Четыре встречи. Жизнь и наследие Николая Морозова - Сергей Иванович Валянский

Особенные трудности в этом отношении представляет слово бог, так как оно менялось по мере культурной эволюции у каждого народа особенно сильно.

Так, по коренному значению русского слова бог видно, что под ним наши предки понимали то, что мы теперь понимаем под словом богатырь, а богатырей, конечно, могло быть и много, отсюда и множественное число боги. По созвучию древнеарабского имени бога Али с греческим Элиос — Солнце — можно догадаться, что оно пришло в Аравию из Грении, и отец богов представлялся там в виде Солнца. По коренному значению латинского слова деус (deus) можно легко прийти к заключению, что во время возникновения этого имени верховный бог, т. е. «бог богов», отожествлялся с днем, по-латыни диес (dies — имя света). Этот диес лишь слегка отличается по звуку от деуса древних итальянцев и от Зевса древних греков, тем более что слово Зевс употребляется в греческом языке только в именительном падеже, а в родительном и остальных берется от латинского корня диес. Почему этот диес — день — превратился у греков в именительном падеже в Зевса? Потому что корень этого последнего слова есть зао (ςάω) — живу, и слово Зевс (или Зеус) значит живый и созвучно с деусом — днем.

Мы здесь видим, как понятие о свете некогда подменилось понятием о жизни как об основном атрибуте божества. Благодаря неумению итальянцев произносить греческий звук з, произносившийся как польское dz в слове dzen (день), Зевс перешел обратно к римлянам под наименованием Иёвиса (Jovis). Из прибавления к нему слова патер (отец) вышло слово Иёвис-патер, сократившееся в Ю-питер, так как латиняне боялись употреблять полное имя Зевса-Громовержца всуе из опасения, что он поразит такого смельчака молнией. В несомненной лингвистической и идеологической связи с греко-италийским Зевсом стоит и библейское название бога Иеве (ЙЕУЕ[108]), т. е. Яве, или, по неправильному теологическому произношению, Йегова.

Это имя, как и по-латыни, страшно было произносить цели-ком авторам Библии и Талмуда, и потому, аналогично латинскому его сокращению в Йу, произошло его сокращение то в Иу, то в Йе, то в Йи, то прямо в И. Все эти урезки мы и имеем в Библии, особенно в соединении с другими словами. Так, слово Исаия, вернее Иса-Ие, значит спасение Иёвиса, т. е. по нынешнему произношению — Иеговы; слово Иосиф (= Иу-Сфе) значит зевсов кратер и т. д., и т. д. Можно сказать, что и слово И-Исус значит в переводе бог-спаситель, аналогично тому как Юпитер, или лучше Ю-патер, значит бог-отец.

Однако правильны ли оба эти перевода? Конечно, нет.

Под словом бог-отец у меня, да, вероятно, и у вас, если вы вышли из христианской семьи, невольно возникает современное христианское представление о боге-отце как о части какой-то троицы, совершенно непохожее на латинского Юпитера. Было бы вернее перевести латино-еврейское слово Иёвис как «отец богов». Точно так же и при переводе еврейского слова И-Исус (И-ИШЕ) значением бог-спаситель я придал слову бог не то значение, в каком употребляли его авторы и читатели евангельских времен.

Выходит нечто вроде того, как если б я захотел вам сыграть симфонию Бетховена на пианино, у которого две-три основные ноты в доминирующих аккордах изменили свой звук от времени. Я ударяю по клавише ре, а у меня выскакивает си-бемоль; я ударяю по клавише си, а вместо того звучит ре-диез. Вместо симфонии выходит какофония или, во всяком случае, не то, что было у Бетховена.

Как выйти из этого затруднения? Перестроить слово бог на старый лад невозможно: оно потеряет тогда свое современное значение. Не остается другого средства, как заменять его при переводе древних книг каким-либо подходящим суррогатом всякий раз, когда оно употребляется в единственном числе, потому что во множественном слово боги мало изменило свое значение.

Но подыскать суррогат здесь очень трудно, потому что это слово и в древности не имело неизменного значения. Оно эволюционировало или употреблялось даже и сразу в различных смыслах, как и слово человек. Мы находим его то в смысле существа, не имеющего себе подобных, то в смысле существа, имеющего себе подобных. В первом случае его пишут с большой буквы, во втором — с малой, но это не дает еще ни малейшей возможности показать читателю, что и греческий Зевс, и латинский Иёвис-отец (Ю-патер), и библейский Иеве (или Ю) — один и тот же бог, представлявшийся тогдашним людям летучим волшебником-богатырем, имевшим чисто человеческую психику, хотя и способным принимать какие угодно другие внешние виды или даже делаться невидимым.

Как на современном языке выразить все это? Употреблять всегда описательные выражения при переводах различных библейских книг, где слово Йеве употребляется на каждой строке, совершенно невозможно: слог книги стал бы до того тяжелым, что сделалось бы невыносимо всякое связное чтение. А делать так, как современные переводчики, употребляющие слово господь каждый раз, когда в еврейском тексте стоит слово Йеве, значит подставлять, вместо очень определенного его значения в оригинале, другое, имеющее с ним очень мало общего. Выходит невольный самообман, передающийся и читателю.

В этом серьезном затруднении я не нашел другого выхода, как взять для перевода слов Зевс в греческих книгах, Юпитер в латинских и Йеве в еврейском Пятикнижии их главный атрибут: Громовержец, или отец богов, а при переводе Йеве у пророков, где оно имеет уже мессианский смысл, я стал писать: грядущий бог.

Понятие Громовержец было неразрывно связано с представлением о могущественнейшем из всех богов, и это было неизбежно при естественной эволюции понятия о «божестве». Богами первобытный человек считал и Солнце (бог дня), и Луну (богиню ночи), и звезды (их детей), и ветер, и облака.

Но это были боги, не вмешивавшиеся в жизнь отдельных людей: Солнце, Луна и звезды одинаково светили и праведным и неправедным, и добрым и злым, и ветер одинаково дул на всех. Только один из богов делал различие между людьми. Это был бог грома.

Время от времени он налетал в тучах на какую-нибудь местность и вдруг поражал огненной стрелой того или другого из ее жителей. Почему? За что? Мысль первобытного человека пришла к неизбежному выводу: за какой-то великий тайный грех, скрытый от людей. Значит, это бог всевидящий, он видел и, возмутившись, прилетел наказать… Мы знаем, что к убитому грозой первобытные люди боялись даже подходить и оставляли без похорон.

Этот бог помрачал своими тучами и солнце, и звезды, он заставлял бурю носить себя на ее крыльях. Он был самым могучим из всех богов, и его начали представлять себе