Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

Интересно было бы направить видеокамеру на расслабленного Филиппа и включить запись минут на сорок — именно столько времени он и просидел, время от времени прикладываясь к теплеющей бутылке, — а во время следующей репетиции попросить его актеров найти тот момент, в который в его голове сформировалась искомая сцена.

Расслабившись, Филипп не хотел смотреть по сторонам в надежде либо увидеть кого-то из старых знакомых, либо вдруг найти кого-нибудь, с кем можно было бы завести новое знакомство. Он смотрел прямо перед собой, а прямо перед ним на противоположной стене красовалась слабо освещенная полка, прибитая примерно в двух метрах над уровнем пола. Хотя, если честно, ей самой нечем было красоваться — это была самая обыкновенная доска немногим меньше метра в длине. На ней были выстроены в ряд различные предметы. Запыленные и никем не замечаемые, здесь они служили лишь декорацией.

В какой-то момент обычно пытавшаяся объяснить природу тумана или суть дождя музыка заиграла совершенно новую тему. Где-то на пятнадцатой минуте Филипп задумался о судьбе этих предметов, о судьбе их создателей. Прошло еще столько же времени, и он уже думал об общей судьбе творцов как таковых и уже начинал задумываться о судьбе человечества в целом, но перед его столом вновь возникла молодая девица приятной наружности и, выразив свое сожаление, объяснила, что этот стол был ранее зарезервирован и что эти посетители уже пришли. Филипп немедленно поднялся на ноги и, пошатываясь, в свою очередь извинился за то, что занял чье-то место и выразил надежду на то, что не стал причиной особых неудобств для кого-либо. На искренние заверения девицы о том, что все в полном порядке, он попросил разрешить ему сфотографировать этот чудесный уголок с такой вот стильной полкой.

Расплатившись по счету и, как всегда, оставив хорошие чаевые, Филипп вышел наружу. Вдохнув полную грудь все еще теплого вечернего воздуха, он решил сделать кое-какие покупки, пожевать чего-нибудь вкусненького перед сном («Сегодня можно!») и поскорее отправиться на боковую. Или во время сна, или же после него, на свежую голову все мысли, посетившие его сейчас во время медитации, должны будут выстроиться в определенный порядок, которым будет руководствоваться умудренный опытом старый Гиваргис.

Глава 14. Бесценные советы

— «Отец, доброе утро! Можно тебя на два слова?»

— «Доброе утро, сын! Ты что, куда-то торопишься? Не думаю, что такое доброе утро стоит начинать с каких-то двух слов. Даже если они являются чем-то важным для тебя, пусть пока подождут. Садись за стол, давай выпьем чаю и послушаем пение этих чудных птиц. Я более, чем уверен, что лишний час, проведенный с отцом, тебе не навредит».

Несмотря на то, что все уже давно привыкли к вовлеченности Филиппа в творческий процесс, было несколько непривычно видеть его в роли. Для актеров он мгновенно превратился в какого-то незнакомца, с которым им предстояло познакомиться и узнать о нем как можно больше.

— «Хорошо, отец. Чай — это всегда приятно».

— «Вот-вот! Ну-ка посмотри на этих красивых птиц. Вот на этих — видишь? С зеленовато-синим брюшком, бурыми боками и черно-желтой головой. У них очень красивые голоса. Раньше я их не встречал, хотя может просто не обращал внимания. Это пчелоедки».

— «Да, я знаю пчелоедок. Действительно, красивые и чудесные создания. Я видел, как они красиво летают в чистом утреннем воздухе, демонстрируя собратьям свое оперение, забавно щебечут, а еще они любят усаживаться друг рядом с другом на проводах, словно ноты на нотном стане. Красивы все, кто свободны».

Филипп был доволен тем, как начался их с Саадом пробный диалог. Пытаясь дать это понять остальным, он бросил на Омида недовольный взгляд, которым его смог бы одарить отец, почувствовавший в словах нотки упрека и желание поскорее вернуться к наболевшему у него вопросу.

— «Ладно, тогда скажи о чем ты хотел со мной переговорить».

Саад ненадолго опустил взгляд, словно концентрируясь на чем-то, тем самым успев за такой короткий промежуток времени показать всю серьезность намерений Омида, его решительность и целеустремленность.

— «Помнишь, я тебе говорил о том, как Хаким мне предложил открыть дело за границей?»

— «Припоминаю…»

— «Я все-таки решился. Тем более, что в этом деле со мной вместе будут работать и Хаким, и Жасмин, которую ты может видел лишь краем глаза. Я специально…»

— «Сын, я не знаком с ней лично и не имею о ней никакого представления. Хакима я знаю…»

Филипп задумался. Именно Филипп, а не Гиваргис. О чем он подумал в этот момент никто так и не узнал, ведь он довольно успешно вошел в роль и не обнаружил свое внезапное замешательство.

— «Скажи-ка мне, как ты видишь все это? Что ты собираешься делать?»

— «Мы открываем компанию по трудоустройству, кадры будем набирать…»

— «Постой, подожди… Я спрашиваю не о том, чем ты собираешься заняться там, за рубежом. Меня интересует твое отношение к ситуации, в которую попадаем мы все — не только лишь ты один».

— «Отец, я не совсем четко себе представляю, что именно тебе хотелось бы услышать, поэтому просто скажу, что я уезжаю за границу, чтобы там работать и строить новую жизнь. Мне в этом будут помогать мои друзья — Хаким и Жасмин. Встав на ноги, мы развернем свою деятельность — у меня уже есть стратегический план работы. Помимо всего прочего, мое дело сможет помочь если не целому региону, то как минимум городу, в котором я буду жить и работать».

— «И потом к тебе переедет Жасмин, да?»

— «Ко мне? Отец, кого-кого, а ее в моем стратегическом плане точно нет. У нас дружеские отношения, а теперь уже и деловые. О семье я не думаю. Пока что. Кто знает, может быть потом, через много лет я и увижу смысл в создании этого навязываемого обществом института, а пока что мне и одному хорошо».

— «И дети