Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова) - Джоан Роулинг

Практическая часть экзамена во второй половине дня прошла не так уж мрачно, как он предполагал. Снейп на экзамене не присутствовал, и Гарри убедился, что готовить зелья без Снейпа — куда спокойнее. Сидевший рядом Невилл тоже выглядел таким развеселым, каким никогда прежде на Зельях не бывал. Когда профессор Марчбанкс объявила: «Прошу всех отойти от котлов, экзамен окончен!» — Гарри принялся закупоривать колбу с образцом своего зелья с ощущением, что даже если достойной отметки ему и не видать, то, по крайней мере, удалось избежать провала.

По дороге в гриффиндорскую гостиную Парвати Патил устало вздохнула:

— Осталось всего четыре экзамена…

— Всего! — передразнила Гермиона. — Мне еще Арифмантию сдавать, а по сравнению с ней все остальное — просто чепуха!

Остальным хватило ума в ответ не огрызнуться, так что Гермионе не удалось ни на ком сорвать злость и пришлось удовольствоваться выговором первокурсникам, которые чересчур громко хихикали в гостиной.

На вторник Гарри, чтобы не подвести Хагрида, твердо вознамерился безупречно сдать экзамен по Уходу за магическими существами. Практический экзамен проходил после обеда, на опушке Запретного Леса, где ученикам предстояло обнаружить свиля среди дюжины ежей (хитрость состояла в том, чтобы всем им по очереди предложить молоко: свили, чьи иглы обладают множеством магических свойств, как существа крайне подозрительные, от подобного предложения обычно приходят в ярость, считая, что их пытаются отравить). Потом следовало продемонстрировать, как ты умеешь обращаться с ногомолами, без серьезных ожогов кормить и чистить огнекрабов и из широкого ассортимента кормов выбирать диету для больного единорога.

Гарри видел, как Хагрид смятенно следит за происходящим из окошка своей хижины. Когда экзаменатор Гарри — на сей раз низенькая толстенькая ведьма, — улыбнулась и сообщила, что Гарри свободен, он, перед возвращением в замок, тут же незаметно показал Хагриду выставленные вверх большие пальцы.

Теоретическая часть экзамена по Астрономии, с утра в среду, прошла неплохо. Гарри не мог поручиться, что все спутники Юпитера написал правильно, но уж во всяком случае, ни один из них медом не намазал. Практическая часть экзамена была намечена на вечер, а после обеда вместо нее сдавали Прорицание.

Даже при всех неуспехах Гарри в Прорицании, экзамен по нему проходил хуже не придумаешь. Хрустальный шар упорно не желал ничего показывать, с таким же успехом можно было бы вглядываться в поверхность стола. Во время гадания по чаинкам Гарри совсем запутался и сказал профессору Марчбанкс, что ему открылось, будто вскоре ее ждет встреча с дородным, мрачным, до нитки промокшим незнакомцем. А в довершение всего Гарри потерпел полное фиаско, перепутав на ее ладони линию жизни с линией ума, после чего сообщил, что ей суждено было умереть в прошлый вторник.

— Ну, провал по этому экзамену нам был обеспечен заранее, — уныло буркнул Рон, когда они поднимались по мраморной лестнице.

Он только что заметно поднял Гарри настроение, рассказав, как подробно живописал экзаменатору уродливого мужчину с бородавкой на носу, которого видит в хрустальном шаре, а когда поднял голову, до него дошло, что он описывает отражение самого экзаменатора.

— Не нужно было вообще выбирать этот дурацкий предмет, — сказал Гарри.

— Зато теперь, наконец, можем его бросить.

— Ага, — поддакнул Гарри. — Хватит прикидываться, точно нас волнует, как бы чего не вышло, если Юпитер с Ураном вибрации устраивают.[265]

— И отныне, даже если чаинки напишут: «конец тебе, Рон», мне плевать! Все равно их в помойку выброшу, туда им и дорога!

Гарри разобрал смех как раз в тот момент, когда их нагнала Гермиона. Он тут же осекся на случай, вдруг она примет веселье на свой счет.

— Ну вот, по-моему, с Арифмантией у меня все в порядке, — заявила Гермиона, и Гарри с Роном дружно и с облегчением вздохнули. — Так, до ужина как раз успеем быстренько просмотреть карты звездного неба…

В одиннадцать вечера они поднялись на Астрономическую башню — ночь для наблюдений за звездами выдалась идеальная: безветренная, в небе ни облачка. Серебристый лунный свет холодом заливал окрестности замка. Все настроили свои телескопы и, по сигналу профессора Марчбанкс, принялись заполнять выданные им пустые карты звездного неба.

