Счастливая Жизнь Филиппа Сэндмена - Микаэл Геворгович Абазян

«Нет-нет, не сейчас…»

Так ответил Филипп на неожиданный вызов Саада, и Омид тут был уже ни при чем. Не был готов к разговору ни Филипп, ни отец Омида, о котором так часто вспоминал он сам и который ни с какой стороны пока что еще себя не проявил, хоть и являлся если не главным, то во всяком случае одним из основных персонажей истории.

«При чем тут вообще я? Почему Марк указал именно на меня? И, как назло, все поддержали его выбор», — то ли возмущался Филипп, то ли силился понять такой вот поворот судьбы. Но раз условия игры были приняты нужно было продолжать играть, и играть строго по правилам. Ему предстояло сделать ход, в результате которого в общий котел будет подкинута пара-другая интересных идей и найдутся новые зацепки для разворачивания истории.

«Никогда бы не подумал, что настанет день, когда что-то внутри меня не захочет играть в такую интересную игру.»

Действовать надо было быстро, но кроме как согласиться благословить желание сына на переезд за рубеж Филипп как отец ничего не мог придумать.

Согласиться благословить… Согласиться или все же разрешить? В оригинальной притче отец делит имение, а потом сын встает и уходит. Здесь же сын уже вполне самостоятелен и не зависит от желаний или нежеланий отца. И все же сын придет к нему. За благословением или за разрешением? Или же просто для очистки совести? Зачем сегодня состоятельному молодому человеку нужно приходить к родителю и просить его разрешения сделать то, что он и так уже считает правильным? Это не тот случай, когда парень не знает, что правильно, а что нет, и бежит к родителям за советом каждый раз, когда ему приходится делать выбор. Совсем не тот. Он сам понимает, что ему хорошо, и даже оспаривает точку зрения брата.

Брат… Эти его слова о том, что отец ждет от него чего-то определенного — того, что он сам не считает необходимым условием своего дальнейшего развития. Может все-таки сын хочет услышать эти слова своими ушами? Будет ли он его провоцировать, или просто даст отцу время высказаться? Получается, что он не просит ни благословения, ни разрешения, ни совета, а лишь хочет проверить отца.

Но сам ли он хочет сделать это, или же он косвенным образом будет исполнять волю брата? Брат не принял Жасмин, и он хочет, чтобы отец также высказал свое «фи». Да, но ведь отец не знаком с ней. Или уже знаком, но со слов брата? Мог ли брат захотеть навести о ней справки? Кто же ведет игру?

«Черт возьми! У меня уже голова начинает болеть от всех этих вопросов, а они все продолжают в нее лезть, словно муравьи — один за другим, один за другим… Мои мысли начинают путаться с мыслями не только отца, но и самого сына. Я словно готовлюсь к какому-то экзамену. Может оставить все Сааду? Он точно придумает какой-нибудь вариант, за него я и ухвачусь… Но я же не этому их учил! Все, решено: надо отключиться!»

Филиппа, словно хлебную крошку в пылесос, затянуло в открывшуюся дверь какого-то небольшого бара, когда он проходил мимо него по пути домой. Приятная музыка, полумрак и таинственная палитра цветов, открывшаяся его взору, мгновенно оказали должное воздействие на все нужные триггеры в его мозгу, и через несколько секунд он уже спускался по новым прорезиненным ступенькам. Кажется, он никогда здесь не был, хотя может быть когда-то это место выглядело совсем по-другому, и он сейчас просто его не узнал. Ну что ж, сегодня есть сегодня, и, подойдя к барной стойке и поздоровавшись с барменом, Филипп попросил бутылку пива похолоднее и нацелился на почему-то пустовавший столик в самом дальнем углу.

Звучавшая здесь музыка скоро наскучила ему. Программа автоматически предлагала новую песню на основе определенных связей с уже отыгранными номерами, но делала это не очень аккуратно, и уже через пятнадцать минут от хитов начала восьмидесятых не осталось и следа.

«Плохой у вас алгоритм», — подумал Филипп и включил питание своих наушников. Продвинувшись дальше, в самый угол, так чтобы не мозолить глаза здешним работникам и завсегдатаям демонстрацией своей неприязни к их предпочтениям, он включил «свою» музыку.

Была в его фонотеке парочка альбомов, которая не нравилась никому из его знакомых. Чем больше он слышал недовольства в адрес этой необычной музыки, тем больше убеждался в том, что она предназначена именно для него и в ней заключена некая формула, которая в один прекрасный день может сработать чудесным образом. Однако пока что большего эффекта, чем создание идеального звукового сопровождения для картин из сумеречного тумана или дождя за окном транспорта, в котором бы сидел Филипп, ее проигрывание так и не возымело.

Первый глоток пива заставил забыть обо всем. Жара с одной стороны, нервы — с другой, самая обыкновенная жажда и просто желание расслабиться помогли Филиппу чуть ли не до дна осушить бутылку.

«Вот теперь можно и оттянуться», — подумал он и решил взять еще одну бутылку. Вероятно, за ним наблюдали, потому что в ответ на его ищущий взгляд к столу подошла молодая девица приятной наружности и осведомилась о том, не нужно ли ему чего. Новая бутылка сменила пустую через минуту. Еще глоток… Теперь можно вытянуть ноги и слегка откинуться на не очень-то и удобную спинку скамьи.

Часто случается, что видеоматериалы, на которых запечатлено какое-то событие, оказываются довольно длинными по времени. Последние минуты работы подземного бура перед тем, как он наконец просверлит тоннель и вылезет из твердой породы в зал ожидания под аплодисменты ликующих рабочих, стыковка космического корабля нового поколения, обещающего совершенно иную технику сцепления с орбитальной станцией, завершающая фаза полного солнечного затмения, и тому подобные события нередко представлены часовыми фильмами, которые скорее всего никто полностью и не смотрит. Все знают, что бур в конце концов покажется из тверди земли, космонавты откроют люк, а последний луч солнца упадет за черный диск, и начинают наугад тыкать во временную ленту в поиске интересующего события.

«Рано… рано… еще дальше к концу, еще… ах, тут оказывается уже все состоялось, нужно назад… еще назад… опять рано, снова