Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Спицын Евгений Юрьевич

В том же декабре 1982 года генсек провел и первую крупную рокировку в центральном партаппарате. С должности главы ключевого Отдела пропаганды и агитации ЦК был снят известный сусловский выдвиженец Е. М. Тяжельников, которого отправили послом в Румынию, и его место занял глава Госкомитета по делам издательств, полиграфии и книжной торговли Б. И. Стукалин, не игравший, однако, как уверяет тот же М. С. Горбачев, какой-либо «самостоятельной роли»[1201]. Кстати, все эти решения, по заверениям В. В. Прибыткова, работавшего в то время помощником К. У. Черненко, вызвали «глухой ропот» не только у его шефа, но и у других членов Политбюро ЦК, в том числе у Н. А. Тихонова, В. В. Гришина, В. В. Щербицкого и Д. А. Кунаева, которые всегда числились в когорте близких брежневских соратников[1202].

Между тем, как метко заметил тот же профессор А. В. Островский, «в оценке того, с какими намерениями Ю. В. Андропов пришел к власти, можно встретить диаметрально противоположные мнения». Так, небезызвестный «отец русской демократии» и «архитектор перестройки» г-н А. Н. Яковлев уверяет, что «план Андропова по спасению социализма состоял в следующем: в стране вводится железная дисциплина…, координированно идет разгром всего инакомыслия, ужесточается борьба с коррупцией и заевшейся номенклатурой и проводится партийная чистка» с заранее приготовленным списком лиц «для арестов и лагерей»[1203]. Аналогичный взгляд на андроповские реформы демонстрировал и А. С. Черняев, который явно недолюбливал Ю. В. Андропова и вовсе не считал его предтечей М. С. Горбачева[1204]. Хотя многие другие «прорабы» перестройки, прежде всего Г. А. Арбатов, были убеждены, что их патрон был настоящим реформатором и интеллектуалом, не чуждым западных ценностей[1205]. Более того, как установил А. В. Островский, именно академик Г. А. Арбатов, которого еще в конце 1950-х годов заприметил сам О. В. Куусинен, через своих «старых друзей», прежде всего американских (Г. Киссинджера, А. Гарримана, Д. Рокфеллера и Дж. Буша), стал активно культивировать в западной прессе образ «Андропова-либерала», способного найти общий язык с Западом[1206].

Тем временем где-то в середине декабря 1982 года по прямому указанию Ю. В. Андропова три секретаря ЦК — М. С. Горбачев, В. И. Долгих и Н. И. Рыжков, — которые, соответственно, курировали сельское хозяйство, промышленность и общие вопросы экономики, приступили к совместной работе над проектом новой экономической реформы. Эта группа, где главную роль играл М. С. Горбачев, имела неофициальный характер, поэтому их встречи никак не протоколировались, а принимаемые решения не оформлялись в письменной форме[1207]. К подготовке этого проекта были привлечены несколько десятков самых разных организаций и коллективов, в том числе Институт экономики АН СССР, Институт экономики мировой системы социализма, Научно-исследовательский институт финансов, Научно-исследовательский институт экономики при Госплане СССР, а также ряд закрытых структур, где работали чекисты, в частности отдельный сектор в Институте социологии АН СССР[1208]. Причем, по свидетельству М. С. Горбачева, на сей раз не гнушались идей и наработок «диссидентов» от экономической науки, таких как В. А. Тихонов, А. И. Анчишкин, А. Г. Аганбегян, О. Т. Богомолов, Т. И. Заславская, С. А. Ситарян, Л. И. Абалкин, Н. Я. Петраков, Р. А. Белоусов и другие, которые считали, что главная причина кризисных явлений в советской экономике связана с тем, что мы, по существу, «проглядели» новый этап научно-технической революции.

