Политбюро и Секретариат ЦК в 1945-1985 гг.: люди и власть - Спицын Евгений Юрьевич

Между тем, как верно заметили ряд авторов (А. В. Островский, Л. М. Млечин, И. Е. Синицин[1154]), несмотря на то что Ю. В. Андропов въехал в сусловский кабинет, никакого решения о том, что в отсутствие генсека он ведет заседания Секретариата и Политбюро ЦК, а значит, в случае чего стал бы его реальным преемником, принято не было. Не было ему передано и кураторство над теми вопросами, которыми занимался М. А. Суслов. И именно это обстоятельство, по мнению того же А. В. Островского, дает все основания подозревать, что кадровая рокировка по переводу Ю. В. Андропова из КГБ в ЦК означала «не повышение в его карьере, а почетную опалу». Хотя не надо сбрасывать со счетов и тот очевидный факт, что пересесть из кресла секретаря ЦК в кресло генсека было куда проще, чем из кресла главы КГБ СССР.

По окончании майского Пленума, как уверяют В. Т. Медведев, Г. А. Арбатов и другие авторы, Л. И. Брежнев вновь лег в больницу, где провел целый месяц, т. е. до конца июня 1982 года, а затем практически сразу «ушел в отпуск и уехал в Крым, где пробыл до начала сентября»[1155]. Однако это совершенно не так. Достаточно посмотреть «Записи секретарей приемной Л. И. Брежнева»[1156], чтобы убедиться в том, что уже 25 мая он был на работе и по кремлевскому телефону переговорил с Ю. В. Андроповым и В. В. Федорчуком, затем встретил во Внуковском аэропорту президента Австрии Рудольфа Кирхшлегера и на следующий день вместе с Н. А. Тихоновым, А. А. Громыко и А. И. Блатовым вел с ним переговоры. Затем вместе с Л. А. Дорошиной он работал над документами к заседанию Политбюро и говорил по телефону с Яношем Кадаром, а вечером того же дня в Грановитой палате на торжественном обеде в честь австрийского президента выступил с приветственной речью. 27 мая он был снова на работе в Кремле, провел заседание Политбюро ЦК, отдельно переговорил с Е. И. Чазовым, К. У. Черненко, А. А. Громыко и вновь с В. В. Федорчуком, а вечером уже вместе с Н. А. Тихоновым принял члена Ревсовета Ливийской Арабской Джамахирии Абдель Салама Джеллуда. 31 мая Л. И. Брежнев провел заседание Президиума Верховного Совета СССР, принял Первого секретаря Ленинградского обкома члена Политбюро ЦК Г. В. Романова, а затем и генсека Компартии Вьетнама Ле Зуана, который вручил ему Звезду Героя СВР и орден Хо Ши Мина. Наконец, 1–3 июня он провел переговоры с чехословацким лидером Густавом Гусаком, а затем очередное заседание Политбюро. И в таком очень плотном графике Л. И. Брежнев проработал весь июнь. 1 июля он вновь провел Политбюро, принял А. А. Громыко и А. М. Александрова, а 2 июля — опять В. В. Федорчука и 3 июля отбыл из Москвы на отдых в Крым, откуда вернулся только 31 августа 1982 года.

Сначала после отъезда генсека на «хозяйстве» в Москве, вероятно, остался К. У. Черненко, поскольку именно он продолжал вести заседания Секретариата, а заодно и Политбюро ЦК. Однако, как уверяет М. С. Горбачев, уже 8 июля под давлением Д. Ф. Устинова генсек произвел «внутренний переворот» и поручил ведение Секретариата и Политбюро ЦК Ю. В. Андропову, который сразу начал действовать[1157]. Уже 20 июля на заседании Секретариата ЦК Ю. В. Андропов пустил в ход мартовскую записку КПК при ЦК КПСС «О многочисленных фактах взяточничества среди руководящих работников Краснодарского края» и, сообщив о том, что по обвинению в коррупции в крае уже арестовано более 150 человек, провел важное решение о снятии С. Ф. Медунова с поста первого секретаря Краснодарского крайкома партии и его отзыве в Москву, где он был временно назначен заместителем министра плодоовощного хозяйства СССР. Тогда же было принято решение «рекомендовать» на пост первого секретаря Краснодарского крайкома Виталия Ивановича Воротникова, который спешно был отозван в Москву с поста советского посла в Гаване[1158]. Кроме того, судя по мемуарам ряда авторов, в эти же два летних месяца Ю. В. Андропов развил очень кипучую деятельность на экономическом фронте и дал прямую команду ряду придворных академиков и членкоров, в частности Г. А. Арбатову, О. К. Богомолову и С. С. Шаталину, накатать ему записки «о состоянии советской экономики», причем «без всякой цензуры и откровенно»[1159]. Одновременно, как уверяет тот же Л. М. Млечин, активизировались и андроповские враги, которые якобы тогда же подготовили проекты решений ЦК о назначениях брежневского зятя генерал-полковника Ю. В. Чурбанова новым министром внутренних дел, а генерала армии Н. А. Щелокова то ли заместителем председателя Совета Министров СССР, то ли секретарем ЦК[1160]. Однако никаких реальных документов на сей счет г-н Л. М. Млечин так и не привел.

