Европейская поэзия XIX века - Антология

ВРЕМЯ ВИШЕН

Перевод М. Ваксмахера

Отважной гражданке Луизе[320], которая была санитаркой на улице Фонтен-о-Руа в воскресенье, 28 мая 1871 года

Когда в садах настанет время вишен —Веселый соловей и пересмешник-дроздЗальются трелью звонкойНад захмелевшей от любви девчонкойИ парень воспарит душой до звезд.Когда в садах настанет время вишен,Засвищет звонко пересмешник-дрозд.

Но, словно миг, промчится время вишен,Когда вы с ней бредете, как во сне,По саду, а над вамиПылают вишни алыми серьгамиИ вы их рвете в чуткой тишине.Ах, словно миг, промчится время вишен,Кораллов сладких, сорванных во сне.

Когда опять настанет время вишен,Спасайтесь от любовного огня,Бегите от девчонок!Не слушал я друзей своих ученых,И вот тоска преследует меня.Когда опять настанет время вишен,Бегите от коварного огня.

Но я люблю, как прежде, время вишен.Хоть непрестанно с давней той порыИсходит сердце болью,Я берегу с признательной любовьюСудьбы благословенные дары.Да, я люблю, как прежде, время вишен,Мила мне память давней той поры.

ЭЖЕН ПОТЬЕ

Эжен Потье (1816–1887). — История жизни автора «Интернационала» тесно связана с историей революционной борьбы трудящихся по Франции и за ее рубежами. Он сражался на баррикадах 1848 года, весной 1871 года был избран членом Парижской Коммуны, после ее падения, приговоренный заочно к смертной казни, скрывался за границей (несколько лег он провел в США, где продолжал заниматься революционной деятельностью); вернувшись в 1880 году во Францию, невзирая на тяжелую болезнь, активно сотрудничал с Рабочей партией Геда и Лафарга.

Потье работал в различных жанрах: ему принадлежат несколько поэм — «Парижская Коммуна» (1876), «The Workingmen of America to the Workingmen of France» («Рабочие Америки к рабочим Франции», 1876), сонеты; но высшим достижением его поэзии остаются песни. «Он был одним из самых великих пропагандистов посредством песни», писал В. И. Ленин в статье, посвященной Э. Потье (Полн. собр. соч., т. 22, с. 274).

ИНТЕРНАЦИОНАЛ

Перевод А. Коца

Гражданину Гюставу Лефрансе[321], члену Коммуны

Вставай, проклятьем заклейменный,Весь мир голодных и рабов!Кипит наш разум возмущенныйИ в смертный бой вести готов.Весь мир насилья мы разроемДо основанья, а затемМы наш, мы новый мир построим,Кто был ничем, тот станет всем!

Это есть наш последнийИ решительный бой.С ИнтернационаломВоспрянет род людской.

Никто не даст нам избавленья,Ни бог, ни царь и не герой:Добьемся мы освобожденьяСвоею собственной рукой.Чтоб свергнуть гнет рукой умелой,Отвоевать свое добро,—Вздувайте горн и куйте смело,Пока железо горячо!

Это есть наш последнийИ решительный бой.С ИнтернационаломВоспрянет род людской.

Довольно кровь сосать, вампиры,Тюрьмой, налогом, нищетой!У вас — вся власть, все блага мира,А наше право — звук пустой!Мы жизнь построим по-иному —И вот наш лозунг боевой:Вся власть — народу трудовому,А дармоедов всех долой!

Это есть наш последнийИ решительный бой.С ИнтернационаломВоспрянет род людской.

Презренны вы в своем богатстве,Угля и стали короли!Вы ваши троны, тунеядцы,На наших спинах возвели.Заводы, фабрики, палаты —Все нашим создано трудом.Пора! Мы требуем возвратаТого, что взято грабежом.

Это есть наш последнийИ решительный бой.С ИнтернационаломВоспрянет род людской.

Довольно, королям в угоду,Дурманить нас в чаду войны!Война тиранам! Мир народу!Бастуйте, армии сыны!Когда ж тираны нас заставятВ бою геройски пасть за них,—Убийцы, в вас тогда направимМы жерла пушек боевых!

Это есть наш последнийИ решительный бой.С ИнтернационаломВоспрянет род людской.

Лишь мы, работники всемирнойВеликой армии труда,Владеть землей имеем право,Но паразиты — никогда!И если гром великий грянетНад сворой псов и палачей,Для нас все так же солнце станетСиять огнем своих лучей.

Это есть наш последнийИ решительный бой.С ИнтернационаломВоспрянет род людской.

ИНСУРГЕНТ

Перевод А. Гатова

Жоржу Прото[322]

На бой с жестокой нищетой,На бой с неволей вековойИдя вперед,Он, инсургент, ружье берет.

Он — инсургент, он — Человек.Он от ярма ушел навек.Он только разуму покорен.И, солнцем знанья озарен,Алеет ясный небосклон,И мир пред ним лежит просторен.

Смельчак, защитник баррикад,С товарищем шутить он рад,В его глазах отваги пламя,Которое всех звезд светлей.Сияет в них огонь идей,В них отразилось наше знамя.

Он в дни Коммуны рвался в бой,Дабы земля была одной,Единой. Было бы не просто ль?Природа — общий капитал.Всем человек бы обладал,Всем по потребностям и вдосталь.

Он спину выпрямит в борьбе,Машины он возьмет себе:Паровики, станки в движенье.А ведь хозяина рукаТворит из каждого станкаОрудие для угнетенья.

Он социальную ведетВойну — с богатыми расчет;И этот бой не прекратится,Пока не всем земля как мать:Рабочий должен голодать,Богач-бездельник веселиться.

Буржуазии ренту в пастьОн не желает больше класть,—Мильярды вековечной дани.Так было прежде, так сейчас:Сдирают по три шкуры с вас,Шахтеры, грузчики, крестьяне!

Скорбь нашей матери-землиЕму понятна. Мы в пыли,Ярмом придавленные, ропщем.Бороться будет он, покаЗемля из круглого соскаВсех не накормит благом общим.

На бой с жестокой нищетой,На бой с неволей вековойИдя вперед,Он, инсургент, ружье берет.

ЛОТРЕАМОН

Лотреамон (настоящее имя — Изидор Дюкас, 1846–1870). — Биографические сведения о загадочном юноше, избравшем для себя звучный псевдоним «граф де Лотреамон», крайне скудны. Сын сотрудника французского консульства в Монтевидео, он в четырнадцать лет переехал во Францию, после окончания лицея поселился в Париже, издал два своих сочинения — «Песни Мальдорора» (1868–1869) и «Стихотворения. Предисловие к будущей книге» (1870) — и умер при невыясненных обстоятельствах.

Шесть «Песен Мальдорора», лирических поэм в прозе, скреплены сюжетом, напоминающим «романы ужасов». Здесь лихорадочно громоздятся фантасмагорические видения, картины неслыханных злодейств и душераздирающего отчаяния, неожиданно сопрягаются самые далекие образы, пародия и фарс сталкиваются с патетической декламацией. Романтическое своеволие, получившее в этой книге свое предельно эпатирующее выражение, в другом тексте Лотреамона, «Стихотворениях», встречает столь же яростную и до парадокса последовательную отповедь.

Современники просто не заметили Лотреамона; но спустя полвека искания писателей-сюрреалистов сделали его имя, наряду с Рембо, одним из самых актуальных для новейшей французской поэзии.

ПЕСНИ МАЛЬДОРОРА

(Фрагмент)

Перевод П. Стрижевской