и барышни. Горы учебников высились как крепостные стены. Кто-то дремал прямо на конспектах. Кто-то отчаянно зубрил, шевеля губами и загибая пальцы. В углу двое студентов вели тихий, но яростный спор о строении печени, тыча пальцами в анатомический атлас и шипя друг на друга как разъярённые гуси.

— Данила Ключевский! — из-за конторки поднялся Кирилл Матвеевич.

Старик выглядел ещё более усталым, чем обычно. Редкие седые волосы были растрёпаны, видимо, опять лазил на верхние полки сам. В руках он держал потрёпанный том в кожаном переплёте, закладка торчала как язык.

— Рад вас видеть живым и… — он прищурился, разглядывая меня через трещину в стекле, — относительно невредимым. После ваших визитов я всегда жду худшего.

«Достопримечательности», так он деликатно назвал проклятые места, где гибнут люди. После моих запросов про Синюю дыру и Чёрную яму он встречает меня как врач встречает пациента с опасной склонностью к самоповреждению.

— Хотел бы продолжить изучение местного фольклора, Кирилл Матвеевич.

— Фольклора, — он хмыкнул, и звук получился одновременно ироничным и печальным. — Молодой человек, я работаю здесь