Солнце в зените - Шэрон Кей Пенман

слабую красноватую отметину, могла заметить, как резко вздымалась и опускалась грудь младшей девушки. Она переждала период, который послужил бы скромной паузой, предоставившей бы сестре время для возвращения к душевному равновесию.

'Анна, мне действительно надо ехать. Становится поздно, скоро полдень'.

Ресницы Анны распахнулись. Изабелла никогда не видела глаза сестры такими темными, оттенка сгущенной сырой умбры в полночь, почти черными, но без следа слез. Это подействовало также сильно, как и напоминание о детстве в имени 'Белла'. Герцогиня Кларенс вспомнила, с какой готовностью Анна могла заплакать над потерявшимся животным, незаслуженным упреком или балладой о безответной любви.

Она шагнула вперед и крепко обняла сестру.

'Храни тебя Господь, Изабелла'.

'Будь осторожнее, сестренка. Ради Богородицы, будь осторожнее'.

Анна кивнула. 'Хорошо. Сейчас мне нужно сообщить Веронике, что она отправляется с тобой. Она еще не знает...' Девушка замолчала, делая глубокий неторопливый вдох. 'Затем я вернусь в часовню Богородицы'. И так же ровно, как Эдуард всего несколько минут до этого, она добавила: 'Хочу зажечь свечу за Йорков'.

Глава  двадцать девятая 

Замок Виндзор, апрель 1471 года

Вторник, 23 апреля. Праздник Святого Георгия, небесного покровителя Англии. Эдвард решил отметить этот день в Виндзорском замке, где он разместился в предыдущую пятницу, срочно высылая комиссии, ответственные за набор солдат, в пятнадцать графств, и требуя откомандировать людей для пополнения воинских формирований. Сейчас йоркистские лорды собрались вместе, в закатных сумерках, сгущавшихся в вечернем небе со всей внезапностью наступления ночи в зимний период. Комната озарялась свечами и омрачалась вытягивающимися тенями.

Днями напролет собравшиеся спорили друг с другом, лихорадочно стараясь предвосхитить ланкастерские планы. Согласно первому донесению, противник направлялся в Солсбери, что находится по пути к Лондону. Вскоре появились противоречащие ему доклады, которые Эдвард изучил, понял и привел к единому знаменателю, - солсберийский маневр - уловка, военная хитрость ради сокрытия истинных намерений - Уэльса и ожидающих там соратников во главе с Джаспером Тюдором, местным сводным братом Гарри Ланкастера.

Приняли решение, - утром йоркистские войска выступят на запад. Чтобы достичь Уэльса, придется перейти вброд реку Северн, а через нее существует лишь три возможных переправы - в Глостере, в Тьюксбери и в Вустере. Эдвард предполагал перекрыть ланкастерцам дорогу, прежде чем они доберутся до хотя бы одной из них.

Жестом попросив вина, король обернулся к Джону Говарду, шепотом спрашивая: 'Есть известия о сыне, Джек?'

Сурово сжатые губы несколько смягчились, почти сложившись в улыбку. 'Да, Ваша Милость. Ему лучше. Хвала Господу'.

Лицо Эдварда прояснилось. 'Вы, Говарды, выносливый народ. Уверен, ваш Томас доживет до глубокой старости!'

Король давно научился очень простому трюку, - один из надежнейших способов заставить других себя полюбить, - проявлять к ним личную заинтересованность, больше ни на кого не отвлекаясь. Руководствуясь этим мотивом, он казался очень внимательным, выслушивая ответ Говарда. Только все это время, пока глаза Эдварда не отрывались от собеседника, мысли бродили очень далеко, и он воспользовался первой же возможностью, дабы высказать терзающую его озабоченность.

'Как твоя рука, Дикон? Она не будет беспокоить тебя утром?'

Ричард не сел с остальными за длинный раздвижной стол, отдав предпочтение расположению на месте у окна, где он морщился в угасающем свете над картой, развернутой рядом на стуле. От частого использования карта была мятой и щедро забрызганной чернилами. При звуке голоса брата Ричард вздернул голову, торопливо пробормотав: 'Совсем нет! Всего лишь чертова помеха, не более того'.

'Ты заявил, что скорее позволил бы ломать тебе кость шестью различными способами каждый день недели, чем подхватил бы французскую сыпь!'

Из тени за спиной Эдварда лениво донесся голос Джорджа.

Шутка была добродушной, даже подразумевала, в некотором роде, похвалу, но Ричард не приветствовал обсуждений своей травмы. Он чувствовал ненависть к признанию физических слабостей, вынесенную еще из раннего детства, когда сильные лихорадки слишком часто приковывали его к кровати, подчиняя разнообразию встающих у него поперек горла заботливых действий нянюшки и, что происходило намного реже, матери. Сейчас юноша научился моментально переводить разговор в более приятные русла.

'Кто, по твоему мнению, примет командование в лагере ланкастерцев, Нед? Сомерсет?'

'Вероятнее всего. Но, если Маргарита могла бы поступать по-своему, я бы сказал, она лично вышла бы на поле. Эта дама никогда не забывала о французском происхождении Орлеанской Девы'.

Мужчины рассмеялись, а Эдвард прибавил с насмешливой улыбкой: 'Одного боюсь, Маргарита настоит на привязывании детеныша к юбкам и передаст опеку над ним Сомерсету'.

'Не беспокойся, Нед', - уверенно встрял Джордж. 'Я знаком с ее птенчиком. Ты помнишь об этом? Да, я нахожу его несказанно нахальным отродьем, но совершенно не трусом. Он выйдет против нас на поле. Держу пари, парня трясет от желания'.

'В самом деле? Надеюсь, ты прав, Джордж'. Эдвард забарабанил пером по столу, отсутствующе прикладывая столько силы, что острие расплющилось. Он отбросил его со словами: 'Уилл, я хочу, чтобы ты снова занялся тылом, как при Барнете'.

Уилл всем своим видом стремился изобразить бесстрастность, но совершенно в этом не преуспел. В течение прошедшей недели он пережил несколько тревожных дней, размышляя, доверит ли Эдвард ему опять командование после катастрофы, постигшей его левый флаг при Барнете.

Эдвард уже обращался ко всем, находящимся в комнате. 'Все ли мы едины во мнении, кому доверить руководство авангардом?'

Уилл криво улыбнулся, поднимая чашу с вином в сторону Ричарда в насмешливом приветствии. Никто больше не добавил ни слова. Джон Говард одобрительно смотрел, Энтони Вудвилл кисло выражал покорность, Джордж заметно уклонялся. Заговорил лишь Ричард.

'Давайте не