Между тем 31 августа Л. И. Брежнев вернулся из отпуска в Москву и уже на следующий день был в своем кремлевском кабинете, где принял Н. А. Тихонова и Г. А. Дорошину, а также говорил по телефону с А. А. Громыко, Ю. В. Андроповым, М. С. Горбачевым и первым секретарем Астраханского обкома Л. А. Бородиным[1161]. Затем 2 сентября он улетел в Киев, где в компании В. В. Щербицкого на его госдаче в Межигорье пробыл целых три дня, и вернулся в столицу только 5 сентября. Затем через день или два, как утверждают Н. А. Зенькович, А. С. Черняев и А. В. Островский, генсек в компании с Ю. В. Андроповым уже повстречался с А. П. Кириленко и якобы вынудил его подать заявление о своей отставке, которая была утверждена на заседании Политбюро 9 сентября[1162]. Однако дело в том, что 7–9 сентября Л. И. Брежнев действительно дважды принимал Ю. В. Андропова, А. А. Громыко и К. У. Черненко, а также по одному разу Е. И. Чазова, Н. А. Тихонова, А. М. Александрова и Г. А. Дорошину, однако среди всех брежневских визитеров А. П. Кириленко вообще не значился. И этот факт был четко зафиксирован в «Записях секретарей приемной Л. И. Брежнева»[1163]. При этом М. С. Горбачев, ссылаясь на его разговор с Ю. В. Андроповым, уверяет, что именно он, посетив по просьбе генсека А. П. Кириленко в цэковском кабинете, уговорил того подать в отставку и сам «набросал короткое заявление», которое «Андрей Павлович с большим трудом переписал своей рукой»[1164].

Между тем в те же дни по Москве стали распространяться слухи, что якобы В. В. Федорчук вызвал на допрос по делу о «бриллиантовой мафии» сына и дочь Л. И. Брежнева, министр внутренних дел Н. А. Щелоков получил от него добро на арест Ю. В. Андропова, который, спасаясь от ареста, «дернул» то ли в ВНР, то ли в ГДР, то ли в ЧССР[1165]. Хотя на самом деле на следующий день после заседания Политбюро Ю. В. Андропов ушел в отпуск и сразу же улетел в Кисловодск, откуда вернулся только 18 октября. Кстати, этот факт зримо подтверждается «Записями секретарей приемной Л. И. Брежнева», из которых явствует, что за весь этот период генсек лишь раз — 12 октября — говорил с ним по телефону[1166].

Как явствует из тех же «Записей», по возвращении из отпуска 18 октября Ю. В. Андропов переговорил по телефону с генсеком, и только 21 октября они лично встретились на заседании Политбюро, которое продолжалось всего около полчаса. В этот же день Л. И. Брежнев принял в своем кабинете К. У. Черненко и А. А. Громыко, но с Ю. В. Андроповым опять же говорил только по телефону, так как вечером принимал всех министров иностранных дел стран — участниц Варшавского договора. Между тем ряд мемуаристов (Г. А. Арбатов, А. С. Черняев) утверждают, что где-то «20 октября 1982 года, дня через два после возвращения Ю. В. Андропова из отпуска он поставил перед Брежневым вопрос о своем статусе ребром», после чего тот сказал ему, что «ты — второй человек в партии и в стране, поэтому исходи из этого»[1167]. Однако, как совершенно верно подметил профессор А. В. Островский, «никаких сведений о том, что статус Ю. В. Андропова как второго человека в руководстве партии был документально оформлен, до сих пор не обнаружено»[1168]. Но андроповские клевреты, в частности А. Е. Бовин, упорно продолжают гнуть свою линию, убеждая читателей в том, что 3 ноября Л. И. Брежнев повторно позвонил Ю. В. Андропову и дал прямое «указание, во-первых, заниматься кадрами и, во-вторых, вести (в отсутствие генсека — Е. С.)) заседания Политбюро и Секретариата»[1169]. Между тем, как уверяет академик Е. И. Чазов, 4 ноября сразу после заседания Политбюро ЦК ему позвонил сам Ю. В. Андропов и, заявив о том, что, «видимо, кто-то играет на моей болезни», попросил его лично «успокоить генсека» на сей счет, хотя об андроповской болезни, как признается сам Е. И. Чазов, Л. И. Брежнев узнал именно от него еще в конце октября того же года[1170].