Современный грузинский рассказ - Нодар Владимирович Думбадзе

сколько же тебе лет?

— Двадцать один, — тихо ответила она.

«Ровно двадцать пять лет», — подумал он.

Девушка заглянула ему в глаза.

— А вы на корабле служите?

— Верно, на корабле.

— И, видно, давно уже.

— Очень давно. — И снова молчание.

— Если вы хотите, чтобы я не скучал, поиграйте еще, — попросил он.

Девушка встала и не спеша вышла в другую комнату, оставив дверь открытой, так, что моряку было видно, как она садится за инструмент.

— Что сыграть? — спросила она оттуда.

— Что хотите.

— Вы скажите что, а я сыграю.

Внезапно его охватила радость, какая-то непонятная, ни с чем не связанная радость. Так же, как двадцать пять лет назад. Пальцы бегали по клавишам. Всю свою жизнь он ждал, что это чувство повторится, а оно все не приходило, и он привык к мысли, что его не будет вовсе. А теперь пятидесятилетний мужчина заволновался, как мальчишка, вскочил с кресла, заходил по комнате так, словно находился у себя дома; подошел к окну, подумал: «А ведь я еще не так уж плох». И впрямь, он радовался чему-то, как мальчик.

Музыка не прекращалась. И не пятидесятилетний человек стоял сейчас у окна, а стройный, улыбающийся юноша, и лишь одно выдавало возраст — застывшие в глазах слезы.

Девушка кончила играть. Моряк обернулся.

— Запаздывает, — сказала она.

— Кто запаздывает?

— Мама запаздывает, — удивленно ответила девушка.

— Да, мама запоздала, — улыбнулся моряк.

— Знаете, у мамы никогда не было больных моряков.

— То есть?

— Извините, я хотела сказать — пациентов-моряков.

— А-а… Значит, пациентов-моряков… — снова улыбнулся он девушке. — Я не пациент, а друг вашей мамы.

— А-а…

— Не знаю, вы ли так хорошо играете, или я вдруг помолодел… Вы, должно быть, учитесь в консерватории.

— На втором курсе, — отвечала девушка, казалось, она думает совсем о другом. — Мне тоже очень нравятся моряки, — сказала она вдруг.

«Мне так нравятся моряки», — мы были тогда такие же молодые, нет, даже чуть моложе, когда она сказала мне, что любит моряков.

«Мне так нравятся моряки», — вспомнилось ему снова.

«Как давно, как давно это было, — думал он. — Никогда еще я не чувствовал время так, как сегодня».

— Так что я, наверное, и полюблю моряка, — сказала девушка.

— Берегитесь, не так-то легко быть женой моряка.

— Если бы я родилась мужчиной, непременно бы стала моряком.

«Если бы я родилась мужчиной, была бы моряком», — это уже не сходство, это повторение, а я еще спрашивал себя, была ли вообще эта любовь, любовь и все остальное — такое давнее и такое живое до сих пор; ну, конечно же, была.

— А во время шторма, наверное, очень страшно?

— Очень. Но теперь уже не страшно.

— Может, уже и не так, но все равно нужно столько мужества, чтобы быть там в сильный шторм.

— Все равно, деваться-то некуда.

— Когда примчался шквал, на «Теодоре Нетте» Сломались мачт стволы и канули в волне. Во время плаванья упорней мысли эти, Ни от одной из них не отвязаться мне[29], —

тихо продекламировала девушка тоном, каким говорят маленькие девочки, желая показать, что и они многое прочитали, повидали и пережили. Моряк сдержал улыбку.

«А ведь как верно, — тут же подумал он. — «Во время плаванья упорней мысли эти, ни от одной из них не отвязаться мне».

«Мне так нравятся моряки», — мы были тогда на втором курсе…

Телефонный звонок прервал его размышления. Девушка взяла трубку.

— Алло… Нет, сейчас не могу, — сказала она и покраснела, однако после небольшой паузы все же согласилась: — Ладно. Через пятнадцать минут.

Она повесила трубку; стараясь не глядеть на гостя, вышла в прихожую и вернулась уже в пальто.

— Я на десять минут выйду, вы уж извините, что оставляю вас одного.

— Да и я, пожалуй, пойду, — сказал моряк и поднялся. — Мама задержалась.

— Нет, тогда я никуда не уйду, я вас очень прошу… Через десять минут я вернусь.

Моряк улыбнулся.

— Подруга хочет мне что-то сказать.

«А ей, наверное, хочется, чтобы эта подруга была моряком», — подумал капитан.

Хлопнула дверь. «Как же давно это было. А вдруг все-таки не узнает?.. Да нет, не может быть, чтобы не узнала. Неужели так изменился?» — он волновался как ребенок, разглядывая себя в большом зеркале.

Двадцать пять лет назад точно так же стоял перед зеркалом второкурсник и причесывал влажные волосы. Был вечер. Он ждал ребят, они собирались пойти на день рождения к Лиане Кипиани. Он дружил с Лианой уже два года, они вместе учились в медицинском. Он очень любил Лиану, и она любила его. Некоторые даже считали, что Лиана любит его сильней. Он хорошо понимал, что должен чем-то превосходить ее, чтобы она любила его еще сильней. Он хотел быть ее мечтой. Что делать, такова была Лиана Кипиани. И тогда, причесываясь перед зеркалом, он думал о том, что Лиана совсем не такая, как другие, — ведь каждый думает так о любимой.

Он надел белую сорочку и принялся бриться, хотя брить ему было почти нечего. Сегодня скажу, — думал он и улыбался.

В тот вечер Лиана много говорила и охотно смеялась. А его это раздражало. Особенно рассердило его, когда Лиана долго смеялась шутке сидящего рядом с ним парня и даже чмокнула того в щеку. Нет, надо сказать ей сегодня же, — думал он, не сводя глаз с