Стихотворения. Проза - Леонид Дмитриевич Семёнов

всем этим глубокое, темное небо с мигающими звездами. Какое им дело, этим вечно мигающим звездам, что где-то далеко, в необозримом пространстве, на давно потухшей брызге от солнца, не бросающей ни единого луча, есть люди, которые сотни веков не могут поделить между собою блага, что дает им жизнь на этой ничтожной, но вечно прекрасной брызге, отчего главной целью их стала борьба друг с другом, в которой они, эти песчинки на потухшей брызге, считающие себя лучше и выше всего сущего, все свои усилия направляют на создание все более и более совершенных средств истребления, создают огромные армии, ведут войны и выгоняют из давно насиженных мест тех, кого единственной целью является не борьба, а мирный труд.

Алексей и Эва подошли к одному из костров.

— Мир вам, — сказал Алексей сидевшим у костра женщине и мужчине.

— Мир. Скажет тоже, — бойко ответила еще не старая женщина. — Какой здесь мир, — одно разорение!

— Они с миром пришли, — укоризненно сказал ей мужчина, — а ты как их встречаешь.

— Мир! Мир! С миром по миру ходят... Знаю таких. Разве не видят, что беженцы, взять с нас нечего.

— Ты бы поглядела лучше, а потом говорила, — снова ответил мужчина, — не похожи они на тех, кто по миру ходят. Видишь, барышня или дама, простите, не знаю, так и не могу решить. Милости просим, садитесь.

Мужчина подвинулся, женщина взглянула на Эву, что-то знакомое показалась ей в Эве, но она не хотела вспомнить, опустила глаза, нехотя подвинулась тоже, взяла лежавшую рядом палку и пошевелила костер. Огонь разгорелся, мужчина подбросил несколько щепок, которые весело затрещали.

— Садитесь, — еще раз пригласил мужчина, — костер, как мир, велик, всем места хватит. Издалека? Или местные?

— Издалека, — ответил Алексей, присаживаясь к огню. Эва присела тоже.

— А вы откуда?

— Нас из-под Вильно судьба гонит, может, слышали местечко Ольшаны.

— Ольшаны! Ах! — вскрикнула Эва, — там мой брат железную дорогу строил. Станция Листопады... — Вы не оттуда?

Женщина опять взглянула на Эву, но ей положительно не хотелось вспоминать то далекое, что напоминало ей лицо и голос Эвы и станция Листопады, она вновь опустила глаза и стала сердито колотить палкой о землю.

— Листопады от нас в верстах двадцати, нам, видите ли, ближе на Молодечно, — ответил мужчина.

— Простите, а вы не знавали Радзевичей, где они теперь?

— Знавал и Радзевичей, что же, они теперь, видите ли, как и мы, где-нибудь околачиваются. Всех нас погнали оттуда, точно ворон с гнезд родных. Хотят, видите ли, чтобы немцам ничего не досталось. Усадьбы жгут, крестьян — на подводы, езжай, куда знаешь. Весной, видите ли, сеять не давали, а теперь там такое, что не приведи Бог.

— Нас в два дня выгнали, — злобно заговорила женщина, — пришли солдаты, не дают ничего убирать, все в одну кучу валят, тут и сундук, тут и зеркало, тут еще что-нибудь. Портрет моего мужа, в рамке со стеклом, знаете, я говорю осторожнее, а они точно нарочно, со смехом даже, на него сундук навалили — и нет у меня больше портрета...

— Что портрет, — сказал мужчина, — были бы мы с тобой живы, да детки твои целы, а портрет восстановим.

— Восстановишь его теперь, было бы что восстановлять, да и жить не весть где будем. Сперва вот сюда привезли, будь они прокляты! Говорят: выходи, а потом, как выволокли все из вагонов, свалили все сюда в кучу, никуда не пускают. Три дня под открытым небом живем. Хорошо — лето. Хорошо — сухо, а дождь — тогда что?

— Так вас, значит, насильно заставляют ехать, а я думала, вы сами?

— Кто же свое гнездо добровольно оставит? Нет, видите ли, двенадцатый год вспомнили, как Наполеона, видите ли, хотят заманить немцев, а там зимы дождаться, да в голодной стране заморозить.

Замолчали. Мужчина опять подбросил щепки. Рядом в палатке заплакал ребенок. Женщина бросила палку, поднялась и скрылась в палатке.

— Это жена ваша? — спросила Эва.

— Нет. Я — холост. Не жена, вдова брата. Брата, видите ли, в начале войны убили, офицером был, — ну я и взял их к себе. Жаль, видите ли, трое детей, мал мала меньше. Родителей нет, где ей одной управиться, да. Только успокаиваться начала, а тут это выселение, портрет мужа погубили, вот она, видите ли, и озлобилась... Ну да что об нас говорить, мы все-таки проживем как-нибудь, — а вот эти все, или не все, а многие тут и рожают на скарбе, тут и умирают. С тех пор, как из Молодечно уехали, сегодня пятого схоронили, видите ли. Детишки, жара, грязь, ну все такое, вот и мрут. Нет, страшно жить на свете, и что бы там, видите ли, ни писали и ни говорили разные философы, а я всегда буду говорить — страшно жить на свете.

Разговор опять замолк. Каждый думал свою думу, но через некоторое время Эва снова прервала молчание.

— Простите, что я такая назойливая, но вы из тех мест, где я когда-то бывала у брата. Там было так много хороших людей... Вы понимаете, невольно хочется знать, что с ними случилось.

— Что же, спрашивайте, может, кого знаю, скажу.

— Там была такая старая помещица Белевич, у нее было две внучки: панна Зося и панна Марина, вы их не знавали?

— Старуха, видите ли, давно померла, лет пять, пожалуй. Панна Марина тоже умерла, только недавно, она сестрой милосердия была, так заразилась, видите ли, сыпным тифом и умерла, а панна Зося сейчас перед вами была, она, видите ли, и есть вдова моего брата.

— Это была панна Зося! Господи, я бы ее никогда не узнала!

— Да, что делать, время не стоит, все изменяемся, а к тому же и жизнь не легкая штука.

Мужчина встал, вошел в палатку и, вернувшись, сказал: — Нет, уснула. Бог с ней, пусть спит себе, горькая. А вы, позвольте вас спросить, ваш брат не Карелин?

— Да.

— Ну, вот, видите ли, и вы изменились, я бы вас тоже не узнал, да и не узнал, чего мне таиться, а был знаком с вами. Помню, как вы раз ночью на балконе доктору помогали... Вы ребенка, видите ли, держали, а он ему, кажется, перочинным ножом горлышко резал... У ребенка,