Короли рая - Ричард Нелл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он явный внезаконник или бандит без вождя и, несомненно, чрезвычайно опасный. Ни один достойный, законопослушный человек не впустил бы его к себе в дом.
Но ничто из этого не вызвало у Роки сочувствия. Ничто из этого не убрало тварь в его груди, пожиравшую стыд и все остальное, как жаркий огонь или чудище из Книги Гальдры, пока он думал об их простых, беспечных жизнях, наполненных изобилием и любовью.
– Ты и твоя семья останетесь в хлеву с моим конем, а утром все будет по-прежнему.
Никто в семье не шевельнулся, поэтому он сказал медленнее и с большей угрозой, без малейшего намека на ложь:
– Или, если желаешь, я заберу ваши тупые топоры для колки дров и убью вас ими. Теперь выбирай. Быстро.
Он вытерпел изумленное аханье, прикрытый рукой рот матроны, спрятанные в ладонях лица детей, пытавшихся осмыслить разрушение их идеального мирка и перспективу спать в хлеву – в хлеву, который выглядел таким же теплым и уютным, как дом детства Роки.
Глаза старшего мальчика сузились, когда он крепче сжал свой топор. Рока испытал побуждение вырвать их и скормить собакам семьи; терпению пришел конец, когда он зашагал вперед, все это время наблюдая за фермером. Он быстро сделал последние несколько шагов и обхватил топорище мальчика, удерживая его на месте, пока тот глазел. Мальчик напрасно дернул.
– Отпусти, Эйвин. – Хватка старшего мужчины ослабла, желание драться полностью иссякло в нем. Его сын перевел взгляд с Роки на отца, как будто еще не расстался с топором, затем ушел так, словно продул в игре.
Фермер подождал, пока его семья – практически молча – соберет кое-какие вещи, затем вместе с остальными пересек двор, уставившись в грязь. Рока, не почистив сапоги, вошел в дом. Он сидел в их кухне и ел недоваренный ужин из свинины с картошкой, глядя в окна, которых никогда не было в доме матери.
– Тебе следовало оставить женщину, – громко сказало его тело, вгрызаясь в мясо. – Я никогда не был с женщиной.
Рока содрогнулся от отвращения. Ее сожитель и дети там, снаружи, а ее волосы того же цвета, что и у нашей матери.
– Да, – сказало его тело, словно в этом и была вся притягательность.
Рока дернулся вперед на стуле и заставил себя протянуть руку, чтобы взять нож. Если попробуешь, я остановлю тебя. Он не потрудился сообщить, как именно.
Его тело замолчало, и момент миновал. Покончив с едой, Рока оглядел дом, отмечая вымытые и подметенные половицы, крепкие сундуки и полки, столы и стулья с высокими спинками. Затем он лег на стоявшее в отдельной маленькой комнате спальное место родителей, отметив, что меха и одеяла поддерживались каким-то четырехугольным деревянным устройством, поднимавшим их над полом. Он обдумал это и многое другое для будущих изменений дома в своей Роще.
Несправедливо, что эти люди владеют столь многим, а другие столь малым, но это был не повод пренебрегать улучшениями. Он мысленно сел за стол и нарисовал схему на пергаменте, изучая эти изображения часами, пока его тело все глубже и глубже погружалось в мягкую, теплую постель.
Впервые за много лет Рока смежил веки и уснул.
* * *
Утро наступило подобно кошмарному сну. Вздрогнув, Рока проснулся весь мокрый от пота и выбрался из постели. Он промчался через кухню и наружу во двор; сердце колотилось, и он переключался с бега на ходьбу и мысленно бормотал: Прошу, нет, прошу.
Вход в хлев закрывала большая дверь, и Рока, схватившись за металлическую ручку, распахнул ее гораздо сильнее, чем намеревался. Дверь ударилась о стену, врезавшись в древесину с таким грохотом, что повсюду взметнулась пыль, которая затрепетала в свете, залившем помещение.
– Где же вы? – почти вскричал, почти взмолился Рока, затем поморгал глазами, всегда отчего-то больше привычными к мраку.
Он обнаружил членов семейства ютящимися в углу. Их временная постель из сена и одеял выглядела удобной; они раскинули руки, обнимая друг друга в застывших позах страха или, возможно, любви.
Рока упал на колени и заплакал, уткнув лицо в ладони, не в силах ни стоять, ни подняться. Он смотрел, как грязь и засохшая кровь на его пальцах темнеют от влаги, зная, что его слезы признак слабости, недостойный мужчины, однако не мог их остановить.
– Ты… ты в порядке? – Фермер прижался к стене и произнес чуть громче шепота. Рока попытался взять себя в руки.
Ему приснился сон – как он зашел в хлев. Там он избил кулаками мужчину и его детей почти до смерти, а затем овладел женщиной, прямо рядом с ними, как Имлер овладевал Зисой на Горе Всего Сущего. Однако здесь, в истинном мире, с ними все хорошо. Они живы и невредимы. Это был просто сон.
– Да, – сказал он, вытирая лицо запястьем. – Теперь можете вернуться к себе в дом.
Он подозвал Сулу и взобрался на него, держась за гриву, чувствуя спиной испуганные взгляды семейства. Он взял из дома плащ, рубашку, воду, вино, дневной запас еды и быстро уехал, впервые с прошлого дня думая об Эгиле и других своих людях.
Вполне возможно, все они мертвы, подумал он. Но если я обустрою им могилы, придут ли они в мою Рощу? Разве я не причина их смертей?
Он решил, что некоторые, возможно, сумели ускользнуть, но теперь это мало что меняло.
Приказав своему разуму не думать о них больше, Рока ехал через поля, избегая ферм. Он двигался все утро и большую часть дня, и вскоре с каждым подъемом и холмом воздух становился солонее и теплее.
В уме Рока прикинул расстояние и скорость передвижения Сулы и добавил эту область к сплюснутому изображению Аскома, который хранил в своей Роще. За время своих путешествий он уже повидал очертания степей и главные леса мира. Он повидал величайшие горы и часть побережья, и по собственным оценкам выяснил, что Север меньше, чем говорят, – лишь небольшая часть мира в сравнении с промерзлым Югом, хотя, возможно, более многолюдная.
Как раз когда скорость езды и проведенное в пути время подсказали Роке, что побережье должно быть близко, он услышал странные, разрозненные звуки вдалеке – а преодолев последний небольшой холм, на вершине которого приветственно высилась группа кедров, он увидел море.
Причалы, здания, люди и животные тянулись бесконечной линией вдоль его кромки. Тяжелые ящики, которые увязывали,