При этом надо признать, что разные мемуаристы по-разному трактуют весь замысел очередной экономической реформы. Так, Н. И. Рыжков считает, что речь сначала шла о подготовке проекта «долгосрочной программы кардинальной перестройки управления народным хозяйством», подразумевавшей решение ряда ключевых проблем: децентрализации управления, существенного укрепления всей исполнительской дисциплины и повышения роли экономических стимулов в развитии народного хозяйства страны[1209]. Хотя позднее в беседе с профессором А. В. Островским он указал на то, что «нам было предложено подготовить проект перехода к многоукладной рыночной экономике», предполагавшей «создание рядом с государственным и частного сектора»[1210]. Правда, Николай Иванович тогда, увы, не уточнил, когда такая задача была поставлена генсеком — то ли сразу в декабре 1982 года, то ли позже — только весной 1983 года. Хотя в своих мемуарах он писал, что уже «в начале 1983 года эти крамольные мысли стали обретать плоть, оказавшись в основе долгосрочной программы кардинальной перестройки управления народным хозяйством»[1211]. При этом многие другие мемуаристы — Л. И. Абалкин, Т. И. Корягина, А. И. Вольский и М. Л. Бронштейн — уверяют, что изначально речь шла именно об идеях конвергенции, возрождения нэповской многоукладной экономики, концессий и кооперативов[1212]. Кстати, как утверждал бывший американский посол в Москве Джек Мэтлок, к моменту смерти Ю. В. Андропова под его патронажем было подготовлено «около 120 исследований», которые «и составили основу программы ограниченных реформ, явленную миру на апрельском Пленуме в 1985 году»[1213].

Между тем в начале января 1983 года высшее руководство страны понесло еще одну утрату — ушел из жизни кандидат в члены Политбюро ЦК Первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии Тихон Яковлевич Киселев, который уже не один год боролся с онкологией. После его похорон Москва стала подбирать подходящую кандидатуру на вакантный пост. В самом Политбюро ЦК не было единства на сей счет. Кто-то ратовал за председателя Совета Министров БССР Александра Никифоровича Аксенова, в послужном списке которого значились и работа министром внутренних дел БССР, и почти восьмилетняя работа в роли второго секретаря белорусского ЦК в одной упряжке с П. М. Машеровым. Но кто-то активно выступал за кандидатуру заместителя председателя Госплана СССР Николая Никитовича Слюнькова, который уже девятый год работал в этой должности после своего переезда из Минска и ухода с поста первого секретаря столичного горкома. В конечном счете все сошлись на последней кандидатуре, и 16 января H. Н. Слюньков был избран Первым секретарем республиканского ЦК, правда в состав Политбюро, в отличие от двух своих предшественников, он пока не был введен. При этом с А. Н. Аксеновым он явно не сработался, и уже в июле 1983 года его отправили послом в Варшаву, а новым главой Совета Министров БССР стал второй секретарь белорусского ЦК Владимир Игнатьевич Бровиков.

В том же январе 1983 года состоялось и расширенное совещание в ЦК, где впервые довольно подробно и очень жестко обсуждались вопросы укрепления трудовой и производственной дисциплины, ставшие вскоре одним из главных лейтмотивов всего правления нового генсека. То, что этот курс практически сразу вылился в чисто полицейские мероприятия и демонстрацию силы, мало кого смущало, напротив, он получил всемерную поддержку многих советских граждан, которые истосковались по твердой руке и элементарному порядку в стране. Одновременно Ю. В. Андропов дает команду, в том числе и новому руководителю Агитпропа ЦК Б. И. Стукалину, «сделать более открытой работу всех руководящих органов», и в результате в центральной партийной печати начинают еженедельно публиковать отчеты о вопросах, обсуждаемых в том числе на заседаниях Политбюро ЦК[1214]. Тогда же в центральную и региональную печать начинает проникать ранее закрытая информация о фактах разложения власти и коррупции в партийном и советском аппаратах, которую по прямому указанию генсека «сливали» в прессу Генеральная прокуратура и Комитет госбезопасности СССР. При этом по его же указанию руководители данных силовых структур, т. е. А. М. Рекунков и В. М. Чебриков дали жесткую команду своим самым доверенным подопечным из центральных аппаратов быстро и с особым рвением раскручивать «милицейское», «московское», «узбекское» и «краснодарское» коррупционные дела, в которых были якобы замешаны ряд крупных партийно-государственных деятелей, в том числе член Политбюро ЦК, первый секретарь МГК В. В. Гришин, кандидат в члены Политбюро ЦК, Первый секретарь ЦК Компартии Узбекистана Р. Ш. Рашидов и бывшие министр внутренних дел генерал армии Н. А. Щелоков и первый секретарь Краснодарского крайкома С. Ф. Медунов[1215].