Дочь Волдеморта - Ночная Всадница

Малфой размахнулся и ударил женщину по лицу.

— Ненавижу тебя, гадина! ПОНРАВИЛОСЬ?!

— Да, знаешь, неплохо для начала, — прошипела Гермиона, сплевывая кровь и поднимая голову. Прядь волос упала на лицо и лезла теперь в рот. — Только приедается. Чувств мало: только страсть да сноровка.

— Закрой пасть, потаскуха! — Женщина получила удар ногой в бок. — Не доводи меня! Ты мне пока нужна живой, гнида.

— Крыс разводим? — прохрипела Гермиона.

— Истребляем. — Он отошел куда‑то в сторону за ее спиной.

— А что, душка–Люциус тебе на мальчишнике в честь совершеннолетия о своих похождениях рассказал? — спросила Гермиона, тщетно стараясь призвать палочку. Прокля́тые путы блокировали всю магическую силу. Что это за чары?! На саприонию не похоже…

— Я тебе сейчас язык отрежу, — пообещал Малфой. — Реально.

— Не хочу тебя пугать, но ты не задумывался над тем, что станется с твоим бренным тельцем, когда mon Pére до тебя доберется?

— Что, прячемся за спину папочки?

— Это твоя прерогатива, Малфой! Даром, что твой папочка то и дело предпочитает сыночку молоденьких девочек с полезными родителями. Или он и сынишкой не брезгует?

Драко ударил ее сзади так сильно, что, казалось, сознание улетучится безвозвратно. Дыхание сбилось, перед глазами поплыли круги.

— Закрой пасть, Грэйнджер, — прямо в ухо согнувшейся на земле Гермионе прошептал Драко Малфой. — А то, как бы я сам тобой не непобрезговал! Как тебе такая перспектива?

— Т–трахаем крыс на досуге? — с трудом выдавила женщина сквозь стиснутые от боли зубы.

— Не думай, сука, что тебе тут кто‑то поможет, — рассмеялся Малфой за ее спиной, — что стоит тянуть время, и придут долгожданные спасители. Я следил за каждым твоим шагом! Тенью скользил по следам. Мне ведомы каждый вдох, каждое слово! Думаешь, самая умная, да? Считаешь, я не заметил твоего адъютанта на побегушках? Тупая ведьма! Я просто решил, что настало время посмотреть тебе в рожу, Грэйнджер! А не решил бы — ты б годами не смогла найти меня! Всегда есть тупоумные графы, на которых можно свалить подозрения!

— Зачем ты убил Уткиных? — бесстрастно спросила Гермиона. — Захотелось хлеба и зрелищ?

— Тебе захотелось зрелищ показать! — сплюнул Драко. — И хлеба затолкать в глотку. А магглов я прикончил потому, что твой кобель поселился на кладбище. Приставила почетный караул к моему прикрытию, паскуда?! — внезапно расхохотался он. — Только ничего тебе не поможет! И никто тебя не найдет. О непростительных проклятиях в российское Министерство отправлена сова, хотя попытка неплохая. И всё. Тебя долго еще не хватятся, Грэйнджер!

Гермиона почувствовала, как Малфой опустился на корточки позади нее. А потом он грубо схватил ее за волосы, оттягивая к себе голову пленницы.

— Сначала мы с тобой подождем, пока сдохнет твой благоверный, — елейным голосом сказал Драко, и у Гермионы сжалось сердце. — Затем поиграем с твоим ублюдком, — он обхватил ее сзади, скользя рукой от груди к животу, и вдруг с силой впился пальцами в кожу. — Потом я изуродую твою морду. Есть такие чудесные средства, замешанные на слюне оборотней и отваре хлюпнявки, — после ни один целитель латать не возьмется! Искалечу твое тело. А когда мне надоест, — он шептал в самое ее ухо, касаясь кожи губами, — я покончу с собой. — Гермиона вздрогнула от неожиданности. — На твоих глазах. И тогда тому ничтожеству, которое от тебя останется, нельзя будет даже упиться местью. Некого искать. Здорово, правда?

— Ты психопат! — выдохнула женщина. — Себя не жалко?

— Себя пожалей! — Драко выпустил ее и отступил назад.

Ненадолго воцарилось молчание. Он что‑то делал за ее спиной, Гермиона тщетно пыталась развернуться.

— Как ты смог блокировать такую территорию? — наконец спросила она, чтобы прервать молчание. Единственное, что придавало сейчас сил, — бодрящий жар кулона и злость.

Драко Малфой бешено расхохотался.

— Какую? — насмешливо спросил он, показываясь из‑за спины женщины. — Далеко ты проверяла, а, Грэйнджер? Впечатляет? Знаешь, я ведь «блокировал» весь мир! Всю вселенную!

— Ты полоумный, Малфой! — холодно бросила пленница.

— Я — гениален! — расхохотался маг. — Слыхала про «браслетики для молодых барышень», а?

Гермиона застонала. О да, черт возьми, она читала об этом! Как просто, как всё дьявольски просто и как глупо…

В аристократических семьях с консервативными взглядами и строгими правилами издавна использовали эту занимательную магию. Родители молодых девиц–волшебниц, опасаясь за нравственность своих чад, с вхождением дочерей в «опасный» возраст особым образом зачаровывали браслеты или шейные украшения для молодой девицы. Во–первых, накладывалось заклинание, которое не позволяло барышне самостоятельно снять безделушку. Основные же чары действовали следующим образом: магия лишала обладательницу «браслетика» возможности трансгрессировать, использовать порталы или перемещаться каким‑либо иным способом, основанным на исчезновении молекул тела в одном месте и формировании того же тела из иных молекул в другом. Это распространялось не только на одушевленные предметы, но и на все другие объекты в пределах действия чар. Таким образом, блокировалась и так называемая почтовая магия, позволяющая отправлять письма или другие вещи на далекие расстояния по тому же принципу. Обычно, чары этих «браслетиков» действовали на радиус, охватывающий пространство девичьей спальни. Обезопасив дочь таким украшением, родители могли не волноваться, что их юная кокетка будет по ночам убегать на свидания или вести магическую переписку с лицами противоположного пола.

Использовавшиеся чары довольно сложны, обыкновенно «специалистами» по их наложению бывали престарелые, умудренные опытом grands‑mères[70]. Или же родители обращались к посторонним сведущим ведуньям для того, чтобы зачаровать «браслетик» для юной девицы.

Такие меры предосторожности не были излишни и широко использовались в аристократических семьях волшебников. Иногда они находят применение и сейчас. Учитывая, что чары лишают возможности перемещаться молекулопересобирательным способом всё в радиусе своего действия, объяснялась и неспособность трансгрессировать в ее присутствии брата Гавриила. Достаточно было зачаровать по типу «браслетиков» любую часть одежды у нее и у Генри — и оба попадали в ловушку, раскрыть секрет которой едва ли смогли бы догадаться.

— Что именно? — закрыв глаза, спросила Гермиона. Узнав разгадку, она вдруг почувствовала себя жалкой и опустошенной.

— Кольца, Грэйнджер, — торжествующе сказал Драко, — обручальные кольца. Символично, не правда ли?