Бессмертный избранный (СИ) - Юлия Леру

Но им не нужна Инетис, не нужен Кмерлан, судорожно натягивающий на свою мать одеяло. Они смотрят только на Л’Афалию, которая под пристальными взглядами кучи мужчин становится почти фиолетовой. Она одета в обычную одежду асморки, но никакая одежда не может скрыть, как сильно она отличается от обычных людей.

— Кто это?

— Это… — я хватаю ртом воздух, мне нечего сказать, кроме правды, но сказать правду сейчас равносильно тому, чтобы прокричать на всю Асморанту, кто мы.

— Вытащить ее. Вы все задержаны, — говорит все тот же мужчина. — Фиур решит, что делать, вызовите его, быстро!

Вокруг нас уже собирается толпа. Инетис снова кричит — долгий протяжный крик, полный боли, и я вижу, как на этот крик— наконец-то! — откликается Цилиолис. Он рысью бежит к нам, и по его лицу я вижу, что он напуган.

Солдаты вытаскивают Л’Афалию из повозки, следом — Инетис, которая почти падает на руки одному из мужчин. Кмерлан цепляется за нее, его лицо — маска смертельного ужаса, но он молчит и не выдает себя, и я благодарна ему, как никогда в жизни.

— В чем дело? — вклинивается в круг солдат Цилиолис. — Почему вы позволяете себе…

— Фиур расскажет, — обрывает его один из солдат.

Я хватаю Инетис за руку. Ей плохо, я вижу это по испарине, снова выступившей на лице, слышу в ее тяжелом дыхании.

— Как ты? Это роды? Это роды?

Я ненавижу панику в своем голосе, но именно она заставляет мужчин чуть ослабить хватку и позволить мне оказаться с Инетис рядом. Женские дела, а тем более роды — не то, с чем хотелось бы иметь дело солдату. Я обхватываю Инетис за плечи и пытаюсь заглянуть ей в лицо. Цилиолису заломили руки и ведут прочь, Кмерлан визжит и вырывается из рук утаскивающего его следом за дядей солдата, Л’Афалии я уже не вижу. Куда она делась? Это вдруг понимают все солдаты разом. Нас отпускают, окружив, мужчина, приказавший нас схватить, отдает резкие приказы. Отыскать, обездвижить, принести в дом фиура. Похоже, нас ведут туда.

— Это ребенок, — шепчет мне Инетис между хриплыми выдохами. Похоже, она не замечает и половины того, что происходит. — Он становится сильнее и… Он говорит, что эту силу можно отдать Л’Афалии. Мне нужна Л’Афалия…

Но ее нет рядом с нами. До жилища фиура всего несколько десятков шагов, и вот уже он сам выходит к нам навстречу — большой, выше Цилиолиса и, наверное, даже выше Серпетиса, мужчина с округлым животом. Он оглядывает Инетис и меня, чуть приподняв брови, смотрит на Цилиолиса и Кмерлана.

— Что вы забыли здесь, благородные? Мне сказали, они привели с собой кого-то чужого, — нахмурившись, фиур смотрит на мужчину, отдававшего приказы. Похоже, он не узнал Инетис. — Где?

— Она сбежала, пока мы…

— Эта женщина — беременна, — говорит фиур, указывая на Инетис, хватающую ртом воздух. — Путешествие может быть опасным для нее. Куда вы направляетесь?

— Мы едем в Брешины, — говорит Цилиолис. — Моя сестра беременна, да. Ее муж находится в войске син-фиоарны Серпетиса, так что за нее отвечаю я. В Брешинах живут мои родители. Моя жена и сестра останутся там, когда я тоже отправлюсь воевать.

Его голос звучит твердо, и история даже мне кажется убедительной. Но фиур не упускает своего.

— Кто еще ехал с вами?

— Никто, — отвечает Цилиолис, не моргнув глазом.

Фиур смотрит на меня, и я надеюсь, что он разглядывает шрам, а не пытается прочитать выражение моего лица. Сердце замирает, но я выдерживаю этот взгляд. Инетис снова протяжно кричит, повисая на руках удерживающих ее мужчин, и фиур морщится.

— С нами никого не было, — говорю я, гладя Инетис по плечу, когда ее отпускает. — Твои люди ошиблись, фиур. Отпусти нас, мы поедем дальше. Путь неблизкий.

Мне трудно говорить таким голосом — уверенным, сильным, словно я действительно благородная, а не работница или подмастерье. У меня получается: фиур отвечает мне, как равной.

— Я привык доверять своим людям, — говорит он, поджимая губы в подобии улыбки. — А вот чужакам — не особенно, благородная, ты прости. Но пока мне трудно понять, что же случилось, а этой женщине нужна помощь. Введите их в дом. И позовите лекаря, чтобы осмотрел ее.

Нас затаскивают в большой и светлый дом фиура. Инетис вносят почти на руках, она стремительно слабеет и почти не соображает, где находится. Я протягиваю озябшие руки к огню, и фиур позволяет нам это, позволяет отогреться в зале, так похожем на зал в доме правителя, где нам в последний раз явилась Энефрет. Солдаты загораживают выходы и входы, но мы не собираемся бежать. Нет смысла. Инетис не может идти, она едва держится на ногах. Кмерлан жмется к ней, Цилиолис старается держаться чуть спереди — словно защищая, хотя от чего он может защитить?

— Что делает син-фира Асморанты так далеко от дома? — спрашивает фиур, и сердце мое уходит в пятки. Он узнал Инетис. Все пропало. — Приготовьте горячей похлебки, — кивает он показавшимся из бокового хода девушкам. — В нашем доме гостит правительница.

Солдаты переглядываются, они ничего не понимают, но расспрашивать пока не могут. Я поддерживаю Инетис, которую тут же отпускают, и мы вдвоем с Цилиолисом усаживаем ее на большую каменную лавку у стены. Жарко пылает очаг, и вскоре откуда-то начинает доноситься запах чесночной похлебки. Все это время фиур молчит. Молчим и мы.

— Если ты знаешь, кто мы, — наконец, говорит Цилиолис, глядя на фиура, — то почему не позволишь ехать дальше? Почему задержал нас?

Фиур словно бы неосознанно поглаживает живот,