Демократизация - Патрик Бернхаген

Это не мешает ряду ученых настаивать на несовместимости ислама и демократии[953]. Как утверждается, эта несовместимость существует в связи с тем, что исламистские партии и движения воспринимаются как недемократические по своей сути[954], поскольку создание исламского государства, являющееся конечной целью, может быть достигнуто только через насилие и авторитарное поведение[955]. Такая точка зрения предполагает, что исламистские партии являются крайне идеологизированными и неспособными соответствовать принципам политического плюрализма, так как предполагается, что их взгляды всегда будут поддерживаться Богом, и лишает тем самым других политических акторов возможности критиковать их. Такая постановка вопроса априори пресекает любую дискуссию об исламистских партиях или их изучение. Как убедительно замечает Дэниел Брумберг[956], проблема заключается в том, что невозможно определить истинную сущность любой политической партии или движения, включая исламистские. Политические движения следует рассматривать в институциональном контексте, в рамках которого они действуют, и поэтому они должны оцениваться на основании взаимодействия с другими политическими акторами и согласно тому, как их политический курс и действия формируются под воздействием окружающей институциональной среды. Присутствие исламистских движений и их поддержка не должны рассматриваться как подтверждение неразрывной взаимосвязанности ислама и авторитаризма, поскольку ислам per se способен поддерживать и наделять легитимностью любое политическое действие, движение и систему правления[957].

Дискуссия о взаимосвязи между политическим исламом и демократией является важной для понимания разнообразия подходов к осмыслению многообразия восприятий гражданского общества в арабском мире. В исследованиях демократизации гражданское общество часто рассматривается как ключевой фактор, поскольку сильное и активное гражданское общество может стать движущей силой делегитимизации авторитарного режима (см. гл. 6, 7 и 11 наст. изд.). В целом существуют четыре взгляда на роль и значение гражданского общества в арабском мире. С теоретической точки зрения первый взгляд рассматривает концепцию гражданского общества как исключительно либерально-нормативную. Из этого следует, что гражданское общество в арабском мире является слабым и неспособным играть ту же позитивную продемократическую роль, как в других контекстах транзитов. Как полагает Шон Йом[958], существует очень небольшое число гражданских общественных организаций, которые продвигают и защищают демократические и либеральные ценности, и государство достаточно легко может ликвидировать или кооптировать их. Это утверждение справедливо для большинства стран, если только светские и либеральные организации рассматриваются в них как часть гражданского общества. При том что количество групп гражданского общества, занимающихся проблемами демократизации и прав человека, значительно возросло, их привлекательность и популярность достаточно ограниченны, поскольку их концептуальный и интеллектуальный аппарат воспринимается большинством населения как иностранное заимствование: население не способно воспринимать эти концепции и стремится концентрироваться на получении основных благ, а не на политических вопросах.

Второй концептуальный взгляд более нейтрален и избегает нормативных оценок. Приверженцы этой позиции считают, что активизм гражданского общества высок, если организации исламистского толка включены в определение гражданского общества. Считается, что гражданские общественные организации сами по себе не обладают какими-либо либерально-демократическими характеристиками и не обязательно продвигают либеральные ценности. Таким образом, гражданское общество может быть сильным и нелиберальным одновременно, и именно это отмечает Шери Берман[959] в отношении арабского гражданского общества ввиду масштабного присутствия там исламистов, которые по определению недемократические по духу.

Третий взгляд предполагает, что гражданское общество действительно заметно укрепилось за последнее десятилетие в связи с резким увеличением количества создаваемых организаций. Эта тенденция ярко прослеживается в Марокко. С приходом к власти короля Мухаммеда VI марокканскому обществу было разрешено создавать организации и освободиться от удушающего законодательства, которое до тех пор не допускало создания групп и преследовало их деятельность. Сегодня в Марокко существует активное и обширное гражданское общество с организациями, задействованными в разнообразной политической и социальной работе. Однако это не обязательно является признаком того, что правящая элита теряет контроль над обществом. Верно как раз обратное, поскольку большинство организаций гражданского общества являются по большому счету государственными, в то время как другие либо зависят от государства, либо полностью кооптированы, переставая быть автономными гражданскими общественными организациями. Это создает искусственное гражданское общество, в котором независимость действия ограничена, и гражданский активизм, таким образом, становится еще одним способом социального контроля[960].

