Правила возвышения - Дэвид Коу

— Нисколько, милорд. Благодарю вас.

Роул неловко кашлянул, бросил через плечо взгляд на главного оружейника, а потом снова посмотрел на Яллу.

— Мне кажется, нам имеет смысл выступить из замка чуть раньше, чем мы планировали, — сказал он. — Мы должны быть уверены, что выйдем на открытую местность у реки сразу по наступлении темноты, а таким образом мы получим запас времени на случай непредвиденных обстоятельств, могущих возникнуть на пути. Лес скроет наше приближение от эйбитарцев.

Узкая полоса Мертесского леса пролегала между замком и рекой. По сравнению с Великим Анейранским лесом, простиравшимся южнее, он казался всего лишь садом виконта. Он даже не мог соперничать с Кентигернским лесом, который большинство анейранцев считало жалкой рощей. Но он действительно обеспечивал хорошее прикрытие для продвигавшегося к Тарбину войска.

Герцог стоял перед ней — снова с видом ребенка, ожидающего суждения строгого родителя.

— Думаю, это разумная мысль. — Ялла притворилась, будто не замечает, как обрадовал Роула ее ответ. — Тогда наши разведчики сумеют выяснить, сколько солдат осталось в Кентигерне и где выставлены посты.

— Согласен. — Голубые глаза герцога округлились от возбуждения. — Я сообщу капитану.

Он поспешно отошел, а Ялла направилась к своей лошади, приветственно кивая встречным мужчинам. Вообще-то солдаты не питали уважения к советникам-кирси. В обычное время Ялла могла пройти по всем коридорам Мертесского замка и удостоиться лишь равнодушных взглядов встретившихся по пути стражников. По рассказам Шерика она поняла, что в Кентигерне к нему относятся так же.

Но сегодня мертесские солдаты приветствовали советника как равную. Ибо они знали, что сегодня ночью она применит свой магический дар ради их общего дела. Вызванный ею туман скроет их от кентигернских лучников, а ее огонь сожжет ворота и двери, преграждающие доступ во вражескую крепость. Даже если она ни разу не обнажит свой меч, сейчас она стала, по крайней мере на время, таким же воином, как любой из них. Ялла вынуждена была признаться себе, что ей нравится подобное отношение.

Она шла не таким трудным путем, как Шерик и многие другие. Она уже давно знала это, но только сегодня поняла, как сильно ей повезло. Ее измена была неочевидной. Она могла продолжать служить своему герцогу со всем усердием и по-прежнему оставаться верной делу кирси. Если все сложится удачно, Роул не узнает о ее обмане еще долгое время после того, как она покинет Мертесс. С другой стороны, Шерика, скорее всего, будут считать предателем до конца жизни, независимо от того, как повернутся события. Ему выпала горькая участь, и, осознав это, Ялла исполнилась еще большей решимости обеспечить безопасность друга, когда тому придется бежать из Кентигерна.

Подойдя к своему коню, она погладила его по гриве и поцеловала в нос. Седло еще требовало незначительной подгонки, но помощники конюха потрудились на славу, подготавливая животное к походу. Ялла натянула кожаные перчатки и еще раз проверила меч. До начала штурма оставалось несколько часов, однако она уже чувствовала радостное волнение. Она никак не предполагала, что будет с таким нетерпением ожидать битвы, и постаралась убедить себя, что ей просто хочется поскорее приступить к действиям, которые принесут реальную пользу движению кирси. Но в глубине души она все понимала. По правде говоря, мысль о предстоявшем сражении возбуждала женщину. Мертесское войско нуждалось в ее магическом даре, но она надеялась, что ей доведется обнажить свой меч. Ялла занималась фехтованием почти всю жизнь, и, хотя она безусловно уступала в физической силе солдатам Роула или Кентигерна, она двигалась проворно и владела мечом искусно.

Она понимала, что предается несбыточным мечтам: Роул никогда не позволит ей участвовать в бою — не только потому, что она женщина, но и потому, что он слишком дорожит ее магическим даром. И все же, пока Ялла ждала, когда герцог и остальные закончат последние приготовления к походу, она вытащила свой меч из ножен, осмотрела клинок и вытерла с него крохотное пятнышко грязи и несколько отпечатков пальцев, чтобы сталь засверкала.

Скоро войско выступило из замка; Роул ехал впереди в сопровождении двух солдат с черно-золотыми знаменами Мертесса. Ялла следовала сразу за герцогом, как и Вин. На городских улицах толпились люди, которые приветствовали своего герцога и мертесских солдат громкими криками; советник испугалась, что эти крики донесутся до Кентигерна и предупредят эйбитарцев о приближении неприятеля. Потребовалось довольно много времени, чтобы вся процессия, состоявшая из солдат, рабочих, фургонов с продовольствием и повозок со строительными материалами для осадных орудий, покинула обнесенный стеной город.

Однако, оказавшись за воротами Мертесской крепости, они прибавили шагу. Они надвигались не прямо на север, к Кентигерну, а немного уклонялись к востоку, к окраине болота Хэриер. Там Тарбин становился мельче, а крупные сторожевые лагеря кентигернских солдат располагались западнее, ближе к замку. Войско достигло опушки леса задолго до заката, но Роул благоразумно предпочел оставаться под прикрытием деревьев до наступления темноты. Они слышали журчание реки, медленные воды которой казались темными и зловещими под серыми облаками, затягивавшими небо с самого утра. Белая громада Кентигернского холма вздымалась над речной долиной — гораздо ближе к Мертесскому лесу, чем предполагала Ялла. На вершине холма стоял Кентигернский замок, каменные стены которого были в точности такого цвета, как пасмурное небо.

Когда наконец на землю спустились сумерки и на крепостных стенах зажглись факелы, герцог вывел свою армию из тенистого леса на равнину. Они двигались быстро и на удивление бесшумно для столь многочисленного войска. Ялла чувствовала запах болота, но земля под ногами по-прежнему оставалась твердой — ничего похожего на зловонную жижу самой трясины.

Люди переправились через реку гораздо быстрее, чем ожидала советник, но с повозками дело обстояло иначе. Несколько тяжело нагруженных телег завязло в песке и иле речного дна. Солдаты бросились обратно в реку и принялись толкать повозки, но переправа оказалась трудной. Прежде чем все телеги выкатились на берег, две или три лошади начали пронзительно ржать от изнеможения.

Роул, наблюдавший за переправой с северного берега, выругался и резко повернулся в седле, устремив взгляд на замок. В первую минуту ничего не происходило, но потом со стороны сторожевого лагеря, стоявшего выше по реке, донеслись крики. На крепостных башнях вспыхнули яркие сторожевые огни, и на городских стенах появились новые стражники, многие из которых несли факелы.