Серые кардиналы советской эпохи - Валерий Владимирович Пирогов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Поэтому партноменклатура и часть элиты мечтала вернуть частную собственность, чтобы конвертировать свою власть в деньги и передавать деньги и собственность по наследству. Но ни председатель КГБ, ни члены Политбюро не могли проводить самостоятельную политику.
Это первым позволил себе только Горбачев, который тайно стал вести переговоры с Западом за спиной Политбюро, не выполняя намеченных коллективных решений в ходе переговоров и скрывая реальные договоренности во время встреч с Рейганом, Бушем, Тэтчер и Колем.
В СССР каждому государственному институту и учреждению противостоял другой институт, чьи функции не совпадали, а пересекались и конкурировали друг с другом. У КГБ такими конкурентами были МВД и ГРУ Генштаба. Даже внутри КГБ разведка и контрразведка конкурировали, а 5‐е (идеологическое) управление вело свою, понятную только генералу Бобкову, политическую линию.
Поэтому Андропов никогда не был единоличным «хозяином на Лубянке». Его первые заместители Цвигун и Цинев, тесно связанные с Брежневым, реально обладали большим влиянием в КГБ, чем Андропов. Он сумел заручиться поддержкой Громыко, но он не мог диктовать политику МИДу. Лояльность Суслова имела теоретический характер, поэтому на идеологию он влиял через Бобкова, а личная дружба с маршалом Устиновым не позволяла ему руководить армией, где в руководстве Генштабом Ахромеев и Огарков имели разные взгляды.
Влиять на внешнеэкономическую деятельность он не мог — Косыгин был практически самостоятельным руководителем Совмина, а пришедший ему на смену Тихонов не имел авторитета. Однако собирать компромат на всех руководителей государства Андропов не только мог, это по умолчанию входило в его прямые обязанности, как по поручению Брежнева, так и в личных интересах.
Поэтому личная разведка была нужна Андропову. Когда в 1967 году в Париже была образована Франко-советская торговая палата, а в Москве открылся ее филиал, там начала действовать спецрезидентура советской внешней разведки, созданная по личному указанию Андропова, руководить которой он назначил Питовранова, занимавшего должность заместителя председателя Торгово-промышленной палаты.
Новая структура получила название «Фирма», руководить которой назначили советского агента-нелегала. «Француза надо знать, — рассказывал он. — Никаких особых денег для установления с ними контактов не требовалось.
В моем распоряжении был большой загородный дом с парком, вот я и звал их туда погостить. Хороший обед, чудесное вино, легкий намек на возможную прибыль от контрактов — и зовешь погулять по парку. Там задаешь тему разговора, и остается только слушать: ради того, чтобы красиво сказать, французы готовы вплести в свою речь самую закрытую информацию. А женщинам я постоянно дарил подарки, пусть мелочь, и говорил или писал приятные слова: дамам важно, что о них не забывают».
В числе друзей «Фирмы» оказались многочисленные политики, бизнесмены, их родственники, жены и любовницы.
Поэтому особые советско-французские отношения в 1970‐х годах во многом обеспечивались этой личной разведкой Андропова, а Брежнев, собираясь в Париж, точно знал, что будут просить французы на переговорах и до каких пределов они готовы отступать.
Главные оперативные вопросы резидентуры решались лично Андроповым. Он распорядился, чтобы у отдела «П» был отдельный бюджет и независимые от КГБ каналы связи с представителями за рубежом. В первые годы существования «Фирмы» Юрий Владимирович участвовал в планировании многих операций, а Питовранов осуществлял организующую работу с завербованными агентами.
«Моя новая задача состояла в том, чтобы найти десятка два человек, на которых можно было положиться. Я их нашел. Я не снимал этих людей с их работы во внешнеторговых структурах, а просто включал в свою орбиту, нацеливал на дополнительные вопросы. Они стали переключаться с конкретных коммерческих операций на серьезные и перспективные оперативные дела», — рассказывал он.
Однако Питовранов не имел права на вербовку агентов. Их всегда вербовали действующие оперативные сотрудники спецслужб и передавали на связь резиденту. Внешнеторговые организации всегда были переполнены агентурой КГБ. В каждом иностранце виделся потенциальный шпион. Поэтому всех, кто имел контакты с иностранцами, вербовали. Нежелавших изгоняли с работы как не пользовавшихся политическим доверием.
Питовранов привлек на работу в ТПП бывшего заведующего кафедрой Высшей школы КГБ Князева, поручив ему ведать кадрами ТПП. В «Фирме» он был заместителем и занимался контрразведкой. Питовранов принял в «Фирму» и другого своего сослуживца Хачика Оганесяна, бывшего его советником в представительстве КГБ. Он стал заниматься разведкой.
Там же работали агентурная пара Наталья Петрова-Серуш Бабек и пара Серуш Бабек-Шабтай Калманович. За короткий срок они заработали для группы Питовранова огромные денежные средства и сами сказочно разбогатели. После кончины Бабека в 1992 году его дело продолжила вдова Наталья Петрова, ставшая одной из самых состоятельных женщин России, которая жила теперь в России или в Швейцарии.
В середине 1970‐х годов «Фирма» стала самостоятельным отделом спецопераций — отделом «Ф» в управления «С» ПГУ КГБ под общим руководством Питовранова, который числился старшим консультантом, но под оперативным руководством начальника отдела полковника, а позже генерал-майора Киселева.
Киселев в своей книге «Сталинский фаворит с Лубянки» писал, что атмосфера встреч Андропова и Питовранова была «не просто товарищеской, но искренне уважительной, даже возвышенно-сердечной. Юрий Владимирович обращался к Питовранову — Женя или Женечка».
По словам Добрюхи, писавшего мемуары бывшим руководителям КГБ Семичастному и Крючкову, последний говорил ему: «Я слышал от Андропова, что Хрущев, приступив к разоблачению Сталина, до этого сам настолько погряз в крови, что не ему было открывать рот. Да и в отношении Берии, по словам Юрия Владимировича, Никита Сергеевич наплел много такого, чего и не было.
Поэтому, говорил мне Андропов, когда-то объективный подход к Берии будет восстановлен. Относительно Сталина Андропов твердо придерживался мнения, что обязательно настанет день, когда имя Сталина будет достойно отмечено всеми народами… В отличие от Хрущева, (Андропов) преступником Сталина не называл».
Встречи Питовранова с Андроповым происходили регулярно, но строго конспиративно. Потому что Цинев и Цвигун, как заместители в КГБ, следили за всеми его контактами и без приглашения являлись к нему в кабинет на Лубянке. Андропов понимал, что за каждым его шагом следят. Но в его кабинет можно было пройти не только через главный подъезд, а из внутреннего двора здания на Лубянке.
Здесь, вплотную к выходу, всегда стояла черная «Волга» с зашторенными окнами. Этот автомобиль внешне был похож на «Волгу», но являлся модификацией «Чайки» и ЗИЛа, с мощным двигателем, автоматической коробкой передач и непробиваемыми покрышками колес. Водителем был помощник Андропова Калгин.
В основном этот автомобиль использовался Андроповым для выезда на конспиративные встречи. Андропов гримировался, чтобы не быть узнанным в конспиративных квартирах КГБ. Перед его выездом охрана здания никого не
