Счастье — это теплый звездолет - Джеймс Типтри-младший

что Аарон рядом. Широкий рот все так же сулит услады. До травмы Тиге успел образовать несколько однополых союзов с другими участниками экспедиции. Это и многое другое было предусмотрено программой «Центавра» и помогло нам преодолеть все трудности, не сойдя с ума, грустно думает Аарон. Сам он не побывал у Тиге в любовниках — слишком стеснялся своего неуклюжего, чисто утилитарного тела. Безличная податливость Соланж — гораздо безопаснее. Разумеется, это тоже было в программе. Там было предусмотрено все, кроме Лори.

Тиге шевелит губами, пытаясь что-то сказать во сне.

— Ды… да. — Речевые контуры шарят в руинах теменной доли. — Ды… да… домой.

Ресницы поднимаются, на Аарона смотрят небесно-синие глаза.

— Все в порядке, Тигр, — врет Аарон, поглаживая Тиге, чтобы его успокоить.

Тиге хлюпает слюной и вновь уплывает в сон. Изящное тело гимнаста описывает арабеску в низкой гравитации. Аарон проверяет, все ли катетеры на месте, и уходит.

Закрытая дверь напротив отсека Тиге ведет в палату Лори. Аарон на правах брата толкает дверь и входит, остро осознавая присутствие видеокамеры на потолке. Лори лежит на койке читает. Все очень мило и совершенно нормально.

— Завтра в девять ноль-ноль, — сообщает Аарон. — Завершающее интервью. Ты как?

— Тебе лучше знать. — Лори изображает бодрую гримаску, кивает в сторону биомонитора.

Аарон разглядывает ее, прищурясь. Он не знает, как поделиться с сестрой подозрениями — глубокими, космическими, — когда над головой висит эта штука. Он выходит и отправляется поговорить с Коби.

— Не мог ли Тигр оказаться в поле зрения одной из видеокамер? Экранов интеркома?

— Абсолютно исключено. Посмотрите сами, — говорит Коби, загружая записи для просмотра. — Я их не подделывал.

— А я вас ни в чем таком и не обвинял, — резко отвечает Аарон. Но он виноват и сам это знает. Потому что именно Коби был вторым человеком, которого выпало допрашивать Фою. Пять лет назад. Аарон тогда обнаружил, что его коллега-врач синтезирует наркотики и снабжает ими членов экипажа. Аарон вздыхает. Неприятная история. О том, чтобы покарать Коби или кого-то еще, речь не шла — каждый из них был незаменим для экспедиции. А Коби — главный патологоанатом. Что ждет Коби, когда — если — они вернутся на Землю? Кто знает. А пока что он продолжает работать как обычно, но с тех пор начал звать Аарона «босс».

Сейчас Аарон видит новую искорку оживления на умном обезьяньем лице Коби. Ну да, планета. Может быть, возвращение на Землю отменяется. Вот и хорошо, думает Аарон. Коби ему нравится. Ему импонирует неутомимая обезьянья изобретательность этого человека.

Коби рассказывает, что приходил Гомулка, глава бригады двигателистов, с разбитыми костяшками на руке. Показаться Аарону он не захотел. Коби делает паузу, ожидая, что до Аарона дойдет. До Аарона доходит и совершенно его не радует: драка. Первая за многие годы.

— Кого он бил?

— Я бы сказал, кого-то из русских. Но могу только догадываться.

Аарон устало кивает и забирает записи, которые предстоит проверить.

— А где Соланж?

— В ксенобиологии. Проверяет, что нужно для исследования этой твари. Кстати, босс, — Коби кидает взгляд на стену, где висит расписание дежурств, — вчера была ваша очередь драить сортиры. По расписанию — места общего пользования. Я уговорил Нэн поставить вас взамен на кухню на следующей неделе. Может, выклянчите у Берримэн немножко настоящего кофе.

Аарон хмыкает, уносит записи в переговорную и запускает программу сравнения показателей. Он пытается не заснуть, пока компьютер монотонно жужжит, сверяя данные. У него и у Лори показатели в норме… расхождения номинальные, номинальные, номинальные… в пределах допустимой вариации, в пределах нормы. Аарон выходит к раздатчику еды, надеясь на появление Соланж. Но ее нет. Он неохотно возвращается и запускает сверку данных Тиге.

Тут наконец обнаруживаются расхождения. Через два часа анализатор указывает, что отклонения значимые; это продолжается до самого конца сверки. Аарон не удивлен — такие расхождения наблюдались у Тиге всю неделю после предполагаемого контакта с инопланетянином. Легкий, но прогрессирующий упадок жизненных функций, особенно заметный в энцефалограмме. Амплитуда тета-волны каждый раз чуточку меньше. Если предположить, что тета-ритм коррелирует со способностью запоминать, это значит, что у Тиге отмирает обучаемость.

«Как и у всех нас, возможно», — думает Аарон, снова пытаясь понять, что произошло в коридоре Гамма. Там была пристыкована разведшлюпка «Цветок Китая» с загерметизированными люками, под наблюдением одного охранника. Скучный пост, на котором две недели ничего не происходило. Охранник пошел в корму корабля выпить чаю. Когда он вернулся, на полу у грузового люка шлюпки лежал Тиге. Люк был открыт. Тиге, вероятно, пришел по трапу, ведущему прямо к люку: поскольку до травмы он был руководителем группы по работам вне корабля, нет ничего удивительного, что он туда забрел. Но что он делал в тот момент, когда потерял сознание, — открывал люк или закрывал его? Успел ли он войти внутрь и посмотреть на обитателя планеты? Возможно, эта тварь нанесла ему какой-то вред? Ответа не было ни у кого.

Скорее всего, у Тиге на подходе к люку просто случился мозговой спазм. Во всяком случае, Аарону хочется в это верить. Йелластон приказал отстыковать разведшлюпку и привязать ее к кораблю тросом. А жизненные показатели Тиге теперь угасают день ото дня. Непонятно. Разве что идет разрушение среднего мозга, которое они умудрились не заметить. Аарон не знает, что тут можно сделать. Вероятно, это и к лучшему.

Усталый как собака, он собирает записи, заставляет себя встать и пойти обиходить Тиге. Заодно и к Лори заглянуть, пожелать ей спокойной ночи.

Она все еще лежит, свернувшись клубочком, на койке. Погружена в чтение. Кроме стандартных микрофишей, на «Центавре» есть настоящие книги. Роскошь.

— Что-то интересное?

Она поднимает голову. Яркая, теплая улыбка. Камера запечатлеет похвальную сестринскую любовь.

— Слушай, Арн… — Она принимается читать что-то очень сложное, и Аарон только к концу успевает настроиться и уловить последние слова: — «…Расти и зверя изживи, да сгинут обезьяна с тигром…»[98] Это старинное. Теннисон.

Ее улыбка предназначена только им двоим.

Аарон осторожным кивком признает поэтические заслуги викторианца. С него на сегодня хватит тигров и обезьян, и он не позволит втянуть себя в очередную дискуссию с Лори, особенно под прицелом камеры.

— Не сиди всю ночь.

— О, я отдыхаю, когда читаю, — радостно отвечает она. — Это как побег в истину. Когда я летела назад, то читала и читала, без конца.

При мысли о ее одиноком полете Аарон внутренне корчится. Милая Лори, маленькая сумасшедшая.

— Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, милый Арн.

Он ложится спать, бормоча старинные проклятия в адрес отборочной комиссии «Центавра». Приземленные филистеры, никакой интуиции.