Союз пяти королевств. Трилогия - Татьяна Геннадьевна Абалова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не желая больше находиться в одиночестве, боясь, что от кипящей злости на эрийцев перебьет мебель и стекла в башне, Петр открыл портал в четвертый лабиринт. Он отправился туда, где веселью и распутству предавались баловни судьбы, сумевшие попасть в ближайшее от дворца жилое кольцо.
Петр пил почти в каждом трактире, встречающемся ему на пути, пока не потерял сознание, облевав весь порог у заведения с болтающимся на цепи железным драконом.
Утро он встретил болью в голове и смутным представлением, что творил ночью.
Простыня, на которой он лежал совершенно голым, сохранила следы ночных забав и несколько пятен крови.
«Откуда кровь?» – недоумевал он, но услышав плеск воды и тихий женский голос, напевающий песенку, закрыл лицо ладонями. Неужели, он лишил кого-то девственности?
Песня прекратилась. Петр приоткрыл один глаз и посмотрел туда, где находилась ширма, отделяющая угол от спального места.
Женщина за ширмой стояла к нему спиной. Ее светлые волосы были заколоты, открывая плавную линию шеи.
Боже, он совсем не помнил ее лица!
Петр замер, когда руки незнакомки взметнулись вверх, и она, вытащив пару шпилек, тряхнула головой, чтобы волосы упали на плечи. Он уже видел это движение: летящие волосы, улыбающееся лицо, ощущение полного счастья. Роуз. Так похожа…
Его сердце пропустило удар, когда женщина медленно повернулась к нему лицом.
– Ты кто? – голос не слушался.
– Ты забыл, милый?
Слово «милый» в купе с пятнами на постели моментально отрезвило Петра. Он прислушался к своим ощущениям. Если в пьяном угаре он таскал незнакомку через порталы, то должен чувствовать к ней сильную тягу. Петр застонал и схватился за голову. Наверное, ни один Бахриман не может похвастаться попаданием в зависимость от женщины через пьянство, у них всегда был только расчет. Он был бы первым.
Светловолосая девушка вышла из-за ширмы, совершенно не стесняясь нагого тела. Ее фигура напоминала мальчишескую: узкие бедра переходили в длинные ноги, маленькие груди едва выделялись, плечи казались несколько широковатыми, но милое улыбающееся лицо скрашивало все недостатки фигуры.
– Любимый, – она произнесла слово с растяжкой, словно мурлыкающая под ласковой рукой кошка. Нависнув над лежащим Петром, она потерлась своими острыми сосками о его грудь, а потом наклонилась для поцелуя.
– Почему ты не обнимешь меня? – она прижалась всем телом, но Петр лежал как истукан и не делал попытки поднять руки. Он не чувствовал к девушке той тяги, что должен был, если бы путешествовал с ней через портал. Может, пронесло? Незнакомка вздохнула. – Вчера ты называл розой, просил «люби меня».
Петр застонал. Вот оно! Он влюбил девушку в себя, произнеся магическую фразу! И как у него еще сложились пальцы в правильную фигуру! Что он наделал?
– Почему розой? – только и спросил он, лихорадочно обдумывая, как поступить с девушкой: обездвижить, усыпить и смыться, или на всякий случай лишить памяти?
– Наверное, потому, что я красивая, но колючая. Посмотри, что я сделала с тобой.
Девушка слезла с Петра и махнула рукой в сторону висящего на стене зеркала.
На теле молодого жреца не было ни одного живого места: следы от крепких поцелуев сменялись бороздами от ногтей. Незнакомка не только мурлыкала как кошка, но и царапалась почище дикого животного.
– «Роуз, люби меня, Роуз, люби меня!» И я любила, как могла. До тебя у меня не было мужчин, сам видишь, – она ткнула пальцем в пятна крови. – Но, судя по тому, как ты стонал, тебе понравилось.
– Замолчи, – Петр выставил вперед руку, как будто хотел закрыть девушке рот. Найдя свои штаны, он натянул их и опустился на кровать рядом с незнакомкой. – Давай все по порядку. Что произошло ночью?
– Ну, хорошо, – она перебралась к нему на колени, поерзала, вздохнула, провела пальцем по его груди. – Когда ночью я вышла на крыльцо трактира, увидела тебя. Ты не очень хорошо выглядел. – Она сморщила нос, а Петр от стыда закрыл глаза. – Я хотела позвать своих людей, чтобы они оттащили тебя к соседям (кому хочется возиться с пропойцей?), но ты схватил меня за ногу и прошептал: «Люби меня, розочка». Вот тут я сама не поняла, что произошло. Меня словно пронзило стрелой, тело наполнилось такой любовью, что я одна доволокла тебя до своей комнаты. У меня до сих пор тело ноет, ты оказался искусным любовником. Я не догадывалась, что мужчины могут доставлять столько восторга. Честно говоря, я и сейчас хочу тебя, твоих ласк… Ну, ты понимаешь…
– Кто ты и как тебя зовут? – Петр пересадил ее на кровать, но девушка обхватила его руку и прижалась к плечу.
– Любимый, можешь называть меня Розочкой, раз тебе так нравится этот цветок.
Петр освободил свою руку и повторил вопрос.
– Кто ты?
Увидев, что он серьезен, незнакомка вскинула голову, в ее глазах появился хищный огонь.
Петр почувствовал, что своей грубостью, задел в ней струны гордости. Теперь перед ним сидела не кошечка.
– А кто ты, горожанин? Да будет тебе известно, что весь Тонг-Зитт принадлежит мне.
Она встала и посмотрела на Петра так, что у него остановилось сердце: он видел эти глаза! В подвалах замка есть комната, где хранятся портреты бывшей королевской семьи. Он впервые попал туда вместе с Анвером. Брат показывал ему портрет Могучего Орраха, которого Петр уже не застал: тот вместе с дочерью погиб при пожаре. Петр не раз задумывался, как мог сгореть дракон, который сам является чистым пламенем? Но ответа так и не нашел.
– Солнце?! Тебя зовут Солнце?
Девушка кивнула. Петр не верил. Не хотел верить, что обесчестил дочь Великого Орраха. Теперь, зная, кто перед ним, он не мог воспользоваться ни магией обездвиживания, ни забвения. В памяти услужливо всплыли ее слова: «Я хотела позвать своих людей». Принцесса не может быть одна, раз она спаслась в том пожаре, когда выгорела половина дворца.
– Тише, любимый! – Солнце, видя растерянность на лице Петра, смягчилась. Она прижала палец к его губам. – Никто не должен знать, что я выжила.