Профессор Марчбанкс и профессор Тофти прогуливались между ребятами, наблюдая за тем, как они вносят точные координаты обнаруженных звезд и планет. Тишину нарушал только шелест пергамента, царапанье множества перьев и, время от времени, скрип регулируемого на треноге телескопа. Прошло полчаса, потом еще полчаса; квадратики золотистого света, падавшие из окон на землю, начали гаснуть по мере того, как гасли огни в замке.

Гарри как раз закончил наносить на карту созвездие Ориона, когда прямо под той частью балкона, где он стоял, отворились двери парадного входа в замок, и, стекая по каменным ступеням, на лужайку пролился свет. Поправляя телескоп, Гарри глянул вниз и заметил, что на ярко освещенную траву упали длинные тени — пять или шесть, — потом двери захлопнулись, и лужайку опять поглотила тьма.

Гарри снова приник к окуляру телескопа и навел фокус на Венеру. Оторвался, чтобы отметить ее на карте, но что-то отвлекло его внимание: он замер с занесенным над пергаментом пером, прищурившись, вгляделся в темноту двора и увидел, как по лужайке движется с полдюжины фигур. Если бы они не шли, и лунный свет не поблескивал на их макушках, на фоне темного двора их было бы незаметно. У Гарри возникло странное чувство, что, даже на таком расстоянии, он узнаёт походку самой приземистой фигуры во главе процессии.

Непонятно, с чего вдруг Амбридж вздумалось среди ночи выйти прогуляться, тем более — в компании пяти человек. Тут за его спиной кто-то кашлянул, и Гарри вспомнил, что экзамен в самом разгаре. Координаты Венеры уже успели вылететь из головы. Прижавшись глазом к телескопу, Гарри опять нашел ее и опять собрался было нанести на карту, но, чутко ловя любой подозрительный звук, расслышал вдалеке стук, который эхом разнесся по пустынной округе, а сразу вслед за стуком — приглушенный басовитый собачий лай.

Гарри глянул вниз, и сердце у него гулко екнуло. У Хагрида зажегся свет, и те самые люди, которых он заметил на лужайке, теперь маячили на фоне окошек. Дверь отворилась, и на его глазах шесть четко высвеченных фигур шагнули за порог. Дверь закрылась, и наступила тишина.

Гарри стало совсем не по себе. Он оглянулся посмотреть, заметили ли Рон с Гермионой то же, что и он, но за спиной в этот момент как раз оказалась профессор Марчбанкс. Чтобы не подумали, будто он списывает, Гарри поспешно склонился над картой звездного неба, делая вид, что усердно ее заполняет, а сам, тем временем, стал поверх перил следить за хижиной Хагрида. Фигуры двигались по хижине мимо окошек, время от времени закрывая свет.

Гарри затылком почувствовал, как профессор Марчбанкс смотрит на него, и опять припал к телескопу, таращась на Луну, положение которой записал еще час назад, но стоило экзаменаторше отойти, как из хижины раздался рев, эхо которого сквозь тьму долетело до самой вершины Астрономической башни. Окружающие бросили телескопы и принялись вглядываться в направлении хижины Хагрида.

Профессор Тофти опять коротко кашлянул и мягко окликнул:

— Ну-ка, мальчики и девочки, старайтесь не отвлекаться.

Почти все вернулись к телескопам. Гарри посмотрел налево. Гермиона не сводила глаз с хижины Хагрида.

— Гм!.. Осталось двадцать минут, — объявил профессор Тофти.

Гермиона вздрогнула и тут же занялась своей картой, Гарри глянул на свою и обратил внимание, что по ошибке отметил Марс на месте Венеры. Наклонился исправить.

И тут по всей округе прокатилось оглушительное «БА-БАХ!». «Ай-ай!» — раздалось на башне, когда, торопясь разглядеть, что же случилось внизу, некоторые в спешке ткнули себе в глаз телескопом.

Хагридова дверь с грохотом распахнулась, и в потоке света из хижины вырос несомненно принадлежащий хозяину массивный силуэт, который издавал рев и размахивал кулаками, а окружавшая его шестерка, судя по тоненьким ниточкам красного света в его направлении, пыталась задержать его Поражающими заклинаниями.[266]

— Нет! — вскрикнула Гермиона.

— Голубушка! — громко возмутился профессор Тофти. — У нас экзамен!

Но на карты звездного неба уже никто не обращал внимания. У хижины беспрерывно мелькали красные лучи, но почему-то словно отскакивали от Хагрида, он по-прежнему держался на ногах и, насколько Гарри мог разобрать, по-прежнему дрался. По округе эхом разносились вопли и крики, какой-то мужчина заорал:

— Образумься, Хагрид!

Хагрид взревел: