Эффект Домино - Ольга Карелина

— Что ты вполне себе состоялась как мамаша, — съязвил хиддр, уже не в силах остановиться.

— Да? Ну так ты как отец не состоялся. Ещё раз увижу или услышу подобное отношение к Вэлианту, пять раз пожалеешь.

Она отвернулась обратно к Вэлианту, и Рафаэль, разом проглотив все обидные слова, которые готовился сказать Забаве, отступил в свою комнату. Быстро переодевшись в уличную одежду, он сбежал мимо всех них, всё ещё находящихся в коридоре, вниз по лестнице и, вылетев за входную дверь, громко хлопнул ей на прощанье.

Ноги несли его сами — в совершенно неизвестном направлении, да и важно ли оно было? Рафаэль ощущал, что совсем запутался и в себе, и в жизни, а уж в двадцать восемь лет, имея за плечами учёную степень, двух детей и развод, это было просто смешно. Впрочем, кое-что он знал точно: меньше всего ему хотелось, чтобы Забава стала свидетельницей того, как его срывает по отношению к Вэлианту, сыну, которого он ненавидел и которого не хотел ни знать, ни замечать. Это было всё равно что вывалить ящик грязного белья перед человеком, который ни разу не видел тебя даже в халате — а может, и вовсе не подозревал, что подобный ящик у тебя имеется…

Но почему, в конце концов? Она так легко призналась в своей несостоявшейся жизни, в своих изменах, судя по всему, отнюдь не любимому мужу, неужели не может и Рафаэль вот так, честно, выразить своё мнение по поводу ситуации, в которой оказался? Ведь Вэлиант буквально заставил отца забрать его с собой, мелкий шантажист, не было ни одного отходного пути… А теперь они вынуждены сосуществовать друг с другом — что это, его изощрённая месть за годы пренебрежения? Шестилетние дети вообще способны на такое или это у Рафаэля начинается паранойя?

Хиддр впервые оглянулся с момента покидания дома Забавы: оказывается, ноги принесли его в небольшой скверик, очевидно, в квартале или в двух в другой стороне от той, откуда они ехали с Китом. Рафаэль прошёл ещё несколько метров и опустился на скамейку в тени платана: уже, кажется, была середина дня и потому вокруг бегали и кричали дети, чинно прогуливались мамочки и парочки, и необходимо было хоть как-то спрятаться от этой суеты. Откинувшись на спинку, Рафаэль прикрыл глаза, испытывая смутное чувство недовольства собой.

Что он ей наговорил? Вроде бы ничего особенного. Она взбеленилась так из-за Вэлианта? Или, может, он чем-то напомнил ей Альфреда, тот, наверное, был настоящим самодуром в их доме, раз не давал жене и слова вставить. Не обвиняет ли во всём тогда случившемся Забава именно его, Рафаэля? У них ведь был шанс поговорить наедине, раз и навсегда всё выяснить, на что-то решиться, а он им так толком и не воспользовался. В тот последний месяц…

Это было вскоре после выпускного, точнее последнего звонка, до выпускного — непосредственного уже окончания школы — ещё надо было пережить месяц экзаменов. Но родительский комитет совместно с руководством школы всё равно решил организовать им небольшой праздник, некое подобие турпохода в лес недалеко от Канари, одновременно являющийся и заповедником, и ботаническим садом, и единственным в округе местом, куда раз в год, как раз в этот месяц прилетали редкие певчие птицы.

Ехали две параллели — одиннадцатые и десятые классы, наверное, в качестве группы поддержки: у них было много парочек, образованных таким сочетанием. Хотя, может, это просто Рэкс нажал на кого-то в администрации, чтобы не расставаться с Ледой (а с него станется, лучшего ученика их школа не знала и потому всё руководство ходило перед ним на цыпочках). Короче говоря, в этом заповеднике они оказались на один день все вместе, и в какой-то момент Рафаэль вдруг обнаружил, что все друзья куда-то делись, а он идёт один рядом с Забавой непонятно по какой тропинке, будто существовавшей здесь с момента возникновения леса, и вокруг — лишь пять-шесть малознакомых лиц.

Забаву, кажется, всё устраивало. Бойкая, лёгкая, прыгучая, с двумя смешно подскакивающими хвостиками, она открыто восхищалась всем, что видела кругом себя, заваливала лучше разбирающегося в биологии Рафаэля вопросами, ойкала, проваливаясь в многочисленные овраги, откуда приходилось доставать её чуть ли не за шиворот, и, похоже, получала искреннее удовольствие. Её неуёмное любопытство привело к тому, что они в итоге сбились с тропинки и завернули в совсем уж безлюдную глушь. Нет, конечно, тут повсюду были указатели, но всё-таки…

— Предлагаю чуть-чуть передохнуть и решить, куда идти дальше, — сказал Рафаэль, останавливаясь у зарослей и борясь с искушением приковать к себе куда-то уже опять собравшуюся умчаться Забаву. — Ты осознаёшь, что мы можем заблудиться?

— Заблудиться? В туристической зоне? Не смеши меня! — весело фыркнула рейта, открывая себе бутылку воды и за раз выпивая сразу половину. — Она кончится, когда мы наткнёмся на длинный такой и высокий такой забор. И заодно очередной указатель. Чего ты беспокоишься? У нас свободная программа!

— Не люблю оставаться один, — нахмурился Рафаэль, оглядываясь и пытаясь понять, правда ли он слышит поблизости чьи-то знакомые голоса.

— Серьёзно? А много у тебя друзей в предыдущей школе было?

— Ни одного. Поэтому и не люблю.

— А почему не было?

— Потому что из экзотических, как там выражались, рас я был один на всю школу. У вас с этим попроще.

— Это да, хотя хиддр ты тут всё равно один. Даже странно, почему ваша раса предпочитает жить ближе к экватору, — Забава склонила набок голову, кажется, тоже прислушиваясь.

— А почему аурисы и веры предпочитают Север? Или эрбисы — горы? Наверное, так исторически сложилось, — пожал плечами Рафаэль, и рейта схватила его за руку, заговорщицки улыбаясь.

— Мне кажется, я слышу Китти… и Кита. Пошли посмотрим?

— Подсматривать нехорошо, — поучительно начал хиддр, но его уже не слушали, а тянули к едва заметной отсюда тропинке за зарослями. Сопротивляться было без толку, и он покорно позволил утащить себя на выгодную позицию. Когда Забава бесшумно села на колени, прижимая палец к губам и им же показывая куда-то вбок, тоже присевший Рафаэль повернул туда голову и в самом деле увидел Кита и Китти.

Они были метрах в десяти: Китти стояла прислонившись к толстому дереву, бросив рюкзак неподалёку, а Кит нависал над ней, опёршись обеими руками о ствол справа и слева от неё, и выражение его лица не сулило ничего хорошего. Впрочем, сильвисса не выглядела ни напуганной, ни принуждаемой к чему-то — на Кита она смотрела свысока, хотя и была ниже, и с язвительной улыбочкой на красивых, ровно очерченных губах.

— Ну сколько ты ещё будешь от меня бегать? — с нажимом спросил сильвис. — Ты же всё равно не найдёшь никого лучше меня! Вон, вся школа как на ладони, неужели хоть кто-то заслуживает твоего внимания? Я всем сто очков вперёд дам!

— Так это школа, — усмехнулась Китти. — У меня большие планы на высшее образование.

— Ах, ну да, извините, пожалуйста, будущие врачи, весьма завидная партия! Только гэшээровец всё равно круче!

— Ты оцениваешь людей по степени крутости?

— Я нет. Это ты оцениваешь, иначе я парочку твоих последних выборов объяснить не могу. Хотя, с моей точки зрения, они те ещё неудачники…

— Ага. А ты герой прям.

— Я, по крайней мере, всегда добиваюсь, чего хочу.

— Это например?

— Ты всё ещё стоишь здесь.

Китти залилась хрустальным смехом, и Рафаэль тоже не удержался от смешка: он и не подозревал, что Кит умеет так распушать хвост перед девушкой. Правда, он ей бредил уже два года…

— Я могу уйти в любой момент, — задиристо сказала Китти и многозначительно качнула коленом. — У тебя очень много уязвимых мест в зоне досягаемости…

— Что ж до сих пор не достигла? — хмыкнул Кит.

— Жалею твоих наследников.

— Ты хотела сказать «наших»?

— Ну у тебя и самомнение! Ты думаешь, раз ты лучший друг парня моей лучшей подруги, всё, карт-бланш? Мне нравятся другие, понятно?

— Это какие? Как твой нынешний, если так можно выразиться, бойфренд? Дорогая, подержи мой коктейль, мне надо поправить чёлочку? — он расхохотался, и Китти сдула белую прядку, выбившуюся из причёски и попавшую на глаза.

— Примерно. Вот пожалуюсь на тебя…

— О, пожалей его! У меня давно кулаки чешутся, как бы чего не поломать… Так мы отвлеклись от темы. Ты же будешь со мной встречаться?

— Может, ещё замуж за тебя выйти?

— Это попозже, пока учись, будущая студентка. Меньше вечеринок, больше дела! А? — Кит наклонился к ней, и сильвисса безуспешно попыталась отпихнуть его, упёршись ладонями в грудь.

— Иди ты. Надоел. Не люблю настырных. И самовлюблённых, — начала злиться она.

— Я не самовлюблённый. Я в тебя влюблённый. И рад бы по-другому, да никак. А ты всё бегаешь, бегаешь. Иди-ка сюда.

— Я буду кричать.

— Да пожалуйста. Никто не услышит.

Он наклонился совсем низко, чтобы наконец поцеловать её, и Рафаэль напрягся, готовый вскочить и спасти Кита от того, о чём он наверняка мог бы потом пожалеть. Однако Китти не стала ни кричать, ни сопротивляться, наоборот, обхватила его шею руками, зарываясь пальцами в волосы и даже отодвигаясь от дерева, чтобы сильвис смог в полной мере обнять её. Похоже, всё предыдущее было просто спектаклем, взаимной словесной дуэлью, прелюдией, без которой, например, Китти не могла обойтись. Может, она и эти два года бегала от него, просто проверяя его настойчивость? Рафаэль хмыкнул, бесшумно встал и, поманив Забаву за собой, пошёл подальше от влюблённой парочки.