Четвертый взгляд также подразумевает, что гражданское общество необходимо рассматривать как нейтральную аналитическую категорию, но при этом ислам не должен априори считаться авторитарным[961]. С этой точки зрения сила гражданского общества должна анализироваться через динамику отношений его сегментов с акцентом на взаимоотношениях между исламистами и светским/либеральным лагерем. С учетом этого авторитаризм может выиграть «за счет парадокса силы» гражданского общества. В условиях ограничений со стороны авторитарного режима для всех оппозиционных групп в гражданском обществе логичным было бы объединиться для осуществления политических изменений. Динамичность ассоциативной жизни и масштабная критика авторитарного режима теоретически должны привести к росту демократических подходов и моделей поведения, которые, в свою очередь, должны привести к политическим реформам. Однако сотрудничество и создание коалиций между двумя секторами гражданского общества на основе общих целей и ценностей происходит очень редко из-за острых идеологических конфликтов между исламистскими и светскими/либеральными группами, что влечет за собой формирование чрезвычайно конфликтных политических предпочтений. Это разделение основано на фундаментально противоположных целях. В то время как исламисты стремятся сделать ислам центральным ориентиром в процессе принятия политических решений, секулярно-либеральные группы хотят полностью исключить ислам из политики. Это означает отсутствие демократического дискурса, способного объединить эти группы, так как они обладают принципиально разными взглядами на ценности и даже процедуры, которые должны лежать в основе того нового общества, которое каждая из этих групп надеется создать. Еще один парадокс этого сложного взаимоотношения заключается в том, что обе группы формально заявляют о приверженности демократии и правам человека, однако вкладывают очень разный смысл в эти понятия. В итоге это расхождение позволяет авторитарным режимам проводить политику по принципу «разделяй и властвуй» с целью остаться у власти[962].

21.4. Политический ислам

Рост и популярность исламистских движений в регионе составляет политический феномен, который часто называют возрождением политического ислама, или исламизмом. Этот термин относится к использованию исламской символики и дискурса для продвижения политической программы радикальных изменений. Исламистские политические движения адаптируют религиозные учения и предписания для определенных политических целей и чаще всего они более заинтересованы в политических изменениях, нежели в распространении религии как таковой. Это приводит к тому, что доктрина ислама интерпретируется с целью обоснования различных стратегий и целей. Можно утверждать, что фундаментальные цели исламистских движений – это создание исламского государства и внедрение исламского права, в то же время методы достижения этих целей и законодательное и политическое содержание, которые должны «наполнить» исламское государство, являются глубоко отличными и конфликтными. Исламистские движения и лидеры существенно различаются в вопросе интерпретации доктрин ислама, поскольку они обладают разными взглядами на то, каким должно быть исламское государство, и каким образом должны действовать политические группы для создания такого государства. Эта множественность интерпретаций является доказательством нейтральной природы ислама, который сам по себе не поддерживает ни одну из форм государства и не санкционирует ни один из методов политической активности. Социальные, экономические и институциональные ограничения в любой отдельно взятой политической среде формируют то, как исламистские политические акторы интерпретируют посылы ислама. В свою очередь, это объясняет то, почему исламистские движения часто находятся в состоянии открытого конфликта друг с другом по вопросам демократии, прав человека, суверенитета, насилия и социального активизма. Популярность ислама и религиозного дискурса в целом во многом является продуктом дефектов в заимствованных идеологиях. Используя очень понятные, «местные» идеологические концепты, исламистские движения способны занимать место политической оппозиции в регионе.