Счастье — это теплый звездолет - Джеймс Типтри-младший

— Я знаю. Кошмары снятся. Слишком сильное возбуждение — вот зарытые трупы и полезли наружу. Когда выйду, проведем очередную общую диспансеризацию.

— Когда у врача проявляются симптомы, он обследует всех остальных, — бодро говорит Коби. Ухмылка почти незаметна. — Кстати, Тигр проснулся. Только что пописал.

— Хорошо. Я посмотрю, нельзя ли его вывести поесть.

Аарон входит в палату к Тиге и видит, что больной пытается сесть.

— Хочешь пойти позавтракать? — Аарон отцепляет от Тиге трубки и электроды, помогает ему выйти из палаты в коридор, к раздатчику еды. При виде Соланж рука Тиге взлетает в прежнем залихватском приветствии. Жутко видеть это машинальное движение, быстрое, ловкое; оно ненадолго скрывает травму. Тиге совершенно нормально берет поднос, начинает есть. Несколько раз кладет еду в рот, глотает — и тут из горла вырывается резкий звук, поднос падает, Тиге трагически смотрит на него. Аарон подбирает поднос.

— Позволь мне, Аарон, я все равно должна войти. — Соланж натягивает скафандр биологической защиты.

Она приносит очередную пачку записей, и Аарон идет по коридору в переговорную — записи обычно просматривают там. Строители «Центавра» отлично справились со своей задачей, думает он под бормотание сверочной программы («разница номинальная… номинальная… номинальная…», как и раньше). Они все предусмотрели — помещения для карантина, помещения для чего угодно, черт побери. Подумать только — межзвездный корабль. Я сижу в корабле меж звезд. «Центавр» — второй в истории человечества. Первым был «Пионер». Аарон учился в третьем классе, когда «Пионер» отправился к звезде Барнарда. Он уже заканчивал школу, когда пришел сигнал. Красный. Ничего не нашли.

Что там на орбите вокруг звезды Барнарда? Астероиды? Газовый шар? Аарон никогда не узнает, ведь «Пионер» не вернулся в зону, откуда можно послать структурированный сигнал. Аарон был уже стажером, когда «Пионер» признали погибшим. Позывные перестали приходить, зато в том направлении возник новый, слабый источник радиоволн. Что случилось? Нам не суждено узнать. «Пионер» был меньше, медленнее «Центавра». Строители «Центавра» многое переделали на основании данных, пришедших с «Пионера», пока он еще был на связи.

Аарон возвращается к записям, на автопилоте подавляя мысль о том, что будет, если «Центавр» в конце концов ничего не найдет. Они все научились об этом не думать. О том, что Земля не сможет отправить другую экспедицию в случае неудачи «Центавра». А даже если сможет — куда ее посылать? К Сириусу, за девять световых лет? Безнадежно. Даже десять лет назад на Земле едва хватило ресурсов и сил, чтобы построить «Центавр». Может быть, население Земли уже пожрало транспортные корабли, предназначенные для переселения в космос, бормочет подсознание Аарона. Даже если мы найдем планету, — может быть, уже сейчас слишком поздно и наш сигнал некому получить.

Он приказывает подсознанию заткнуться, убеждается, что в записях ничего нет, кроме пиков, отражающих его собственные ночные кошмары. У Лори показатели организма в покое высоковаты, но тоже в пределах нормы. У Тиге все цифры опять чуточку ниже вчерашних. Организм отказывает. Почему?

Пора собираться. Лори и Соланж ждут свистка — они должны явиться на финальное интервью, как это вежливо называет Йелластон. Лори опять подключат к датчикам. Аарон входит в отсек наблюдения и готовится наблюдать.

На экран врывается Фрэнк Фой и начинает отбарабанивать вопросы, определяющие нейтральную реакцию, — прелюдия к основному действу. Он не успевает закончить к приходу остальных. Повторяется сцена, мучительная для Аарона; он, однако, заставляет себя признать, что у Дона и Тима лица достойно-нейтральные. Они прошли подготовку для космонавтов и наверняка всё знают об унижениях тела и души.

Фой заканчивает. Капитан Йелластон запускает опечатанное записывающее устройство и заносит в протокол дату и время.

— Доктор Кей, — заводит свою шарманку Фой. — Касательно вашего возвращения сюда, на корабль. Грузовой модуль, в котором вы транспортировали обитателя планеты, был оборудован смотровым люком, ведущим в модуль управления, где находились вы. По прилете было обнаружено, что люк заварен наглухо. Это вы его заварили?

— Да, я.

— Почему вы его заварили? Пожалуйста, отвечайте кратко.

— Заслонка пропускала свет. Мой суточный цикл мог повлиять на обитателя планеты; я подумала, что это может причинить ему вред. Мне показалось, что он очень чувствителен к свету. Это самый важный биологический образец, когда-либо находившийся в нашем распоряжении. Я должна была принять все возможные меры предосторожности. Оборудование модуля позволяло организовать там двадцатидвухчасовой суточный цикл с реостатическим переключением яркости — совсем как на его родной планете. Там, знаете ли, потрясающе красивые долгие вечера.

Фой неодобрительно кашляет:

— Вы, однако, заварили люк наглухо. Вы боялись инопланетной особи?

— Нет!

— Я повторяю вопрос. Вы боялись инопланетной особи?

— Нет, я не боялась… точнее, наверно, боялась немного, в каком-то смысле. Видите ли, мне предстоял полет в полном одиночестве. Я была уверена, что эта жизнеформа безопасна, но я подумала, что вдруг она растет в направлении света или даже способна перемещаться ближе к нему. Существует миксомицет… гриб, который способен двигаться. Lycogala epidendron. Его еще называют «коралловые бусы». Я просто не могла этого исключить. И еще я боялась, что люминесценция помешает мне спать. Я не очень хорошо засыпаю.

— Значит, вы верите, что инопланетянин может быть опасен?

— Нет! Он мне совершенно ничего не сделал, можете проверить записи.

— Доктор Кей, я хотел бы напомнить вам о необходимости контролировать свои словесные выражения. Вернемся опять к заваренному иллюминатору: вы боялись смотреть на эту особь?

— Нет, конечно. Нет.

Юный Фрэнк все же странная личность, думает Аарон. Фантазия у него богаче, чем я думал.

— Доктор Кей, вы заявили, что сварочный аппарат остался на планете. Почему?

— Он был нужен коммандеру Ку.

— И все наборы инструментов, которыми в норме укомплектована разведшлюпка, также отсутствуют. Почему?

— Поселенцам нужно было абсолютно все. Если бы в шлюпке обнаружилась неисправность, я бы все равно не смогла ничего починить; для меня инструменты были бесполезны.

— Прошу вас, доктор Кей.

— Извините.

— Вы боялись держать под рукой на борту инструменты, с помощью которых можно было вскрыть заслонку между вами и инопланетной особью?

— Нет!

— Повторяю. Вы боялись иметь средства, позволяющие вскрыть заслонку между вами и инопланетной особью?

— Нет. Что за ерунда.

Фой делает пометку в распечатках. Аарон печенкой чувствует неладное, ему не нужны записи и графики. Наигранная честность. Боже… о чем же она лжет?

— Доктор Кей, я повторяю… — упрямо заводит Фой, но Йелластон поднимает руку. Фой раздувает щеки, меняет курс. — Доктор Кей, прошу еще раз объяснить, почему вы не собирали компьютерных данных после первого дня на планете.

— Мы собирали данные. Большое количество данных.