Око Силы. Вторая трилогия. 1937–1938 годы - Андрей Валентинов

– А у меня есть выбор?

…Да, он потерял душу. Но не тогда, когда ему ввели ВРТ. Сергей потерял ее раньше, согласившись служить таким, как Филин. Что ж, умереть, человеком – тоже неплохо…

– Вы уже поняли, Сергей Павлович, выбора у вас нет. Для того, чтобы продолжать этот опыт, нужна кровь – ваша. Почему – объяснять долго, да и не это главное. Не жалейте ее, она уже отравлена…

Пустельга невольно усмехнулся. Он еще боялся стать упырем! Вот они, упыри! А он служил им…

– Быть может, нам не увидеться в этом мире, Сергей Павлович. Не хочу, чтобы вы ушли ожесточенным, с ненавистью. Подумайте, я ли виноват в вашей беде? Я не пытался вас погубить, напротив, спас от гораздо худшего и, быть может, сумею помочь вновь стать человеком. Я вам не лгал…

Сергей пожал плечами. Может, и правда. Лгали другие, убедившие его защищать народ в рядах ежовской рати. Не Филин, кто-то иной приказал ввести Пустельге ВРТ. Но над всеми стоял все тот же Агасфер – неотступная тень желтоглазого Вождя…

– Я никого не виню, товарищ Иванов. Кончайте скорее!..

Тень вновь отступила куда-то вглубь, зато приблизился тот, в черном балахоне. Из-под нелепой темной шапочки недобро блеснули раскосые глаза. Странную гвардию завел себе Филин…

С него сняли шинель, поставили у самого камня, чья-то рука рванула ворот гимнастерки. Пустельга, затаив дыхание, ждал выстрела или удара ножом, надеясь не закричать, умереть молча. Но случилось иное. Узкоглазый в черном халате взмахнул рукой – легко, даже не прикасаясь. Боль, резкая, неожиданная… Кожа на груди лопнула, словно по ней полоснули бритвой. Потоком хлынула кровь. Сергей зашатался, но устоял, глядя, как окрашивается красным вырезанная на камне черепаха. Наконец, его шатнуло, и он медленно осел на холодный пол.

…Пустельга был все еще жив, чувствуя, как его тело приподнимают, волокут по земле. Что-то коснулось лица. Он еще успел удивиться, но тут же понял – его накрыли черным полотном, как тех, на каменных возвышениях. Откуда-то издалека доносились странные, непонятные слова, словно его уже отпевали. Сергей вдруг ощутил, что начинает вспоминать нечто важное, совершенно необходимое, он почти у цели… Он вспомнил!..

Глава 9. «Спроси цветок лотоса»

– Ученик спросил учителя: «Где искать святыни Пачанга?..»

Господин Чжао произнес это по-китайски, и Чифу понадобилось несколько секунд, чтобы понять сказанное. Вслед за этим должен был следовать ответ, но фольклорист не стал продолжать, угрюмо глядя в яркое весеннее небо. На Пачанг, вернее на то, что от него уцелело, смотреть не имело смысла. Чифу тоже было не по себе. Город исчез, остался лишь страшный почерневший скелет. В воздухе все еще стоял горький запах гари, сапоги ступали по пеплу и потемневшей щебенке. Даже птицы исчезли – вить гнезда стало теперь негде.

Косухин расположил свой «штаб» на главной площади, неподалеку от развалин дворца. К «товарищу Хо» то и дело подбегали разведчики, сообщая одно и тоже: руины, пепел, и никого – ни живых, ни мертвых.

…До Пачанга пришлось идти два дня. Вначале двигались с оглядкой, опасаясь засады, но уже к вечеру осмелели. Равнина оказалась совершенно безлюдной, войско, штурмовавшее город, исчезло. Сгинули не только солдаты, пропали деревья, обуглились камни, землю покрыл легкий серый пепел. Чиф все время вспоминал вспышку у горизонта, пытаясь сообразить, что могло вызвать взрыв. Даже целые вагоны авиабомб не в силах сотворить такое. Не разрушить – испепелить.

К тому месту, где когда-то находился Пачанг, подошли под вечер. Над обугленными камнями еще поднимались клубы дыма, но всюду стояла страшная, оглушающая тишина. Никто не стонал, не плакал, не звал на помощь. Товарищ Лю, опасаясь подвоха, решил подождать, но, когда на следующее утро вернулась разведка, все стало окончательно ясно. Город погиб, исчезли его защитники, пропали и те, кто пытался взять священную твердыню…

Появился очередной разведчик, сообщив, что товарищ Лю находится в северной части города, но скоро собирается вернуться. Там было все то же – руины, камень, пепел, и вновь – ни живых, ни трупов. Чиф кивнул и уже хотел поинтересоваться у господина Чжао, что же ответил учитель, но тут на площади появился Валюженич. Косухин лишь головой покачал – даже издалека было заметно, что дядя Тэд черен с головы до ног, умудрившись запачкать не только одежду, обувь и руки, но и лицо. Господин Чжао тоже увидел своего достойного коллегу и саркастически улыбнулся.

