Демократизация - Патрик Бернхаген

www.abdn.ac.uk/cspp – Центр изучения публичной политики (CSPP) с 1991 г. проводит опросы в посткоммунистической Европе и постсоветской Евразии – ценный источник данных для исследователей посткоммунистической и постсоветской политики.

Глава 21. Ближний Восток и Северная Африка

Франческо Каваторта

За исключением Израиля и Турции, регион Ближнего Востока и Северной Африки остается оплотом авторитарного правления. Однако сохранение авторитаризма в арабском мире не означает, что в странах региона не произошли изменения с момента консолидации авторитарных режимов вскоре после деколонизации. За последние 30 лет арабские государства претерпели значительные политические, социальные и экономические трансформации, большая часть стран прошла через либерализацию разной степени интенсивности, а некоторые – через ограниченные периоды демократизации. Глобальная волна демократизации оказала сильное влияние на страны Ближнего Востока и Северной Африки, несмотря на то что молодые демократии не смогли консолидироваться. В главе рассматриваются причины этих неудач.

Введение

Ближний Восток и Северная Африка часто характеризуются как регион мира, где успехи демократического правления были наименьшими. Поэтому исследования региона направлены на изучение стойкости авторитарных режимов и способности постколониальных правящих элит удерживаться у власти столь длительное время, несмотря на снижение легитимности и периодические кризисы, с которыми им пришлось столкнуться[937]. На первый взгляд действительно кажется, что большинство стран региона мало изменились с момента обретения независимости, когда незначительные достижения демократии были очень быстро упразднены в пользу установления авторитарного правления. По-видимому, это особенно справедливо в отношении тех стран арабского мира, где одни и те же элиты – а в некоторых случаях одни и те же семьи – оставались у власти на протяжении десятилетий. Образ статичного региона, в котором политическая жизнь не сопрягалась с общемировыми политическими, экономическими и социальными изменениями, отчасти вводит в заблуждение. Прежде всего, при том что авторитаризм является доминирующей формой правления, демократические страны, такие как Израиль и Турция, также присутствуют в регионе. И несмотря на то что в обеих существуют серьезные проблемы в отношении прав меньшинств и роли военных в политике, нельзя недооценивать демократическую природу политического и электорального участия. Ливан с его консоциативной системой также не относится к категории авторитарных государств, а Ирак, имея значительные политические проблемы, уже не входит в лагерь авторитарных стран, хотя в настоящее время не относится и к демократическим странам. Таким образом, в регионе присутствует демократическое правление. Картина авторитарного застоя ошибочна также и потому, что не учитывает значимых изменений, привнесенных в эти государства глобальной волной неолиберальной демократизации. Масштабные неолиберальные реформы были проведены в большинстве арабских стран, трансформировав экономические отношения и сформировав связанный с мировой экономикой средний класс. Социальная трансформация в странах арабского мира оказала влияние на политическую систему. Кроме того, технологические инновации частично разрушили монополию на информацию, которой обладали политические режимы арабских стран, способствуя гораздо более весомому оспариванию легитимности правящих элит. Наконец, тренд на либерализацию не обошел стороной страны арабского мира; демократический дискурс проник в регион, вынудив правящие режимы провести по крайней мере «фасадные» демократические реформы и создать такие же «фасадные» демократические институты.

Но все это не отменяет того факта, что авторитаризм является доминирующей формой правления в регионе. Объяснение долговечности авторитарного правления является одной из наиболее сложных интеллектуальных задач. Прежде всего надо отметить, что ни в одном другом регионе мира прогресс демократии не был таким незначительным. Это заставляет некоторых исследователей[938] делать вывод об «исключительности» арабского мира в сфере демократии. Понятие «арабской исключительности» спорно, но оно оказывает влияние на научные дискуссии о демократизации арабского мира. Вторая причина того, почему так важно объяснить авторитаризм, имеет отношение к принятию решений, поскольку отсутствие демократии воспринимается как важнейшее препятствие на пути к международному миру и стабильности. Это представляется особенно актуальным в отношении международного терроризма, который, как полагают, неразрывно связан с отсутствием институционализированных каналов выражения несогласия. Поэтому неудивительно, что учеными прикладываются значительные усилия, чтобы найти объяснения выживаемости авторитарного правления в арабских странах в крайне неблагоприятных внутриполитических и внешнеполитических условиях, когда значимые внутренние и внешние акторы ставят демократию и ее продвижение во главу угла своего политического дискурса и деятельности.

