Древнерусская государственность: генезис, этнокультурная среда, идеологические конструкты - Виктор Владимирович Пузанов

дружины. По словам летописца, Ярослав бежал в Новгород с 4 мужами, т. е. — без дружины. Характерна сама структура новгородского общества, в передаче летописца: мужи— старосты — бояре и не входящие в нее смерды. Здесь, кажется, болярьце и бояре = земская знать[2372].

В свете вышесказанного следует обратить внимание на следующие параллельные места договора 944 г.: "послании от Игоря, великого князя Рускаго, и от всякоя княжья, и от всехъ люди Руския земля… И велики князь нашь Игорь, и боляре его, и людье вси Рустии, послаша ны…"[2373]. Таким образом, "от всякое княжья" соответствует "боляре его". Правда, в Радзивиловском списке читается: "велики князь нашь Игорь, и князи…". Однако вариант, представленный в Лаврентьевской летописи предпочтительнее, поскольку присутствует и в Ипатьевском списке: "И великыи нашь князь Игорь, и бояре его, и людие вси Рустии…"[2374]. В пользу него свидетельствуют и строки летописи, в которых ведется речь о порядке хранения противней договора: "…Суть написана на харатьи сеи, хранити от Игоря, и от всехъ боляръ, и от всехъ люди от страны Руския"[2375]. Правда, в договоре 911 г. "князья" и "бояре" разводятся: мужи посылались "от Олга великого князя Роускаго, и от всех иже соуть под роукою его светлых и великих князь, и его великих бояръ…"[2376]. Кто эти великие бояре, которые больше ни разу не упоминаются на страницах ПВЛ? Создается впечатление, что перед нами, опять же, этикетная формула. Больше бояре в тексте договора 911 г. не фигурируют. Напротив, договор, с русской стороны, заключается от имени Олега, принимающего обязательство перед греками и за подручных ему "князей светлых русских" и требующего, в свою очередь, соответствующих гарантий от греков для себя, вышеназванных князей и "руси" в целом[2377]. Показательно, что в констатирующих формулах договора 944 г. светлым князьям соответствуют бояре[2378]. Таким образом, замена "от всякое княжья" на "боляре его" в самом договоре 944 г. является, видимо, не такой уж и случайной. Невольно напрашивается предположение: "князья" здесь не то же ли, что и "архонты" у Константина Багрянородного, которые со всеми русами отправляются в ноябре в полюдье[2379]?

Согласно ПВЛ среди бояр существует определенная градация. Наиболее "градуированы" византийские бояре, среди которых упоминаются: "саиновьници боярьстии"[2380], "лучие боляре"[2381]517, просто "боляре", "все болярьство"[2382]. Под "сановными боярами", судя по всему, имеются ввиду бояре, облеченные саном, занимающие определенные должности. Видимо, с точки зрения летописца, могли быть и не сановные бояре: в 945 г. Игорь послал "муже своя" к Роману, который "созва боляре и сановники"[2383]таким образом, не все бояре — сановники, и, видимо, не все сановники — бояре. Следовательно, здесь перед нами представители знати, которые могли быть и не облачены саном, но, в силу высокого социального положения, имели доступ к императору. Лучшие бояре же здесь, вероятно, летописцем отмечены потому, чтобы показать, с одной стороны, как испугался император русского войска, а с другой, подчеркнуть честь, оказанную им Игорю и русам: узнав о походе 944 г. император "посла к Игорю лучие боляре"[2384] (т. е. — наиболее знатных и, м.б., сановных).

Среди русских бояр тоже имеется градация. Наряду с боярами/болярами по одному разу упоминаются великие бояре (договор 911 г.)[2385] и болярьце. Если в первом случае речь может идти просто о вежливой, возвеличивающей форме обращения в договоре, то во втором — о "мелких" боярах из младшего города. Как младший город не вполне город, а пригород, так и его бояре, не вполне бояре, а болярьце.

Для понимания представлений летописца о статусе и сущности боярина важное значение имеет сюжет, в котором греческий философ пересказывает Владимиру историю из Священного Писания о том, как Моисей стал "великъ в дому фараони", и "взавидеша ему боляре"[2386]. Здесь бояре — придворные, высшие сановники, самые приближенные к фараону люди.

Итак, наиболее градуированы византийские "бояре". Статус и функции "русских бояр" четко не определенны. Данное обстоятельство свидетельствует в пользу выводов С.В. Завадской, согласно которых термин боярин, "заимствованный первоначально в форме "болярин"… в известиях Х–ХI вв. имеет литературный характер и до начала XII в. не связан с обозначением представителей конкретных общественных групп"[2387]. Подтверждается, как увидим дальше, и другое ее предположение: "Высший слой формирующегося господствующего класса Древней Руси X–XI вв., по всей видимости, имел свои оригинальные названия, складывающиеся вокруг терминов "мужи" — "мужи князя"[2388].

В пользу того, что термин бояре, в отличие от мужи, не привычен для Руси рассматриваемого периода, свидетельствует и то обстоятельство, на которое в свое время обратил внимание А.С. Львов: по отношению к греческим боярам "нет случаев употребления слова моужь вместо бояринъ, тогда как по отношению к русским подобные смешения не единичны"[2389].

Характерно, что в эпизодах, в которых присутствуют бояре и мужи, мужи играют активную, а бояре пассивную роль. Мужи — действуют, бояре, как правило, — сопутствуют князю. Дважды бояре выступают в роли советчиков князя, но ни разу самостоятельно. Таким образом, если бояре и действуют, то в связке с кем-то (в данном случае со старцами и киянами). Напротив, мужи вполне самостоятельны и самодостаточны.

До князя Владимира[2390], на страницах летописи, бояре не играют сколько-нибудь важной роли при князьях. По крайней мере, она менее значительна, чем роль бояр при византийском императоре. Однако и после Владимира на страницах ПВЛ, как мы видели, значимость бояр не особо-то повышается. Складывается впечатление, что бояре выполняли, если так можно выразиться, "представительские функции". И по своему статусу, и по поведению, бояре ПВЛ ближе к "былинным боярам", чем к "старшим дружинникам".

Данные наблюдения не ставят под сомнение выводы исследователей о социальной природе и функциях древнерусского боярства. Они лишь свидетельствуют о том, что источники не всегда и не для каждого исторического периода находятся в согласии с устоявшимися историографическими традициями. Историки сами уже не обращают внимания, как любое занимающее важный пост при князе лицо и т. п. автоматически принимают за боярина. По принципу: раз важный, богатый и при власти — значит боярин. Может быть, оно и так было на самом деле. Скорее всего, что большинство таковых действительно бояре. Но почему-то летописец не называл их боярами. И пока мы не найдем удовлетворительного ответа на вопрос "почему?", наши знания о социальном строе Древней Руси будут весьма условны и поверхностны.

Очерк 6. Качественные характеристики правящей элиты IX–XI вв. в "Повести временных лет": социальные образы и этнический фактор

Древнерусское общество не являлось ни "классовым",