– Пусто! – археолог тяжело дышал, словно за ним долго и упорно гнались. – Я был во дворце. Хотя какой это теперь дворец!.. Чжао, я видел библиотеку…

– Господин Чжао, – спокойно поправил китаец. – Можно «мистер»… Это вы в библиотеке умудрились привести себя в подобный вид, коллега?

Тэд кивнул:

– Только пепел. Зря шли, Джонни-бой! Они оставили только пепел…

Господин Чжао отвернулся.

– Это была одна из древнейших библиотек Китая, – тихо проговорил он. – Книги привозили в Пачанг из самых далеких монастырей. Значит, теперь нет и ее… Вероятно, это то, что планирует Коминтерн для всей цивилизации, господин Хо?

Отвечать Чиф не стал. Ученый бывал несправедлив, но его чувства понятны. Косухин и сам ощущал горечь, словно был виновен в смерти города. Но он был лишь гостем на этой древней земле, его боль все же не доходила до самого сердца…

– «Где искать святыни Пачанга?» – негромко повторил господин Чжао.

– Учитель ответил: «Спроси у Будды», – отозвался Валюженич.

Фольклорист медленно повернул голову:

– Неточно цитируете, коллега. Не иначе пользовались переводом, изданным в Америке. В подлиннике учитель ответил: «Спроси цветок лотоса».

– А какая разница? – удивился Тэд. – Цветок лотоса и есть символ Будды. Хотя… Цветок лотоса…

Археолог замолчал, что-то прикидывая в уме. Чиф вспомнил, что самая популярная буддистская молитва действительно называет Будду «сокровищем в цветке лотоса».

– Господин Чжао, – поинтересовался он, – учитель имел в виду, что святыни Пачанга нематериальны?

– Вероятно, – ученый пожал плечами. – Мысль не новая, но весьма справедливая. То, что вы видите сейчас – хороший пример.

Тем временем отряд уже собирался на площади. Последним появился товарищ Лю, тоже изрядно измазанный грязью и пеплом.

– Разрешите доложить! – он вскинул ладонь к козырьку и надрывно закашлялся. Отдышавшись, Лю Вэйцзян принялся рассказывать. Впрочем, главное Косухин уже знал – город разрушен и абсолютно пуст.

– Мы не видели ни одного трупа, товарищ Хо. А ведь Пачанг буквально стерли с лица земли! Либо они уже успели всех похоронить…

– …Либо заранее эвакуировать, – кивнул Чиф.

– Так точно. Более того, мне кажется, бомбили уже пустой город. Если так, то Пачанг неплохо ввел их в заблуждение.

– Кого – их? – не удержался Косухин.

– Очень странно, товарищ Хо, – согласился товарищ Лю. – Мы шли по равнине, всюду пепел, камни обуглились, но ни одной воронки, точно огонь пришел с неба!

Косухин кивнул. Он и сам думал об этом.

– Здесь совсем иное – следы бомбежки, артобстрела, осколки, битый камень. И пепел другой. В городе обычный, черный, а на равнине – серый.

– Вы хотите сказать, мистер Лю, что взрыв не затронул Пачанг? – заинтересовался Валюженич. – Но ведь это невозможно!

– Маловероятно, – вежливо поправил его Лю Вэйцзян. – За северной окраиной – снова пепел, а ведь город должен быть в эпицентре. От него осталась бы одна пыль!

– Вам мало? – резко бросил господин Чжао.

Товарищ Лю уже научился пропускать подобные реплики мимо ушей.

– Джон, пошли посмотрим дворец, – предложил Валюженич. – Главный зал все-таки уцелел. Господин Чжао, присоединяйтесь.

Фольклорист не отозвался, но все-таки пошел следом. Южная часть дворца превратилась в щебенку, но дальше стояли стены, начали попадаться целые помещения, правда изрядно обгоревшие. Крыши не было – она рухнула, завалив обломками остатки здания. Пришлось перебираться через завалы из обгорелых камней, растаскивать бревна рухнувшей кровли. Чиф умудрился поцарапать лицо, вдобавок разорвал бок полушубка. Господин Чжао стоически молчал, но по лицу было заметно, что он весьма жалеет об этой необдуманной экскурсии.

Главный зал сохранился несколько лучше. Часть его оказалась заваленной камнями, но уцелело возвышение, украшенное искусной резьбой, где по словам дяди Тэда когда-то находился трон правителя. На полу лежали сброшенные взрывом скульптуры, а напротив тронного места находилась большая каменная ваза. Изображение Будды, большой, покрытый позолотой бурхан, стояло когда-то у противоположной от трона стены, но именно в этом месте взорвалось что-то особо убойное, оставив от скульптуры лишь мелкие осколки.

Чиф обошел зал, не заметив ничего интересного. Такие же дворцы, но целые, с расписными стенами и фантастическими чудовищами из камня, он уже видел. Здешний не представлял собой ничего исключительного. Между тем господин Чжао рассматривал уцелевшие фрагменты стенных фресок, а Валюженич просто бродил взад-вперед, о чем-то крепко задумавшись.