Объяснения причин выживаемости авторитарного правления в арабских странах варьируются от «больших теорий культуры» до институциональных факторов. В рамках этого теоретического спектра ученые выделяют значительное количество объяснительных переменных. Одни, например, Сэнфорд Лакофф[939], фокусируются на доминирующей роли ислама в обществе, в то время как другие[940] возлагают ответственность на политическую культуру арабских стран, авторитарную по своей природе. При включении в анализ политических институтов весомым обоснованием представляется отсутствие гражданского общества, равно как и отсутствие независимого среднего класса, который мог бы стать движущей силой демократизации и сыграть свою историческую роль агента демократических изменений. Внешнеполитические переменные – также крайне важная составляющая анализа, при этом ряд исследователей утверждает, что несмотря на риторическую приверженность демократии, международное сообщество поддерживает авторитарных правителей, поскольку приход к власти антизападных политических акторов может негативно отразиться на его интересах[941]. Другая же часть исследователей доказывает, что присутствие в регионе Израиля и связанное с ним состояние практически непрерывного конфликта позволяет сохранять преимущества авторитарного правления во имя борьбы с сионистским врагом, со всеми последствиями затóченности внутриполитических институтов на постоянную конфронтацию с иностранным государством. Далее будет дана оценка обоснованности подобных объяснений с учетом разнородности региона и стран внутри него. Это разнообразие проявляется в институциональных структурах, партийных системах, степени открытости общества, международных отношениях, в степени интегрированности в глобальную экономику. Это должно дать нам понимание проблематичности обобщенного объяснения феномена авторитаризма в регионе, когда каждая страна настолько отлична от других и уникальна в своем роде. В то же время общий для всех них авторитаризм позволяет выявить именно такие объяснительные обобщения. Как станет очевидно из текста главы, научное сообщество, как правило, колеблется между этими двумя подходами.

Стойкость авторитаризма в странах арабского мира

Хотя только Турция, как представляется, отошла от авторитаризма и консолидировала демократические институты, подавляющее большинство стран региона в последние 30 лет также переживали процессы либерализации. В конце 1980‑х годов, еще до падения «железного занавеса» в Европе, Тунис и Алжир осуществили либерализацию политических систем и начали успешный процесс демократизации. Страны арабского мира могли до некоторой степени опираться на краткосрочный опыт демократического правления периода колониальных мандатов и непосредственно после обретения ими независимости. Кроме того, демократическая риторика конца 1980‑х годов не обошла стороной правящие элиты. Так, в конце 1980‑х и начале 1990‑х годов меры по либерализации были приняты в Египте, Марокко, Ливии и Иордании, показав, что дискурс и практика демократии не чужды арабскому миру. Даже Саудовская Аравия и страны Персидского залива были вынуждены привнести некоторые изменения, направленные на расширение консультаций с более широким кругом социальных групп и объединений, хотя и не со всем населением. Позже всех демократический эксперимент совершила Сирия с приходом Башара Асада в 2000 г. Фактически только Ирак избегал введения хотя бы фасадных демократических институтов и оставался абсолютно авторитарной страной. Эксперименты с либерализмом и демократическим правлением совершались с целью восстановления легитимности политических элит и не планировались как начало радикальных политических изменений. Именно поэтому консолидация в конечном счете не произошла, и к середине 1990‑х годов вновь прочно утвердился авторитаризм. В конце 1990‑х годов в ряде стран, включая Иорданию, Марокко и Сирию, к власти пришло новое поколение лидеров, возродив надежды на перемены, но эти надежды были эфемерными. Тем не менее демократический дискурс и экономические изменения конца 1980‑х годов оказали глубокое воздействие как на арабские общества, так и на Иран, и новый авторитаризм существенно отличался от прежнего: различные социальные объединения и группы теперь выражали необходимую поддержку правящим элитам[942]. Таким образом, на основе предварительного ознакомления с регионом можно, безусловно, сделать вывод о том, что постоянство авторитаризма является главной отличительной чертой региона Ближнего Востока и Северной Африки. Однако этот основополагающий факт не должен отвлекать внимания от различного опыта стран региона в процессе глобальной волны демократизации.